Читаем без скачивания Парфянин. Испытание смертью - Питер Дарман

– Оставь его, Спартак! – улыбнулась мне Клавдия.

– Нет никакой чести в том, чтобы убивать мирных граждан, мой господин! – заявил я, беря с блюда на столе еще одно ребрышко.

– Ты слышишь, Спартак? – вмешался Акмон. – Он опять говорит о чести!

Спартак отпил вина из чаши.

– Ты отличный воин, Пакор, и отличный командир конницы, – я подмигнул сидевшей рядом Галлии, а она закатила глаза. – Но все эти слова о чести приведут тебя к гибели, если не будешь осторожен. У римлян нет чести, запомни это!

– Человек без чести это человек без души, – задумчиво произнес Гафарн.

– Ты что, поэт? Или просто пьян? – спросил Спартак.

Гафарн посмотрел на него, потом на меня:

– Нет, господин. Эти слова царь Вараз часто повторял своему сыну. Ведь так, принц?

– Именно так, Гафарн, – гордо подтвердил я.

Спартак взял кувшин с вином и наполнил мою чашу.

– Ты пропащий человек, мой друг.

Полог шатра откинулся, внутрь вошел часовой и отдал Спартаку честь:

– В лагерь прибыл гонец, господин. Римлянин.

Спартак встал, мы тоже.

– Римлянин? Он что, с ума сошел? Или хочет погибнуть?

– Он говорит, что привез письмо, господин.

– Мне? – Спартак развел руками. – Может, римляне желают сдаться?

Мы все рассмеялись.

– Нет, господин, – сказал часовой. – Письмо принцу Пакору.

Все уставились на меня. Я был поражен.

– Это, видимо, ошибка, – сказал я. – Кому я известен? Меня только в нашем войске знают…

– Действительно, кому? – сказал Спартак. И ткнул пальцем в часового. – Принеси письмо.

– А как быть с римлянином?

– Убей его, – сказал Акмон, вгрызаясь зубами в ребрышко. Ребрышко не желало сдаваться.

– Нет, – сказал Спартак. – Выпусти его, пусть убирается. Но проследи, чтобы он здесь не задерживался. Несомненно, он еще и шпион ко всему прочему.

– Тем больше оснований его убить, – проворчал Акмон.

– Он говорит, что сначала должен получить ответ.

– Всех тебе все равно не перебить, – сказал я.

– Это почему же? – буркнул Акмон.

Часовой принес письмо и протянул его мне. Это оказался свиток, запечатанный восковой печатью. Клавдия и Галлия уселись обратно на подушки. Я передал письмо Спартаку:

– Прочти его, господин.

– Я? Но оно же тебе адресовано!

– У меня такое ощущение, что оно и тебя касается.

Я сел рядом с Галлией, а Спартак сломал печать, упал на подушки рядом с женой и начал читать вслух:

Принцу Пакору, сыну Вараза, царя Хатры,

Приветствие от Марка Лициния Красса[3].

Будучи назначен Народом и Сенатом Рима оберегателем их свободы и жизни, я поклялся в храме своих предков покончить с восстанием кровожадных рабов под командованием уголовного преступника Спартака. Но мне известно, что ты не раб, а потомок благородного семейства, чей род восходит к древней династии Аршакидов Парфянских. Я не знаю, какая странная судьба занесла тебя в ряды рабов и уголовников, но знаю, что цари Парфянской империи это люди чести, а также помню о том, что в Парфии имеется благородное сословие, и поэтому без колебаний готов считать тебя человеком знатным и достойным.

Посему я приглашаю тебя встретиться со мною в моем римском доме, дабы мы смогли обсудить более детально нынешнее плачевное состояние наших дел и ситуацию, в которой ты оказался. И, возможно, достичь взаимопонимания, выгодного для нас обоих. Можешь быть уверен, что данное приглашение не зависит от каких-либо предварительных условий или расчетов. Можешь быть также уверен, что твоя персона будет пользоваться полной неприкосновенностью, если ты сочтешь возможным оказать мне честь и встретиться со мною лично. Данное письмо будет служить охранной грамотой, с ним ты сможешь свободно добраться до моего дома в Риме и так же свободно покинуть его.

Я с нетерпением жду твоего ответа.

Остаюсь твоим другом,

Марк Лициний Красс,

полководец и сенатор Рима.

– Кто он такой, этот Красс? – спросила Клавдия.

Я пожал плечами:

– Никогда про него не слышал.

Спартак свернул свиток и отдал его мне.

– Что ж, он явно наслышан о тебе. И что будешь делать?

– Ничего. Что мне этот Красс?

Спартак махнул рукой часовому:

– Приведи гонца.

В шатер вошел мужчина лет сорока, в дорогой тунике и в толстом плаще на плечах. Ростом он был чуть ниже Спартака, на голове его красовалась густая шапка волос. Выражение его лица свидетельствовало об уме и зрелости.

– Как тебя зовут?

– Аякс, мой господин.

