Читаем без скачивания Одна на миллион - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако приволок меня этот пижон в какую-то жуткую забегаловку, где толстая тётка в тёмно-синем фартуке накладывала всем из одних и тех же кастрюль, причём прямо тут же, всего лишь за стойкой, и нести себе еду к столику надо было самому.
Лично я предпочитаю не видеть, как там и что на кухне. Поднос оказался липким, а на столике я заметила хлебные крошки и какие-то капли. Брр. Но при всём при том здесь всё равно толпилась куча таких же клерков.
– Здесь как-то грязно, – поморщилась я.
– Да… обед... наплыв посетителей… не успевают, видать, убирать. Но зато здесь классный бизнес ланч из трёх блюд, – заверил Стас.
– Как он может быть классным, если стоит как чашка кофе в обычном кафе?
Он сморгнул, утратив на секунду самоуверенный вид. Потом с натянутой улыбкой изрёк:
– Очевидно, у нас с тобой разные представления насчёт обычных кафе.
– Очевидно, не только насчёт кафе, – не удержалась я.
Свой классный бизнес-ланч Стас доедал в одиночестве, я поспешила оттуда сбежать, пока не подхватила какой-нибудь энтеровирус.
После обеда меня снова одолевал Рыжий. Целый час без умолку рассказывал, чем каждый из них занят, вгоняя меня в сон. И очень удивился, когда на вопрос, что мне известно о заводе отца, я ответила правду: ничего. После этого он буквально забросал меня статьями и ссылками.
Скажу честно, ничего скучнее я ещё не читала, даже с учётом школьных учебников по химии. Ну и неудивительно, что я в конце концов всё же уснула, пристроив голову на руки.
Когда спишь в неудобной позе, всегда снится всякая чушь. Вот и мне приснился Соболев.
Я стояла на лестнице, а он протягивал руки, словно хотел обнять. И вдруг я стала падать. Причём как в замедленной съёмке. И вот лежу я на ступенях, они больно впиваются мне в рёбра, но сдвинуться не могу и подняться тоже, а шею так и вовсе, кажется, чуть не свернула. А Соболев возвышается надо мной. И нет чтобы помочь – смотрит, смотрит, абсолютно безмолвно. А я сержусь, даже ругаюсь, мол, какого чёрта он стоит, лучше бы помог встать. Но тут неожиданно Соболев начинает вдруг говорить с какой-то стати голосом отца и даже его словами: все работают, а я тут лежу-отдыхаю, совести у меня нет. Мне обидно и больно, а он всё равно кричит на меня. Я в сердцах бросаю ему в ответ:
– Пошёл к чёрту!
Он сразу замолкает, но тут я вижу, что это и не Соболев вовсе, а действительно мой отец. И постепенно понимаю, что это уже не сон и последнюю фразу я, похоже, произнесла вслух. Потому что отец выкатил на меня глаза похлеще, чем утром, а потом прошипел:
– Ты у меня поговоришь.
Позже, дома, отец, конечно, всё мне припомнил, и я замучилась доказывать, что просто не спала накануне всю ночь, не выспалась, вот и сморило нечаянно. Но он всё равно весь вечер клевал мой бедный мозг по поводу того, как надо работать на работе.
И как я ещё с ума не сошла!
21
На второй день рекламщица Марина позвала меня во время обеда в кофейню, к счастью, вполне сносную. Там оказалось чисто, прохладно, кофе неплох, кексы свежие и заказ не пришлось долго ждать.
– Ну и как тебе у нас? – полюбопытствовала Марина.
– Не определилась ещё, – пожала я плечами.
– А почему ты выбрала именно пресс-службу?
– Отец выбрал, не я.
– А до этого ты кем работала?
– Никем, – односложно и холодно ответила я, давая понять, что её болтовня мешает обедать.
– А, ну да, – кивнула Марина. – Училась… А я три года назад универ закончила. Маркетинг и рекламу. А ты кто по специальности?
Вот ведь пристала!
– Никто, – отрезала я.
Она наконец заткнулась, опустила глаза, явно решив, что я просто не желаю разговаривать, вот и отбрила её. Мне стало неловко, и я почти миролюбиво пояснила:
– До вчерашнего дня я нигде не работала, а из универа меня отчислили на третьем курсе.
Зачем только? После моих слов эта рекламщица уставилась на меня чуть ли не с жалостью (ненавижу такой взгляд!) и затем выдала:
– Если вдруг тебе будет что-то непонятно или помощь понадобится – обращайся…
Потом, видать, решила разбавить возникшую натянутость и со смехом добавила:
– А Стас, гляжу, к тебе уже вовсю клинья подбивает.
– Угу, замучается подбивать.
– Он настырный, – предупредила она, а потом вдруг спросила: – А вы давно знакомы с Вадимом?
– С Соболевым? Не очень, – уклончиво ответила я.
Вспоминать обстоятельства наших с ним двух первых встреч мне совершенно не хотелось.
– Мне кажется, ты ему нравишься, – сообщила Марина.
– Как я успела заметить, ему все нравятся, – я скроила, как умела, покер-фейс.
– Ну, может, не все, но отчасти ты права... он такой, да... к красивым женщинам неравнодушен...
Я пожала плечами, мол, мне без разницы. Но она не отставала:
– А он тебе что, не нравится? Нет? Совсем?
– Он женат ведь, ну или почти женат… А для меня женатый мужчина – не мужчина.
Это я, между прочим, процитировала маму. Так она неоднократно повторяла, хотя, как оказалось, жена Анатолия вовсе ей не мешала. Но, как я теперь знаю, мама была полна сюрпризов.
– На ком это? – неподдельно удивилась Марина, поглощая третий кекс.
Аппетит у неё был отменный. И это неожиданно мне понравилось. Все мои подруги и знакомые вечно сидели на диетах, а я вот тоже люблю вкусно поесть.
– Да откуда же я знаю. Видела его с блондинкой какой-то на корпоративе…
– О! Корпоратив, – усмехнулась любительница кексов. – Ты, кстати, отпадно выглядела, я тебя сразу заметила. Правда, ты быстро исчезла. А Вадим, насколько я помню, был там со своей бывшей. Это Алла. Она тоже здесь работает, в планово-экономическом. Зануда редкостная. С тех пор, как они расстались, отыгрывается на всех нас. Ну, в смысле, на нашем отделе. Постоянно бюджет нам урезает, говорит, денег нет, хотя раньше на всё всегда хватало. Заявки по три дня маринует, а иногда надо прямо срочно... Короче, тупо мстит и не даёт нормально работать. Но не будешь
