Читаем без скачивания Магнетизерка - Леонид Девятых

— У какой еще Евфросинии?

— У Жучкиной. Той самой, что видела человека, выходящего из дома адмирала?

— Был.

— Ну, и как она вам?

— Она сумасшедшая, — просто ответил Татищев.

— О нет, вы ошибаетесь, — усмехнулась Анна. — Она вовсе не сумасшедшая.

— Сумасшедшая, — отрезал Павел Андреевич.

— Нет, — стояла на своем Турчанинова. — Просто это… Магнетизер. Это он… ввел ее в такое состояние.

— Какой еще Магнетизер?

— Тот самый, который убил адмирала, — кротко ответила Анна Александровна. — Тот самый человек в плаще, что был у де Риваса и коего видели вы и Евфросиния.

В голове у Павла Татищева произошло некоторое кружение, каковое случается обычно после того, как за один присест взять да и выпить целый штоф малаги.

— На теле адмирала не было обнаружено ничего, что указывало бы на насильственную смерть. То же показало и вскрытие. Я читал врачебное заключение. Адмирал де Ривас умер внезапной естественной смертью и абсолютно здоровым.

— А зачем вы его читали?

— То есть?

— Зачем читать врачебное заключение, предварительно вытребовав его из полицейской управы, ежели нет никаких сомнений в естественной смерти адмирала? Значит, сомнения все же были?

— Что-то вы, сударыня, слишком осведомлены о действиях охранительных служб.

— Я имела возможность ознакомиться с ними, когда помогала расследовать одно дело в Москве, сударь.

— Вы помогали полиции расследовать дело?

— Да. В девяносто девятом году. Меня попросили помочь, — ответила Анна с явным вызовом.

— Вас попросили помочь полиции? — удивлению подполковника не было предела. — В чем же?

— Это секретная информация.

— Ах, ну да, конечно, — с большой долей иронии произнес Татищев, решив ознакомиться с досье девицы, каковое, несомненно, имеется в архиве Тайной экспедиции.

— Вы сказали, сударыня, что знаете, как Магнетизер убил адмирала, — сухо напомнил Павел Андреевич.

— А я уж подумала, что вы об этом не спросите, и даже усомнилась в вашей…

— Компетенции, — закончил Татищев. — Так как был убит адмирал?

Анна Александровна посмотрела в недоверчивые глаза подполковника, сжала ладонь в кулак и показала ему вытянутый большой палец.

— Вот так.

— Что сие значит? — изумился Павел Андреевич.

— Метод убиения, — ничего не пояснила этой фразой Анна Александровна.

— Не понимаю, — буркнул подполковник. — Извольте объяснить.

— Итак, при вскрытии де Риваса никаких насильственных причин для его смерти обнаружено не было. Как изволили выразиться вы, он «умер абсолютно здоровым и естественной смертью».

— Так гласило врачебное заключение.

— Но у покойного, — продолжила Анна Александровна, — имелось небольшое красное пятнышко на лбу чуть повыше переносицы, похожее на недавний ожог. Пятнышко размером с серебряный гривенник.

— Вы хотите сказать, что небольшой ожог, пусть даже на лбу, мог послужить причиной смерти здорового пятидесятилетнего мужчины? — усмехнулся Татищев. — Не смешите меня, мадемуазель.

— Сие пятно не есть ожог как таковой, — медленно произнесла Анна Александровна. — Это уникальный способ убиения, метод. А орудием убийства является сам убийца с его феноменальными магнетическими способностями лишать человека жизни одним прикосновением большого пальца ко лбу жертвы. Правда, в нужное место и незамедлительно после введения жертвы в магнетический сон-явь.

Павел Андреевич медленно сомкнул и разомкнул веки. Да она просто сумасшедшая!

— Простите, но у меня действительно много дел.

— Человек, что владеет техниками магнетического убийства, здесь, в Петербурге, — быстро произнесла Анна Александровна, заметив, что Татищев ни в малой степени не верит ей. — А два года назад он совершил серию убийств в Москве. Я помогала расследовать это дело, но его тогда не удалось поймать. И он очень опасен.

— Так он от вас сбежал? — с сарказмом спросил подполковник.

— Да, — резко ответила Анна, злясь на явное недоверие к ее информации.

— Вот гад!

— Вы не понимаете, как он опасен и на что способен! Не хотите понять. Вы, сударь…

— Ну, успоко-ойтесь, — протянул подполковник, поглядывая на собеседницу с некоторым даже оттенком участия, как смотрят на безнадежно больных людей. — Не стоит так волноваться.

