Читаем без скачивания Клятва воров - Мэри Э. Пирсон

Я смотрю на наши копья. Мы разобрали каркасы кроватей и заточили дерево.

Сегодня я бросил одно за ворота в кричащего падальщика. Я чувствовал себя сильным и могущественным. Я не попал, он подхватил его и убежал. Теперь у него есть копье, чтобы использовать против меня. Думаю, его прицел лучше моего.

– Грейсон, 15 лет

Глава семнадцатая

Джейс

Я сидел на краю соломенного тюфяка, готовый впервые встать. Это было настоящее испытание.

– Не веди себя как ребенок, – отругал меня Керри. – Хватит гримасничать. Ты хочешь встать и пописать самостоятельно или нет?

Я постарался не гримасничать.

– Так лучше?

Он фыркнул. Керри стал моей нянькой, сидел со мной, мыл меня, кормил и постоянно ворчал. Он не проявлял ко мне милосердия. Иногда я думал, не мстит ли он за те ямы для столбов, которые я заставлял его копать. Четыре дня назад он начал давать мне вес, чтобы я поднимал его и восстанавливал силы. Мешки с картошкой, которые он мне передал, весили не больше пяти фунтов каждый, но от напряжения, когда я их поднимал, у меня жгло бедро, куда попала одна из стрел. Мои руки тряслись.

– Ты становишься дряблым, – укорил мальчик, сжимая мое плечо. Если бы Каемус оказался рядом, он бы ответил:

– Оставь его в покое. Он прекрасно справляется, – он был гораздо отзывчивей, чем этот маленький надзиратель. Но я был разочарован своим прогрессом и даже ценил своего неумолимого наставника. Мне нужно выбраться отсюда и найти Кази. Если они держали ее…

Не мог позволить себе думать об этом слишком долго, но никаких известий о ней не приходило. Каемус наконец рискнул и пошел в город – может, только для того чтобы я не пополз туда сам. Из-за солдат на каждом углу ему пришлось натянуть капюшон, держать голову опущенной, а говорить совсем немного. О Кази не было ни слуху, ни духу. И о моей семье. Я спросил Каемуса, что он видел, и он сказал, что ничего, кроме мрачных лиц солдат, а что касается новостей, то все молчали и боялись говорить. В городе стало необычно тихо. Он не рискнул расспрашивать, опасаясь привлечь внимание, но подслушал, как один лавочник ворчал, что Пакстон и Трюко теперь заправляют на бирже.

В меня словно попала еще одна стрела. Но мне не стоило удивляться. Мы знали, что кто-то бросает нам вызов, и я всегда подозревал, что за пожарами и набегами стоит одна из лиг. Но теперь это факт. Никогда всерьез не думал, что они смогут провернуть что-то подобное, и даже не предполагал, что попытаются. Да, они не любили нас. Мы их тоже. Хотя мы все зарабатывали деньги и наладили подходящую, хотя и не без проблем, рутину в наших отношениях, пока они не начали работать с Бофортом. Белленджеры сами профинансировали этот захват. Зейн, видимо, был их посредником. Как долго они это планировали? Я бы убил и Пакстона, и Трюко, если бы они навредили Кази. Сделал бы их смерть мучительной. Мне не нужно мощное оружие, чтобы…

Я вспомнил слова Каемуса. Он говорил, что один выстрел разрушил неф храма. Каемус ошибался? Один выстрел? Пусковая установка, которую я испытывал, была мощной. Она могла убить человека с двухсот ярдов, возможно, трех человек, если они стоят близко друг к другу, но один выстрел не мог разрушить храм. Я вспомнил руины в Долине Стражей и хвастовство Бофорта о власти над королевствами. Был ли Хеллсмаус отправной точкой его кампании?

В историях Белленджеров описывалось, что город был построен на обломках. Века работы превратили руины в то чудо, которым город стал сегодня, но теперь кто-то вроде Бофорта и его приспешников мог захватить город и снова обратить его в развалины? И была целая армия, чтобы осуществить его планы. Но чего-то я все еще не понимал.

– Готов? – спросил Керри, протягивая костыль, который он сделал для меня. Мне потребовалось больше недели, чтобы снова сидеть. На мне не было рубашки, половину верхней части тела закрывали бинты.

Пакстон и его команда твердо решили убить меня.

– Задержи дыхание, и я помогу тебе встать на ноги. – Я использовал костыль как рычаг, а Керри засунул руку под повязку и потянул. Давление было таким, словно бык сидел у меня на груди. Я стиснул зубы.

– Керри! Что ты делаешь? – крикнула Юрга. Она застыла на полпути на лестнице, ведущей в подвал. Мы оба влипли.

– Рано или поздно он должен встать.

– Он прав, – сказал я, защищая мальчика. – Мне нужно восстановить силы. – Слова хлынули из меня, отчаянные слова, о которых даже не подозревал. – Кази одна, возможно, ранена, они насильно ее удерживают, моя семья в изгнании, город захвачен, и когда нужен им больше всего, я здесь, беспомощный. Я должен стать сильнее, должен уйти.

Юрга слушала меня, широко раскрыв глаза. Я чувствовал себя ребенком, умоляющим о невозможном, хотя знал, что ни Юрга, ни Керри не могут мне этого дать.

Моргнул, пытаясь прояснить зрение.

– Я должен найти ее.

Юрга уставилась на меня, ее губы скривились, словно она съела лимон, затем она долго и пристально смотрела на Керри.

– Давай, помоги мне поднять его по этим ступенькам. Немного солнца пойдет ему на пользу.

* * *

Первые несколько дней я не отходил далеко от сарая, готовый отступить назад, если получу сигнал о появлении всадников, но все было тихо. Казалось, меня перестали искать, что означало, что, вероятно, меня считали мертвым.

Не только Керри мне помогал. Другие поселенцы водили меня вокруг сарая и помогали опуститься на скамейку, когда мне нужно было отдохнуть. Они стали отводить меня дальше от моего укрытия, чтобы показать свои дома, которые мне так и не удалось увидеть. Они обращали мое внимание на высокий фундамент или деревянные полы, которых у них никогда не было раньше, на запасы, заполняющие полки. Меня приглашали войти, кормили, привязывали кости мне к поясу, словно я стал одним из них. Мейнте йотандэ, говорили они. Никогда не забывай. День за днем я изучал их язык. Мне было стыдно, что когда-то протестовал против восстановления поселения, и радовался, что мы помогли им. Радовался, что исполнил свою клятву и проявил милосердие. Многого не знал тогда, но знал сейчас. Если бы не Кази…

– Еще один подход, – приказал Керри. Его глаза блестели. Ему нравилось смотреть, как я страдаю. Но я становился сильнее. Теперь он заставлял меня поднимать ведра с водой – только наполовину полные, – но боль в животе, по крайней мере, стала терпимой, а может, просто привык к ней. Но когда