Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №10 за 1978 год - Вокруг Света

— У берега, там, где торосы, — рассказывала она, — марал шел хорошо. А как вышел на гладкий лед — стал падать. Ноги разъезжаются, не держат, лед, как темное стекло. Встанет — и тут же мордой об лед. Весь в кровь разбился, вороны уже слетелись... — Тамара умолкла, словно заново переживая этот случай. Потом продолжила: — Добрались мы кое-как до марала, на веревке волоком вытащили его. Сколько лет прошло, а глаза его благодарные помню...

За окном еще стояли серые сумерки, когда Тамара разбудила меня:

— Собирайся. Я говорила с летчиками — надежды на вертолет нет. Облачность может продержаться неделю. Поплывем на лодке. — Тамара быстро перебирала какие-то мешочки, пакеты, консервы, складывала все это в объемистый рюкзак. Потом легко закинула его за спину, привычным движением поправила лямки рюкзака, и мы вышли на пустынные еще улицы села.

...На берегу реки Ус, на галечной отмели, рядом с лодкой сидел немолодой мужчина в кепочке, пиджачке и, покуривая, смотрел на быструю воду. Это был лесник Алексей Васильевич Жугин. Тамара говорила, что сплавляться будем с ним, на лодке, сделанной им самим.

— Тамара Алексеевна, однако, на базу сначала? — спросил Жугин, вставая.

— Да, Васильич.

Жугин поплевал на ладони, дернул шнур с веселым «эхма!», и лодка ринулась на быстрину...

Как только мы причалили к берегу, рыжая лайка, взвизгнув от радости, бросилась к Жугину.

— Соскучилась, Ветка? — Он потрепал собаку по загривку. Тамара сразу же повела меня по тропинке к домикам. За то недолгое время, что мы стояли на базе заповедника, она успела обойти всех, поговорить с рабочими и записать в блокнот предстоящие дела — крышу покрыть шифером, кончить баню, обстругать косяки...

Я ходила вместе с Плищенко из дома в дом, осматривала пустые, гулкие комнаты, в будущем, вероятно, научные кабинеты, и думала о том, что наконец-то начинает осуществляться идея, которую так рьяно защищали многие.

...В течение двенадцати лет сотрудники Красноярского института леса и древесины имени В. Н. Сукачева СОАН СССР вели исследования этих мест, доказывали необходимость создания комплексного заповедника (одним из аргументов было: Красноярский край включает в себя восемь ландшафтных провинций, и каждой нужен был бы заповедник. Существовал же только один — «Столбы»). В 1974 году комплексная экспедиция Главного управления охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР обследовала Западный Саян. Экспедиция прошла, проехала, проплыла более двух с половиной тысяч километров, в ее составе работали охотоведы, биологи, геоботаники, лесоводы... Их выводы совпадали с выводами красноярцев: необходимость создания заповедника диктуется особой ценностью природных комплексов данного региона, их легкой уязвимостью, резкой интенсификацией использования природных ресурсов и развития промышленности на юге Красноярского края. В 1976 году заповедник был создан.

Еще добрых 70—80 километров отделяют нас от заповедных земель. Лодка петляет и несется по бешеной воде — только мелькают каменистые острова, галечные косы, красные яры — скальные щеки, завалы деревьев, наклоненные над водой стволы. Приближаемся к очередному порогу. Лодка идет в лоб отвесной скале, отвернуть нельзя — сядем на камни, но еще минута — и врежемся в скалу. Жугин спокоен, он знает ту единственную секунду, когда надо, приблизившись к скале почти вплотную, резко повернуть, чтобы войти в струю, которая вынесет на стремнину...

В минуту затишья Жугин поворачивается к нам:

— Раньше-то ходили на веслах, на шестах, — говорит он, — так мозоли пластом нарастали, хоть ножом срезай. Сейчас что... Я теперь все придумываю, как лучше мотор на лодку поставить. Лодку хорошо делать из ели или кедра. Сосна, она какая-то жирная, а воду пропускает. Кедр, тот всегда хорош: просушишь, проолифишь, покрасишь — отлично! Наша-то лодка из ели, однако тоже служит исправно. Ель, хоть и постная, воду не пропустит...

Снова течение подхватывает узкое рыбье тело лодки. Жугин замолкает, всматриваясь в приближающийся поворот. На горизонте вырастает синяя, еще далекая гора. Она выше, мощнее других — чувствуется, где-то там Енисей. Река Ус становится шире, ветер гудит, как в трубе. Вот течение огибает длинную высокую полоску земли и выносит нас на холодный серый простор. Сердце сжимается от ощущения своей малости в этом быстром беге холодных волн. Енисей...