— Вы совершенно недалекий человек! — задохнулась в негодовании Турчанинова. — Вам не в тайной полиции служить, а в какой-нибудь канцелярской конторе, где только и делают, что перекладывают с места на место не нужные никому бумажки!

— Вы что-то уж слишком разошлись, — холодно оборвал ее Татищев. — Кстати, а вы не владеете такими замечательными техниками убиения человеков одним пальцем?

— Нет, — не сразу ответила Анна побелевшими от злости губами. — Я умею только лечить.

— А что так? — мягко спросил Павел Андреевич и премило улыбнулся.

Турчанинова, пронзив бурбона испепеляющим взглядом, резко повернулась. Выходя, она хлопнула дверью так, что Татищев невольно вздрогнул, а возле косяка отвалился добрый кусок штукатурки, обнажив переплетенную крест-накрест дранку. И кто бы мог подумать, что у такой субтильной девицы окажется столько силы. Конечно, злость умножает силы. Как, впрочем, и душевная болезнь.

Глава двенадцатая

Чего боятся вольтерьянцы, педерасты и болтливые фрейлины. — Ангелы не отбрасывают теней. — Подноготная девицы Анны Турчаниновой. — Самоутопление канцеляриста Голохвастова и апоплексический удар коллежского асессора Вязникова. — «Достойный дар души бессмертной» и «Смерть, достойная любви». — Это вам не комар чихнул! — И все же нам придется встретиться…

Тайная экспедиция Сената выросла без малого сорок лет назад на обломках Канцелярии тайных и розыскных дел, ликвидированной манифестом недолго правившего императора Петра III. Сей новый орган политического сыска находился в ведении самого генерал-прокурора, и руководил им обер-секретарь, должность коего три десятка лет исполнял знаменитый гений сыска и ас дознания Степан Иванович Шешковский. Павел Андреевич Татищев, конечно, хорошо помнил его невысокую сухощавую фигуру и его серый поношенный сюртучок, застегнутый на все пуговицы.

Шешковского боялись все: фальшивомонетчики и бонмотисты, вольтерьянцы и шулера, ловеласы и педерасты, масоны и болтливые фрейлины. Вежливый голос Шешковского наводил ужас на всех, имеющих грехи, ибо о сих грешниках Степан Иванович знал решительно все. Сотни, тысячи дел заведены были им или его помощниками на подданных Российской империи. На тех, кто как-то на рауте или званом обеде сболтнул лишнее. Неуважительно отозвался об императорской особе или представителях высочайшего дома. Открыто или тайно прелюбодействовал, пописывал в журналы или издавал книги. Сектантствовал или богохульствовал, волхвовал, занимался ложным доносительством или распространял зловредные слухи. Либо состоял в тайных обществах или часто ездил за границу, — да мало ли за что можно было попасть на заметку Тайной экспедиции Сената. Сей огромный архив, включающий сведения о лицах не только ныне проживающих, но и давно умерших и хранящая дела государственной важности бессрочно, начиная с Приказа тайных дел государя Алексея Михайловича и даже ранее, частию находился в селе Преображенском под Москвою, частию в Петропавловской крепости. Сей последний адрес и назвал подполковник Татищев, взяв извозчика на бирже недалеко от Петровской площади.

Шпиль Петропавловского собора с венчающей его фигурой летящего ангела становился все ближе. Скоро показались арочные ворота крепости и полосатая будка караульного унтер-офицера. Татищев отпустил извозчика и вошел в крепость, серокаменную и угрюмую. Ангел, словно наколотый на острый шпиль собора, равнодушно смотрел на него с высоты шестидесяти саженей. Тени он не отбрасывал. Впрочем, от ангелов, верно, тени и не бывает.

Было безлюдно и тихо, так что до архива в северной части Васильевской куртины он дошел, повстречав лишь двух статских да группу работных из тех, верно, что строили новое здание Монетного двора.

Татищев открыл небольшую дверцу, более похожую на калитку, и, согнувшись, ступил под низкие арочные своды бывшего каземата. Спустившись на несколько ступеней, он прошел через крохотные сени и толкнул обитую войлоком дверь.

— Павел Андреевич пожаловали, — поднялся ему навстречу из-за стола в центре комнаты секретарь архивы. — Опять к нам?

— Опять, — ответил Татищев.

Они обменялись рукопожатием, после чего Павел Андреевич окинул взглядом мрачноватую комнату. Низкие своды, крохотные оконца и стены почти саженной толщины создавали довольно гнетущее впечатление, впрочем, обычное для тюремного каземата.