Читаем без скачивания Христианство как новая жизнь. Беседы с ищущими Бога - Александр Балыбердин

Поэтому трижды счастлив человек, у которого было доброе и счастливое детство, согретое любовью Бога, родителей, родных и близких. Эти и есть опыт «праведности и мира и радости о Святом Духе», как определил Царство Небесное апостол Павел (Рим. 14:17). Опыт такого детства неистребим и проклюнется, как росток сквозь асфальт, сквозь любые успехи и проблемы будущей «взрослой» жизни.

По сути, это опыт оглашения, которое в церковной практике предшествует крещению человека. Как правило, в этот момент – и взрослый, и тем более младенец – еще не знает во всей полноте христианского вероучения. Но церковь не отталкивает ни младенцев, ни взрослых, если человек уже узнал Христа и готов отныне жить в соответствии с Его заповедями – законами Царства Небесного181. Именно это означают слова «Верую Ему как Царю и Богу», которые крещаемый или от лица младенца крестный произносят при оглашении.

Но как поверить Христу? Ведь доверять можно только тому, кого знаешь, с кем уже состоялась твоя встреча. Поэтому в практике древней Церкви оглашенные допускались к участию в богослужениях, чтобы слышать Евангелие – Благую весть Христа о Царстве Божием. Актуально это и сегодня. Поэтому разумно поступают священники, которые, прежде чем крестить взрослых людей, предлагают им побывать на воскресном богослужении и послушать Слово Божие, которое являет верующим Христа, помогает встретиться с Ним, узнать и услышать Его.

Встреча с Христом может состояться не только в храме и не только «лицом к лицу». В Книге Деяний святых апостолов рассказывается о том, как в начале истории христианской Церкви Апостол Филипп пришел в Самарию, жители которой решились принять крещение, когда «поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием» (Деян. 8:12). Самаряне поверили Филиппу не потому, что он «интересно и увлекательно рассказал им о Христе», но потому что своей проповедью и жизнью Филипп явил им Христа, а точнее – Христос открылся самарянам через Филиппа.

Как открывается Он в страстотерпцах Борисе и Глебе, преподобных Сергии Радонежском и Трифоне Вятском, святых Царственных мучениках. Потому что у святых нет какой-то «своей» святости, отличной от святости Христа. Святые «светят» мiру в той степени, насколько, по слову апостола Павла, изобразился в них Христос (ср. Гал. 4, 19). Поэтому, когда на этапе оглашения нас увлекают жизнь и подвиги святых, удивительные работы иконописцев, глубокие мысли религиозных философов или просто добродетельная и осмысленная жизнь знакомых христиан – это Сам Христос открывается и является нам через них.

Поэтому при крещении младенцев Церковь не требует от родителей «сдать минимум» по Закону Божию или литургике, но предлагает, прежде всего, определиться с крестными, которые должны не только купить малышу крестик и принять его на руки из купели. Но помочь крестнику нести крест христианской жизни и помочь ему встретиться с Христом. Принимая малыша из купели, восприемник словно говорит: «Пока ты еще мал, не умеешь ходить и еще не можешь сам прийти ко Христу. Я помогу тебе. Принесу тебя к Нему. Сделаю все, чтобы ты узнал и полюбил Христа, узнал Его Благую весть и сподобился стать „наследником“ Его Небесного Царства»182.

У каждого – свой путь ко Христу и свои «крестные». В советские годы, когда храмов не хватало, местами оглашения – встречи человека с Богом – нередко становились концертные площадки, читальные залы библиотек, кинотеатры или даже лесные поляны под открытым небом, на которых собирались горожане, чтобы у костра сказать или спеть друг другу негромкие слова, идущие из глубины своей души – оттуда, где находится Царство Небесное.

Когда-то и я впервые услышал удивительные слова апостола Павла о любви не в храме, а в кинотеатре «Мир» на улице Ленина в городе Кирове, стерильно-советские названия которых ничего такого не обещали. Услышал их не из уст православного священника или заезжего проповедника, а от героев фильма «Андрей Рублев» режиссера Андрея Тарковского. Слова, как и фильм, запали в душу. Не зная, откуда они взяты, я первое время считал эти слова частью сценария и при каждом следующем просмотре фильма с замиранием ожидал, когда они снова зазвучат, слушал и впитывал их. Пока, наконец, добрый знакомый не подсказал, что эти строки взяты из Первого послания Апостола Павла к коринфянам. И сразу закрутились вопросы: «Кто такие коринфяне? Кто такой Павел и почему его называют апостолом? А что он еще написал? Кому и зачем? Что хотел ими сказать? О какой любви писал апостол? Умею ли я любить этой любовью? Нет, не умею. Может ли кто-нибудь меня научить этой любви?». Так постепенно, шаг за шагом, вопросы привели меня к крещенской купели.

