Читаем без скачивания Записки Темнейшего - Юлия Сергеевна Федина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У парня вообще формируется очень четкое отношение к миру, которое ярче всего видно во время гонок. Есть свои, которых надо беречь и помогать им, и есть чужие, против которых все средства хороши. На внутренних соревнованиях клуба, когда рядом в основном свои, Энакин ведет себя куда уважительней. Да, риск, но не для окружающих. А вот когда на треке представители со всех концов Республики, то этих лохов просто грех не подрезать и на обочину не выдавить. Хотя формально все в рамках правил, по самой кромке, но в рамках.
А вот и сам виновник торжества явился. Спускаюсь в холл чтоб ноги поразмять и поздороваться. Внизу застаю не только Энакина, но и графа Дуку со Шми Скайуокер. Те уже поздравляют парня с победой, хотя вышли не за этим. Это Энакин несся как сумасшедший, чтобы успеть проводить уезжающую погостить в графский замок на Серено мать.
Отношения между графом и Шми давно ни для кого не секрет. Их даже кажется на Совете Ордена обсуждать пытались. Правда, свелось все к краткому заявлению Дуку о том, что как джедай он девушек в храм не приводит, а как правитель Серено обета целибата не давал. Что на это возразить, даже Йода не нашелся.
Почему уезжают именно сейчас, накануне серьезного кризиса, наверняка сказать не возьмусь, лезть в голову графа лень. Но сдается мне, Дуку, зная, что я ситх, опасается моего срыва в неконтролируемую ярость в случае неудачи на выборах, и заранее увозит способную пострадать в ходе скандала женщину. Сам-то граф найдет предлог вернуться на Корусант к моменту голосования.
Он бы и Энакина с собой забрал. Вот, в какой уж раз заговаривает.
– Эни, бросал бы ты все и махнул с нами! На Серено природа, воздух свежий. Охота знаешь какая? А то так все каникулы в этих каменных джунглях просидишь, рахит заработаешь.
Ну, про рахит это он зря. Энакин, конечно сильно вытянулся, превратившись из крепенького, щекастого ребенка, в рослого, хотя все еще угловатого подростка, но сухие, не перекаченные мышцы у него почти как у взрослого. Шейка только еще цыплячья совсем. Волосы до плеч несколько спасают ситуацию. В общем, не в здоровье дело. Графу было бы спокойнее, если парень в критический момент окажется далеко и не вляпается в историю, пытаясь меня спасти.
Энакин чуть смущенно чмокает мать в щеку, отнекивается от приглашений графа и убегает, сославшись на необходимость связаться с тренером. Со стадиона он улетел ни с кем толком не поговорив. Мать проводить торопился. Но это же не повод не поблагодарить обеспечившую его победу команду.
Тренер вообще дядька серьезный, хотя по мне так слегка странный. Если бы не его убеждение в том, что прежде всего он должен воспитать достойного человека, а уж потом – чемпиона, то столь классный специалист давно бы с лучшими взрослыми командами работал, а не малолеток пас. Но человек сделал свой выбор. Я этот выбор уважаю, мало того, я им пользуюсь. Ибо этот парень и юного ситха работать в команде научит. Такой опыт крайне полезен для вспыльчивого и самолюбивого Энакина.
После разговора с тренером Эни появляется в столовой в состоянии серьезной задумчивости. В мозги не лезу, но и с победой не поздравляю. Я ему эту победу не заказывал, так что пусть радуется, если я ее просто не замечу. Сам же он делиться тревогой не станет. Он уже как-то попытался пожаловаться мне на тренера. В результате схлопотал крепкую затрещину и напутствие впредь при мне своих наставников не обсуждать и не критиковать. Так что свои проблемы в команде он решит сам. Не вмешиваюсь.
– Энакин, мальчик мой, не сочти за труд слетать в космопорт, встретить уважаемого господина Дамаска.
– Да, учитель.
Энакин равнодушно пожимает плечами. Но капельку недоумения он все же показывает.
– Да, Хего Дамаск наверняка выдвинет свою кандидатуру на выборах нового канцлера. И то обстоятельство, что он не сенатор, ему едва ли помешает. Апелляция к воле народа, немалые деньги и поддержка оппозиции свое дело сделают. Но показать уважение к учителю и некоторую солидарность следует. Так что езжай. Потом мы с Дартом Плэгасом поужинаем в домашней обстановке. А ты можешь сходить в какой-нибудь клуб, отпраздновать свою победу.
– Именно это я и собирался сделать.
– Иди, иди уже.
***
Ах, есть ли в галактике что-либо более изысканное, чем тонкий троллинг двух ситхов? Не знаю, как владыка Плэгас, а я улыбаюсь вполне искренне. Не собеседнику, сидящему с бокалом вина, улыбаюсь самому себе, тому удовольствию, которое получаю от затейливой игры слов, намеков, интонаций. Впрочем, смею надеяться, и мой гость тоже весьма доволен происходящим. Мой бывший учитель всегда был тонким ценителем высокой интриги. Вон, даже на весьма настырное попискивание своего коммуникатора не отвлекается. Тот сперва просто гудел, теперь же сразу тремя красными индикаторами мигать начал.
Дамаск недовольно отставляет бокал в сторону и берет в руки комлинк. Я никогда не думал, что глаза мууна могут выпучиваться как у мон-каламари. Его же сейчас удар хватит! Да что стряслось-то? Дамаск сперва судорожно шарит у себя по карманам, потом истерично орет нечто бессвязное в трубку. В мозгу никаких мыслей. Одни девятизначные цифры. Хм, похоже, нашего банкира только что банально ограбили на означенную сумму, воспользовавшись потерянной или украденной картой управления счетами. Изощренно. И судя по возмущенному ору, транзакции уже прошли.
Некоторое время изучаю список получателей. Не просто изощренно, шикарно. Ибо в списке практически все муниципальные медучреждения Корусанта. Причем не просто суммы на общие расходы, а адресные переводы на лечение нескольких тысяч конкретных больных.
Дамаск уже не орет, но продолжает хвататься за сердце. Понимаю, миллиард и для главы банковского союза – деньги немалые. И назад не отзовешь, слишком мощную волну возмущения это вызовет. Благо, информацию о беспрецедентном акте благотворительности в СМИ я уже скинул. Теперь только и остается, что поделиться с пострадавшим меценатом вонючими каплями валокордина, да посочувствовать.
– Столь нетривиальный шаг безусловно покажет вас в наилучшем свете перед голосованием в Сенате.
– Издеваетесь? Даже если бы за меня голосовали жители столицы, тех, кто завидует тому, что помощь досталась другим, окажется больше. А сенаторы просто возненавидят меня, заподозрив в моде на благотворительность угрозу их алчности.
– Вы слишком мрачно смотрите на мир, владыка Плэгас.
– Заткнитесь уже! Это же ваш маленький гаденыш мою карту стянул?
– Доказательства?
Равнодушно пожимаю плечами в ответ. Энакин вообще-то может. Только зачем ему. Однако от появления
