Читаем без скачивания Антропология Адвентистов Седьмого дня и свидетелей Иеговы - священник Даниил Сысоев

6.4. Свидетельства во дни подвига Искупления

6.4.1. Обещание благоразумному разбойнику

Спаситель явно засвидетельствовал двойственность человека и различие в судьбе его души и тела. Проявилось это на примере благоразумного разбойника, которому Искупитель пообещал, что тот ныне будет с Ним раю (Лк. 23, 43). Конечно, сектанты не могли обойти столь явное свидетельство в пользу библейской доктрины двуприродности человека, и попытались, как это у них принято извратить то, что сияет яснее Солнца.

Вот как адвентисты пытаются объяснить явное противоречие Евангелия с их построениями: «Христос пообещал разбойнику, распятому на кресте: «Истинно говорю тебе, ныне ты будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43). Рай обычно отождествляется с небесами (2 Кор. 12:4; Откр. 2:7). В соответствии с вышеприведенным переводом Христос собирался попасть в ту пятницу на небо и быть с Отцом, а с Ним и разбойник. Но в то утро воскресения Сам Христос объявил Марии, которая упала к Его ногам, чтобы поклониться: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не вошел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: «восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17). Ангел, возвестивший о воскресении, говорил так: «Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь» (Мф. 28:6).

Разве мог Христос противоречить Себе? Никак нет. И эта трудность решается при помощи знаков пунктуации. Дело в том, что оригинал и древнейшие рукописи Евангелий не содержали не то что знаков препинания, но даже пробелов между словами. В зависимости от расстановки этих знаков может сильно меняться смысл. Конечно, переводчики библейских текстов делают все возможное со своей стороны, чтобы сохранить смысл оригинала, но их усилия нельзя назвать вдохновенными по сравнению с авторами Писаний.

Если бы они в своих переводах поставили в Лк. 23:43 запятую после слова «ныне»', смысл этого текста не противоречил бы общему учению Библии о смерти. Слова Христа говорят нам следующее: «Истинно говорю тебе ныне, (т. е., сейчас, когда я умираю как преступник) будешь со Мною в раю». В полном соответствии с Писаниями Иисус пообещал разбойнику взять его в рай и Он выполнит Свое слово, когда придет второй раз на землю и будет воскрешать всех праведников»[205].

Разберем это возражение по порядку. Во-первых, удивляет мнение адвентистов, будто бы Христос физически покинул небеса при Воплощении. Ведь если Он Бог, то очевидно что Он наполняет небо и землю (Иер. 23, 24)[206]. Это учение тем более странно, что оно прямо противоречит Евангелию. Ведь Сам Господь в беседе с Никодимом (т. е. после Вочеловечения) говорит: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах». (Ин. 3, 13)[207] Так что этот аргумент сектантов лишен силы, ибо прямо опровергается словом Божиим. Ведь если по Своей Божественной Природе Иисус Христос всегда пребывает на небесах, то Он, конечно, мог сказать разбойнику, что тот будет с Ним в раю сегодня, и при этом Он же мог сказать Магдалине, что еще не взошел к Отцу. И касаться это могло только Его, ограниченной пространственными границами, человеческой Природе. Точно так же ангел говорил, что Господь лежал в гробнице только по той природе, которая может быть заключена в каменные стены, а не по той, которая держит в бытии все камни Вселенной.

Решение, которое предлагают адвентисты и иеговисты, является одним из примеров, предсказанного апостолом Петром, «превращения» Писания (2 Петр. 3, 16). — Если мы возьмемся переставлять запятые как нам угодно, то можно придти к самым богохульным результатам и подтвердить любую, угодную нам доктрину. Пример с фразой «казнить нельзя помиловать» показывает, как много зависит от расстановки знаков препинания. Кстати, учитывая верные замечания адвентистов о особенностях написания древних библейских текстов, мы можем привести их как дополнительное свидетельство того, что нельзя создать истинное вероучение только на основании Библии. Ведь тогда мы все равно оказываемся заложниками наших собственных взглядов, которые мы вольно или невольно вносим в текст. Тут мы вправе вспомнить еще Тертуллиановский аргумент против всех сектантов, аппелирующих к Писанию. — «Если верно, что истина присуждается нам, — ибо мы обладаем тем Правилом веры, которое церковь получила от апостолов, апостолы — от Христа, а Христос — от Бога, то сохраняется и смысл нашего утверждения; а оно гласит, что еретиков не должно допускать к прениям о Писании, ибо мы и без Писания доказываем, что они не имеют отношения к Писанию. Коли они еретики, то не могут быть христианами, ибо не от Христа должны были получить учение; они приняли его по своему выбору и потому получили имя еретиков. А раз они не христиане, то не имеют никакого права на христианские сочинения. Им по справедливости можно сказать: Кто вы? Когда и откуда пришли? Что делаете вы у меня, если вы не мои? По какому праву, скажем, ты, Маркион, рубишь мой лес? По чьему дозволению, Валентин, ты обращаешь вспять мои источники? Какой властью, Апеллес, ты передвигаешь мои границы? Что вы, прочие, сеете и пасете здесь по своему произволу? Это мое владение, мне оно принадлежит издавна, у меня прочные корни — от тех самых владетелей, кому все принадлежало. Я [церковь] — наследница апостолов. Я владею так, как они распорядились в своем завещании, как препоручили вере, как утвердили клятвой. Вас же они навсегда лишили наследства и отвергли как чужих, как врагов. Почему же еретики чужды и враждебны апостолам, как не из-за противности своего учения, которое каждый по своему произволу создал или получил вопреки апостолам?