Не знаю, могу ли я назвать своим «крестным» А. А. Тарковского или И. С. Баха, чьи «Страсти по Матфею», исполняемые на незнакомом немецком языке, каким-то непостижимым образом достучались до моего «комсомольского» сердца. Но, думаю, что тысячи людей могли бы также сказать, что их произведения помогли им встретиться с Богом.

Конечно, дело не только в Тарковском. Думаю, и сам режиссер понимал, что его «Рублев» состоялся не только благодаря глубокому сценарию, талантливой операторской работе и прекрасному актерскому ансамблю. Но, прежде всего, благодаря двум дивным святым русского средневековья – преподобным Андрею Рублеву и Сергию Радонежскому, без которых не только не было бы этого фильма, но и сама Россия была бы другой. Но и это – лишь приближение к истине. Потому что и сами эти люди состоялись как святые, подражая и внимая Христу, Который является нам и в служении преп. Сергия, и в иконах Рублева, и в фильме Тарковского. Потому что притяжение святости, притяжение доброго и счастливого детства притяжение подлинного таланта, притяжение всего подлинного, вообще, – это притяжение Христа.

И лишь когда встреча с Христом состоялась, и человек готов произнести «верую Ему яко и Царю и Богу», то есть назвать Христа Царем, а себя подданным Его Царства, только тогда священник может приступить к крещению и первым возгласом прославить Царство Отца и Сына и Святого Духа.

Притяжение новой жизни (Таинство Крещения)

Вряд ли мы можем представить и тем более ощутить, как сильно чувствовали притяжение личности Христа апостолы, которым был дан уникальный дар – быть рядом со Спасителем, когда, обходя Святую Землю, Он благовествовал приблизившееся Царство Небесное183. Рассказывая о нем, Иисус использовал притчи, образную речь, пословицы, поэзию и даже игру слов. Б. Мецгер приводит такой пример: на арамейском языке слово «комар» звучит «калма», а «верблюд» – «гамла», поэтому известное выражение Христа о фарисеях звучало так, что они отцеживают калма (комара) и проглатывают гамла (верблюда) (ср. Мф. 23:24)184.

И все же не это было главным. Потрясали, притягивали и назидали не столько мудрые слова, яркие образы или меткие и остроумные сравнения, сколько сама жизнь Христа, который, пребывая среди учеников, уже на земле жил как на небе. Он не только учил быть нищими духом и милостивыми, но Сам постоянно являл ученикам смирение, кротость и чистоту сердца, алкал и жаждал правды, творил мир и милость и, в итоге, претерпев «правды ради» предательство, гонения, злословие и смерть, воскрес из мертвых и явил ученикам торжество той новой жизни, которой жил среди них еще на земле.

«В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:4) – спустя годы, скажет Иоанн Богослов в первых строках своего Евангелия, подчеркнув, что подлинным «светом» была сама жизнь Сына Божия, причастниками которой Он сделал Своих учеников. Именно эту новую жизнь Спасителя, а не только Его притчи и крылатые выражения, постарались сохранить и донести до нас евангелисты Матфей, Марк и Лука, составившие свой «синопсис» – обозрение жизни Спасителя. Именно Христу и Его жизни стремились подражать святые. Именно она вдохновляет тысячи людей и сегодня жить, «яко на небеси и на земли».

Когда в годы гонений власти мiра сего запрещали издавать и распространять Библию и Евангелие, они прятали от людей не только книги, но, прежде всего, Самого Христа. Также было, когда разрушали храмы и монастыри, ссылали и убивали монашествующих, священнослужителей и прихожан, способных явить Христа мiру. Когда запрещали исполнять церковные песнопения, проводить выставки икон, паломничать по святым местам. Все это было гонимо, потому что свидетельствовало о Христе и Его Царстве, которому Он был верен до последнего дня.

Еще в пустыне, перед выходом на общественное служение, диавол пытался удержать Иисуса от проповеди Царства Небесного тем, что обещал дать Ему «все царства мира», но был посрамлен. Известно, что впоследствии в окружении Иисуса были люди, мечтавшие использовать Его силу, авторитет и даже чудеса в политических целях. Иисус никого не отталкивал, но никогда не шел на поводу у таких людей. Поэтому и в конце Своего общественного служения Он предпочел въехать в Иерусалим не «на боевом коне», а на скромном и смиренном ослике (Зах.9:9) и не стал предъявлять политических притязаний. После чего часть последователей отвернулась от Него. Не их ли голоса до сих пор слышатся в криках: «Возьми, возьми, распни Его! … Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19:15)? Но Иисус не стал разменивать правду Царства Небесного на миражи мiра сего.