Читаем без скачивания Журнал Наш Современник 2009 #2 - Журнал современник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они так и не сказали друг другу чего-то важного, что обязательно говорят братья при расставании. Вагон медленно поплыл перед ними, и Глеб сначала пошел, а потом побежал. Борис улыбался над плечом пожилой проводницы и торопливо говорил, будто спохватился, что не сказал этого раньше:
- Глебка, не горюй! Я тебе писать стану! Учись! Ходи к Гордеевичу, он поможет! Маму береги, слышишь! И бабушку!
Ничего старался не забыть, будто прощался навсегда! И Глебка снова зарыдал.
Опять из нутра его вырвался какой-то отчаянный вопль. Даже пожилая проводница, видевшая, наверное, на своем веку не одно прощание, похоже, поразилась и крикнула Глебке:
- Что ты, мальчик! Не плачь! Все будет хорошо!
Он сначала шел, потом легонько побежал, а когда вагон набрал скорость, изо всех сил помчался рядом и отчаянно кричал на ходу что-то бессмысленное и пустое.
И вот прибежал: край платформы, огражденный барьером, обрыв метра в полтора высотой, за краем ползут, переплетаются рельсы, сходятся в один путь. Куда он ведет?
Глебушка глядел туда с немым вопросом, с отчаянием, с тяжким предчувствием, и боялся обернуться, чтобы там, за спиной, не увидеть самое страшное: свое одиночество.
5
Отъезд Бориса переменил Глебку до самого основания.
Он притих, стал неразговорчив. Даже в школе вел себя странно - не дурил на переменах, не толкался, не бегал сломя голову, не кричал глупые детские слова, как остальные.
Он избегал споров, хотя все слышал, имел свое мнение, правое или не правое - другой вопрос, но держал его при себе, никому не высказывал, никого не поддерживал.
Учился ровно, не любя ни один предмет и ничем не вдохновляясь, однако, не в пример окружению, много читал, так что ему пришлось записаться в библиотеку.
Правда, это была пока еще не та библиотека, для взрослых, где работала дылда Марина, а детская, и Глебка совсем скоро и для себя нежданно стал любимцем тамошних разновозрастных женщин. Одним, тем, что постарше, он нравился просто постоянством, верностью книгам, жадным желанием проглотить все подряд - и классику, и цветные журналы, и даже немногие детские газеты, а тем, что помоложе, - интересом ко всему новому. Одну за другой проглатывал он книги о природе, даже новое издание рассказов по истории Древней Греции осилил. Позже, подрастая, он не изменил библиотеке, жадно читал про компьютеры, осваивая их сперва теоретически. Но когда библиотека получила четыре компьютера и организовала кружок для верных своих друзей, Глебка оказался самым первым и вне всякой конкуренции.
Это было уже позже, в пятом классе. Пока же он был еще мал, и, наверное, это объясняло, что к Хаджанову он заходил лишь изредка, - или стесняясь появляться тут без брата, или на что-то обидевшись, или чего-то испугавшись. Спроси его об этом, Глебка растерялся бы - смутное, непонятное неудовольствие свое он и сам себе объяснить не мог: ну не было у него причин ни обижаться, ни, тем более, пугаться Михаила Гордеевича! Ведь благодаря ему он сам отлично, не по возрасту, владел мелкашкой, много раз стрелял, и хотя не обладал Бориным терпением, но навык-то имел, и захоти только, мог бы в будущем и повторить путь в мастера спорта и в десантное училище. И все-таки…
Встречая Глебку на улице или увидев его на пороге тира в редкие его визиты вежливости, Михаил Гордеевич опять белозубо улыбался, широко раскидывал руки, готовый принять в объятия младшего брата своего выученика, но тот к учителю не бросался. Как-то умело и по-взрослому смиренно опускал голову, лишь прикасаясь к руке учителя слабыми и тонкими своими пальчиками, а разговаривая, все чаще отводил от Хаджанова глаза.
И это майора удручало. Он чаще всего повторял, что "Страдивари" в простое, что великий шмайсер ждет своего нового слугу и хозяина, и очень жаль, что Глебушка, младший брат чемпиона, не хочет повторить его славный путь.
Глебушка взор свой опускал, уши у него краснели. Да, он желал бы повторить Бориса, разве плохо стать чемпионом? Он соглашался с учителем, что заблуждается, не ценит предоставляемой возможности, упускает удачу. Обещал на той же неделе прийти и - не приходил.
6
Он вернулся в тир бедным оруженосцем всадника на белом коне. Через несколько месяцев, зимой, приехал в свой первый зимний отпуск Борис, и первое, что пожелал после праздничного обеда, - пойти в тир к Хаджанову.