Значит, извращение Писаний и толкований их нужно искать там, где открываются разногласия в учении. У кого было намерение учить иначе, тот по-другому должен был распоряжаться и средствами учения. Да они и не могли бы учить иначе, если бы не имели других средств для поучения. И как они не могли бы учить без порчи этих средств, так и мы не обладали бы неповрежденным учением без цельности того, чем это учение излагается. Но разве мы чем-то недовольны в наших книгах? Что мы привнесли своего, дабы исправить нечто противоречащее этому в Писании, — или убирая, или прибавляя, или изменяя? Что Писание с самого начала своего, то и мы. Мы из него вышли прежде, чем стало иначе, прежде чем вы его исказили. Но поскольку всякое искажение нужно считать чем-то позднейшим, во всяком случае происходящим по причине ревности (а она никогда не бывает прежде того, чему ревнует, и никогда не бывает при нем), — то любой разумный человек сочтет невероятным, чтобы мы, первые и вышедшие из самого Писания, искажали его превратным текстом, а те, которые были и позже, и противны ему, не делали этого. Один искажает Писание рукою, другой — извращает смысл превратным толкованием. Ведь хотя Валентин, по видимости, и пользуется неповрежденным текстом, он более лукавым образом, чем Маркион, наложил руку на истину. Ибо Маркион прямо и открыто использовал меч, а не стиль, так как для своего намерения совершил убийство Писания. Валентин же пощадил его, потому что не Писание приспособил для своего предмета, а свой предмет для Писания; и тем не менее, он больше отнял и больше прибавил, устраняя собственное значение отдельных слов и привнося иное, не существующее на деле»[208].

Точно также, как поступили во II веке Маркион и Валентин, также действут в наше время иеговисты и адвентисты. Они объединили оба метода. — Отбросили 11 книг Ветхого Завета и исказили текст новой пунктуацией (а иеговисты даже новым «переводом») все остальное. Из приведенных слов Тертуллиана мы видим и другой мощный аргумент в пользу того, что только Церковь сохранила истинное Откровение Творца. Ведь Она действительно никогда не переиначивала Писание, ни вставляла в Него ничего нового, после того как Она же, силой Святого Духа, составила библейский канон. Это является мощнейшим свидетельством того, что как минимум с момента окончания Писания в нашей вере не появилось ничего нового, противоречащего слову Божию.

А так, как поступают сектанты, делают только те, которые желают заставить Бога говорить только то, что им угодно! Так эти ложные христиане творят тоже, что и богохульник Л. Толстой и союз воинствующих безбожников. Очевидно, что это происходит из-за того, что движут ими одни и те же духи. Заметил это тот же Тертуллиан: «Таковы козни духов нечестия (Эфес. 6, 12), с которыми, братья, нам надлежит сражаться и основательно их разобрать; нужны для веры, дабы явились избранные и открылись нечестивые. Потому-то духи имеют силу и способность измышлять заблуждения и наставлять в них… Я ничем не рискую, если скажу, что и само Писание по воле Божьей так составлено, что предоставляет еретикам материал, — ибо читаю: Надлежит быть и ересям, а без Писания они быть не могут. Спрашиваемся, наконец: кем же внушается знание того, что пригодно для ересей? Разумеется, дьяволом, дело которого — извращать истину, который даже самим священным таинствам подражает в идольских мистериях… И уже конечно, тот, кто с такой притворной подражательностью стремился выразить в делах идолослужения самые средства (res), при помощи которых совершаются таинства Христовы, вне сомнения, так же и с тем же замыслом стремился и мог приноровить божественные тексты и сочинения святых мужей к чуждой и подражательной вере, заимствуя мысль из мысли, слова из слов, притчи из притч. Поэтому никто не должен сомневаться ни в том, что духовное нечестие внесено от дьявола, ни в том, что ереси тождественны идолослужению, ибо они того же происхождения и замысла, что идолослужение. Они измышляют другого бога вопреки Творцу или, — если признают единого Творца, — учат о Нем не по истине. Стало быть, всякое ложнословие о Боге есть некоторого рода идолослужение»[209]. Причем для еретика идолом становиться его же падший (и как утверждают адвентисты с иеговистами, смертный) разум, долженствующий стать, по их мнению советником (ср. Рим. 11, 35) Непогрешимому и Бессмертному.