Читаем без скачивания Оперные тайны - Любовь Юрьевна Казарновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И был во многом прав: Моцарт просто артикулирует и растворяет в музыке божественное Слово. И если ты понимаешь и чувствуешь этот стиль, тебе не надо «жать» и «давить». Если ты чувствуешь себя частью того гениального космического оркестра, который Моцарт ощущал в себе, он и тебя вписывает, возносит просто в этот космос. Понимая стиль Моцарта, ты паришь в нём.
Иногда от певцов можно услышать, что Моцарта петь очень трудно. Конечно, трудно, если ты этого моцартовского космоса не ощущаешь и поёшь напряжённым, настырно-форсированным звуком! Если же ты его воспринимаешь и чувствуешь как инструменталист, как человек, играющий на том же божественном инструменте, что и сам Моцарт, то его петь очень легко.
Георгий Чичерин писал когда-то о вредности мифа «Моцарт – солнечный юноша». Насчёт «юноша» – возможно. Мировой гений не имеет возраста. А вот «солнечный»… Вероятно, лучше и точнее было бы говорить о человеке ангельски-светлом с невероятно подвижной психикой. Моцарт мог быть и саркастичным, и очень язвительным, и издевательски-неприятным для многих – ведь очень многое подмечал и высмеивал и в людях вообще, и в композиторах – своих коллегах – в частности. Так же, как и Пушкин. Один к одному.
Пушкина можно назвать злым демоном? Да никогда! Как и Моцарта. Наоборот, именно он получал удары в спину. Чего только он не слышал о себе! Весь папский двор с «нелёгкой» руки Антонио Сальери повторял, что Моцарт-де отвратителен, Моцарт мерзок, Моцарт живёт недостойной жизнью. Да, Моцарт, как и Пушкин, любил женский пол и понимал в нём толк. Зато Сальери, с точки зрения того же папского двора, прожил очень достойную жизнь! И, конечно, в том виде, как это описано у Пушкина, он Моцарта не травил.
Зальцбург. Дом, в котором родился Моцарт
Но без яда тут, на мой взгляд, всё же не обошлось. Как? Например, через слуг, микроскопическими дозами, так, что в итоге отказали почки. А слуги – не без участия того же Сальери – на каждом углу слышали, что Моцарт по жизни жуткий богохульник и развратник.
Афиша первого представления «Свадьбы Фигаро» в Вене
Не то же ли самое иные «доброжелатели», вроде директора Царскосельского лицея Егора Энгельгардта, говорили о Пушкине? «Его сердце холодно и пусто, чуждо любви и всякому религиозному чувству…» Потом, разумеется, он признал Пушкина «первым поэтом», но мнения о нём как о человеке не изменил. Думаю, не в последнюю очередь из-за того, что Пушкин был «правдоруб». Как и Моцарт.
Он мог в глаза сказать тому же Сальери: «Ну, неплохо, но вот тут хорошо бы эту гармонию поменять на другую, и вот тут тоже… ведь правда это будет лучше?» И громко засмеяться. И как реагировали на это и Сальери, и другие коллеги по композиторскому «цеху»? В лучшем случае – никак, в худшем – отвратительно.
Княгиня Толстожопель и графиня Обоссунья
Вдобавок Моцарт иногда вёл себя как Dei infans, божественное дитя. Он мог себе позволить начать дурачиться непосредственно в обществе или скинуть ботинки в присутственном месте и сказать: «Господа, а мне так хочется сейчас поиграть!» Иногда, конечно, палку он чуть-чуть перегибал… Но, право же, что возьмёшь с божественного дитяти?
Глава одного из «моцартолюбивых» обществ, которые со временем стали плодиться, как грибы, однажды всерьёз потребовал сжечь некоторые из его писем. И только потому, что они, с его точки зрения, были пошлы и грубы. Мол, не должно быть пятен на солнце!
Но почему он говорил только о письмах? Один из шестиголосных канонов Моцарта называется «Leek mich im Arsch» – это максимально деликатно! – можно перевести как «Поцелуйте меня в задницу…».
Вообще во многих письмах Моцарта предметы, связанные, как говорят учёные, с телесным низом, встречаются довольно часто. «Любовь моя, засунь свою ж… себе в рот». Вот так! С сильными мира сего Моцарт тоже особо не церемонился: княгиня Толстожопель, графиня Обоссунья – это о тех, с кем ему сплошь и рядом приходилось встречаться в высшем свете.
А себя он тем более не щадил. Самое страшное признание сделано в письме за несколько лет до смерти: «Вот уже 22 года я сру из одной дырки, а она всё не изнашивается». Дотошные математики исхитрились подсчитать, что этот процесс протекал со скоростью 2 тысячи нотных знаков в день – кто ж такое выдержит?
Шарж на Моцарта
Но есть и совсем другие письма. Те письма, которые он писал отцу, Констанции, друзьям. Там столько тепла, добра, любви… (Интересно, кстати, что слово «папа» одно из очень немногих, которые вместе с Честью и Музыкой Моцарт писал с большой буквы. Господа Бога, супругу и те города, которые лежали на его пути, он такой чести не удостаивал.) Ну нет у меня денег! Как там, у Беранже: «Есть деньги – прокутит, Нет денег— обойдётся…» Не страшно. Пойду к лавочнику, одолжусь у него парой булок и буду сочинять дальше.
Памятник Моцарту в Вене
Композиторы той эпохи были людьми в высшей степени зависимыми. Они зависели и от всемогущего архиепископа Зальцбургского, и от венских духовных владык, которые заказывали им музыку, и конечно, от оперных театров. И все старались изо всех сил втолковать композиторам, что им писать и как им писать. А Моцарт зависеть ни от кого упрямо не хотел, и этого тоже ему простить не могли.
Например, «Свадьба Фигаро» в Вене успеха не имела, и недоброжелатели торжествовали. Зато имела просто сумасшедший успех в Праге, и про Моцарта с новыми силами начали сочинять всевозможные пакости. Это к вопросу о том, какими людьми он был окружён… Конечно, и у Моцарта, и у Пушкина, и у Чайковского, этих поцелованных Богом в макушку людей, были чисто человеческие слабости. Куда же без них? Иначе они были бы просто ангелами и улетели бы от