Глебка это понимал, не противился. Борис надраил ботинки, застегнул китель на все пуговки, шинель, и они двинулись по улице. Поравнявшись с входом в старый парк, где перекрикивались вороны, Боря смешливо глянул на братца и, словно в детстве, взял его за руку. Наконец-то они облегченно засмеялись, и Глебке показалось на минуту, что встретились они с братом только сейчас, когда Борис так знакомо улыбнулся ему и совсем как раньше взял его за руку.
Правда, прошли они так недолго, всего несколько шагов - ведь город глядел на братьев во все глаза, прохожие оборачивались - не мог не привлекать их взгляд молодой человек в погонах, для городка этого вовсе непривычных, с большой таинственной буквой "К" посредине.
Переменился ли Борис? Совершенно! Рядом с Глебкой широко шагал молодой, уверенный в себе человек, на лице его блуждала легкая улыбка. Он "оторвался от ветки родимой" - вдруг пришли Глебу на ум лермонтовские стихи, которые он вычитал в библиотеке. Оторвался, но ему не страшно - он летит и уверен, что летит правильно.
Хаджанов был на месте, и восторгу его не было конца. Чего он только не налопотал, лучезарно улыбаясь! И что это - лучший день его жизни, и что он испытывает к Боре такие же чувства, как к кровному сыну, и что Боря в грядущем - он, Михаил Гордеевич, это чувствует всем сердцем - прославит своей службой и подвигами родной город Краснополянск, а уж тир, теперь юношескую спортивную школу, прославит в веках. Борис смеялся, перебивал старшего, они совсем не замечали Глеба, который, впрочем, совершенно против этого не возражал. Ему хватало того, что он купался в лучах братовой славы - ведь на него во все свои карие шары пялились черноволосые мальчишки, пришедшие на тренировку. На Бориса пялились и на него! Получалось, Бориного жара хватало на двоих, никак не меньше!
Когда Борис с Хаджановым вдоволь нахлопали друг друга по спинам и плечам, тренер новых учеников распустил, и втроем они уселись за чай. Чай у Гордеевича был разный, но сам он предпочитал черный, байховый. Глебка
все хотел узнать, почему он так называется. Они принялись прихлебывать его из забавных стаканчиков, округлых, с широким горлышком, которое оканчивалось широкой же и загнутой манжеткой.
Майор спрашивал, курсант отвечал, Глебка слушал, и здесь выяснилось: еще до присяги Борик совершил четыре парашютных прыжка, один из них был ночной, изучает технические основы десантирования, конечно же, научился укладывать парашют, штудирует и многое другое, без чего в армии не прожить, - уставы разные, тактику, ну и всякое оружие, не считая, конечно же, общеобразовательных предметов, например, той же истории.
то же касается лично Бориса и его стрельбы, то тут дело швах. Из мелкокалиберки в училище не стреляют. Культивируются автомат и пистолет, боевые, конечно. Так что речь идет о выработке навыков, умения, привычности, что ли. Среди курсантов все больше говорят про АКМ, автомат Калашникова, его различные модификации, ведь десантника мелкокалиберное оружие не спасет - вся тактика боя с десантированием основана на автомате да на гранатомете. Боря при этом не огорчался, не кручинился, ни о чем не сожалел - просто выкладывал все как есть.
- И такого оружия, как ваш "шмайсер", там, Михаил Гордеевич, нет! - сказал Борис, ставя точку.
Майор вздохнул, удалился за свою знаменитую занавесочку, дальше которой никто, кроме него, не ступал, вынес "страдивари" - чистенькую, сияющую масляным цветом, протянул:
- Хочешь, постреляй!
И где-то с час они палили. Сначала Борис, стрелявший малый стандарт, а потом и Глебка. Старший брат запросто повторил мастерский норматив, а Глебка лупил даже в молоко, и выходило, что он не просто подтверждал свое неумение, но будто бы и вообще отказывался от этого спорта.
Это все придет ему в голову гораздо позже, а тогда он глупо мазал, глупо улыбался своим промахам, и даже спрашивал себя: зачем жжешь патроны, они ведь недешево обходятся майору Хаджанову! А тебе все эти стрельбы совсем не понадобятся! Не могут два брата делать одно и то же - стрелять!
Стрелять - это не из жизни, а из спорта, а в жизни если где и стреляют, так только на войне.
7
После тира они пошли домой, но Глеб почувствовал, что Борис ведет себя как-то нервно: поглядывает на него, ускоряет шаг, потом останавливается, задумавшись, точно что-то забыл, но где - в санатории? Или - вообще?
Когда они поравнялись со взрослой библиотекой, Борис, отвернувшись, сказал Глебу, чтобы тот шел домой, а он заглянет сюда. Все в Глебке оборвалось: вот оно что! Верно, ведь когда старший брат уезжал в училище, Дылда садилась в тот же вагон. Но мало ли… Оказалось - достаточно.