На том берегу Енисея, за цепочкой гор, лежит заповедная земля. Мы поплывем туда завтра, а пока причаливаем к правому высокому берегу, неподалеку от устья реки Ус. Здесь, в сосновом бору, стоит домик лесников. Смолисто пахнут свежие бревна, гудят кроны сосен, мягко пружинит под ногами опавшая сухая хвоя...

Не хочется верить, что этот просторный, наполненный вечерними сумерками бор уйдет под воду. Однако Саянское море, которое разольется по Енисею, затопит и этот бор, и часть, хоть и незначительную, земель заповедных. Потому так торопятся работники заповедника: надо успеть провести учет фауны и флоры, чтобы можно было сравнить жизнь этого региона до и после затопления, учесть, какое влияние окажет море.

...Уже горел костер из смолистых щепок, и Жугин чистил рыбу, бросая в ведро распластанных, промытых добела енисейской водой хариусов, когда послышалось над рекой тарахтенье мотора. Тамара сбежала на берег и, увидев приближающуюся моторку, крикнула:

— Витька!

— Никак он, Макашев, — не поднимая головы, сказал Жугин и, хитровато улыбнувшись, посмотрел на Тамару.

Из лодки вылез высокий парень в тельняшке. Он молча закрепил лодку, поздоровался со всеми и только тогда подошел к Тамаре:

— Дома здоровы? — глухо спросил он.

Тамара что-то быстро и весело защебетала, а он молча слушал, посматривая на нее с улыбкой.

Теперь-то я догадалась, почему Тамара не захотела ждать вертолет.

Потом уже Тамара рассказала, что поженились они на Алтае. Виктор тоже работал в заповеднике; хотя у него есть заводская специальность, да и тракторист он неплохой — все тянет его к лесу, к зверью, в горы. Вот и сейчас работает лесником в этом заповеднике, на кордоне у речки Сарлы. Парень выносливый, лазает по горам, как джим — сибирский козерог, высматривает новые лежки и тропы зверей...

Утром облака ходили низко над водой, каменистые с негустой еловой щетиной горы казались совсем серыми, серой была и река. Наши лодки пересекли стремнину, и Тамара сошла на берег, чтобы проверить, хорошо ли стоит щит с большими красными буквами: «Саяно-Шушеиский государственный заповедник».

Теперь наш путь лежал вверх по Енисею, против течения, к южной границе заповедника.

Виктор жмет по прямой — решительно, отчаянно. Тугая, черная, словно литая, вода, глухие водовороты, пенные кружева. Невольно посматриваешь: далеко ли берег? Впрочем, и близкий берег не спасет, случись что. И такой дорогой лесники ходят каждый день...

— Но, но, не балуй! — доносится с лодки Жугина его строгий голос. То ли к лодке обращается он, то ли к реке.

— В Малых Урах остановимся, — напоминает Тамара.

На берегу засветился огонек костра. Из палатки вышла женщина и, стоя у воды, поджидала, пока мы причалим. Это была жена лесника, сам лесник, как оказалось, ушел в обход участка.

Мы пошли с Тамарой вверх по распадку, вдоль шумного притока Енисея Малые Уры. Прыгая по береговым камням, выбрались на широкую поляну. В яркой зелени травы синели колокольчики, белели шапки тысячелистника, желтели пижма и золотой рогоз. Но вот среди травы мелькнул высокий прямой стебель с лилово-бордовым длинным соцветием.

— Это чемерица черная, — сказала Тамара. — Сибирское растение. Чемерица белая довольно распространена, а вот черная — редкость...

Эх, побродить бы по этим горам! Тамара показала бы рододендрон даурский и венерины башмачки, марьин корень, облепиху, жимолость. А если б повезло, то и радиолу розовую — золотой корень, и левзею сафлоровидную — маралий корень... Здесь, в горах Западного Саяна, смешивается, соприкасается флора и фауна Алтая, Монголии, Саян. Поэтому-то столь многообразен и уникален растительный и животный мир здешних мест.

Над поляной стояла тишина. Посвист птиц, близкий шум реки — от этих звуков тишина казалась только глубже, ощутимее. И было отрадно думать, что никто из людей не нарушит ее и ничья рука не посмеет сорвать мерцающую в траве чемерицу...

Все эти реликты и нереликты, все эти цветы и травы будут жить теперь в тишине и покое, охраняемые лесником, который ходит сейчас где-то поблизости, в этих горах.

Между устьями рек Малые и Большие Уры — путь оказался коротким, но трудным. Лодка идет в лоб крутой волне, то зарываясь в нее, то возносясь на гребень. На береговой галечной отмели еще, издали увидели двух молодых ребят. Они машут руками, что-то кричат.