Я отметил, что он не смотрит прямо на Спартака, но уставил взгляд в пол.

– Ты раб.

– Да, господин.

– Кто твой хозяин?

– Марк Лициний Красс.

– Ты давно у него рабом?

– Много лет, господин. Служу в доме моего хозяина.

Спартак налил в чашу вина и протянул ее Аяксу:

– Выпить хочешь?

Аякс принял у него чашу и выпил, явно отдавая себе отчет в том, что за ним наблюдают все присутствующие.

– А ты не хотел бы присоединиться к нам, Аякс? Стать свободным человеком?

– Это очень щедрое предложение, господин. Но мой хозяин добр ко мне и хорошо со мной обращается. Так что я должен отклонить столь великодушное предложение.

– Вот видишь, Пакор, – Спартак обернулся ко мне. – Пропасть между рабом и свободным для многих слишком широка, они не в состоянии ее перепрыгнуть.

– Я должен просить принца Пакора дать ответ на письмо, – сказал Аякс.

– Ты угодишь в ловушку, – фыркнул Акмон, приканчивая вино в своей чаше и наливая снова.

– Мой хозяин гарантирует принцу Пакору безопасность и жизнь, – ответил Аякс, по-прежнему глядя в пол. – Ему не будет причинено никакого вреда.

– Ты доверяешь своему хозяину, Аякс? – спросил Спартак.

– Я готов доверить ему свою жизнь, господин.

Спартак рассмеялся:

– Ну, это и так понятно, раз уж он послал тебя в настоящее волчье логово. Что ж, Пакор, тебе самому решать.

Я оглянулся. Акмон смотрел на меня и качал головой, Клавдия взглянула на меня, потом на Спартака, Диана выглядела крайне озабоченной, а Гафарн задумчивым. Я обернулся к Галлии:

– Должен признаться, мне бы хотелось встретиться с этим римлянином.

– Решай сам, любимый. Но римляне уже однажды заковали тебя в цепи; ты уверен, что они не проделают это снова? Или не придумают что-нибудь похуже?

Уверен я, конечно, не был, но вынужден был признать, что возможность посмотреть Рим казалась слишком привлекательной, чтобы от нее отказаться. Руби вдруг начала жутко шипеть на Аякса, пока Галлия ее не утихомирила.

– Я поеду с тобой, Аякс.

Акмон с отвращением выдохнул, Диана схватила Гафарна за руку, а Клавдия опустила взгляд в пол.

– Значит, решено, – сказал Спартак.

– Надеюсь, ты не будешь разочарован, мой господин, – сказал я.

– Конечно, не буду. У нас каждый имеет право принимать любые решения. Именно поэтому наше войско существует, и по этой же причине римляне так нас ненавидят.

Пока я ждал, когда мне подведут Рема, я попрощался со всеми. Слез было больше, чем я ожидал, однако – странно сказать – присутствие Аякса и его спокойствие здорово успокаивало. Сам-то он преданно верил слову своего хозяина. Надеюсь, не напрасно. Я обнял Галлию и пообещал ей, что буду осторожен. Когда мы выходили из шатра, Спартак окликнул Аякса:

– Аякс, передай своему хозяину, что если с Пакором что-то случится, я убью десять тысяч римлян в отместку.

Наше войско находилось примерно в пятидесяти милях от Рима, и первые тридцать миль нас сопровождала сотня всадников под командой Нергала. Потом я остановил их и велел возвращаться в лагерь, заявив Нергалу, что их присутствие будет раздражать римлян и может спровоцировать их нападение. Нергал был крайне недоволен, но все же подчинился, хотя и неохотно, и я остался вдвоем с Аяксом. Мы ехали неспешным шагом, он на гнедой кобыле, завернувшись в плащ, а я верхом на Реме, в доспехах, в шлеме с белым султаном и в белом плаще.

– Отличный у тебя конь, господин.

– Его зовут Рем.

– Ага, его назвали его в честь одного из основателей Рима! Вполне подходящее имя!

Я потрепал Рема по шее.

– Весьма достойный конь, и на него можно положиться. Хотя он с характером! Ты откуда родом, Аякс, из каких земель?

– Из Греции, господин.

– И ты всю жизнь был… – я заколебался и не закончил свой вопрос.

– Рабом? С пяти лет, господин.

– Тебя взяли в плен на войне?

– Нет, господин. Меня родители продали в рабство.

– Родители продали?!

– Это обычная практика. Римлянам нравятся греческие рабы, их берут для домашней службы. Они считают, что мы более умные и способные, чем другие народы. Причина проста: из Греции вышло множество великих философов и писателей еще в те времена, когда Рим был маленькой деревушкой. А нынче римляне хотят превзойти греков, понимаешь, и один из способов этого добиться – узнавать все о Греции от самих греков. Как только меня привезли в Рим, сразу стали обучать языкам, юриспруденции, делопроизводству. Теперь я помогаю своему хозяину вести все его дела.