Читаем без скачивания Я - аферист. Признания банкира - Крез

— Мне очень жаль, но неожиданные обстоятельства…

Я кивнул с понимающим видом. Не время привередничать. Вошли два официанта: один с бутылкой Leoville-Barton, которая выглядела многообещающе, другой — с паштетом из лосося, запеченным в слоеном тесте. Мюска поблагодарил их, вежливо кивнув, и молча подождал, пока они выйдут из зала. Только после этого он решил удовлетворить свое любопытство:

— Итак? Что вы думаете о ситуации?

По моим наблюдениям, важные слуги государства не терпят преамбул.

— Полагаю, она серьезная.

— А…

— Мой президент? Считает меня пессимистом.

— Он всегда предпочитал страусиную политику, — едко заметил Мюска. — Уже в эпоху Credit Lyonnais он отчаянно защищал Аберера. Это, конечно, по-товарищески, но всему есть предел…

Я едва не ляпнул нечто нелицеприятное по поводу священной финансовой инспекции, но в последний момент удержался.

— Ну, и как у вас?

Момент истины приближался гораздо быстрее, чем предполагалось.

— Как вам сказать… Мы переживаем некоторые затруднения.

— Дорогой Дамьен, мы встретились, чтобы поговорить откровенно!

— Приходится признать, что в последние недели мы столкнулись с неприятными сюрпризами.

— Где?..

— В Китае. Понадобится рекапитализация нашего тамошнего филиала.

— В каком размере?

Внимание, опасность. Я не нахожусь на службе у французского государства, и стукачества от меня не ждут.

— Пока трудно оценить.

— Что еще?

— У нас остаются значительные задолженности по трем фондам, закрытым летом 2007 года…

На сей раз он не стал задавать излишне конкретных вопросов.

— И мы сделали ставку, в данный момент неудачную, на AIG, этого страховщика…

— Знаю, — прервал меня директор казначейства. — Странная затея, не правда ли?

— Президенту она очень нравилась.

Роль лицемера мне явно удавалась.

— И… много еще у вас подобных замечательных сделок?

Тон изменился. Стал менее дружеским, более резким.

— Мы также немного инвестировали в провинции вместе с одним американским фондом, Omega 34.

Ксавье Мюска ухмыльнулся:

— Немного?

— Ну, можно и так сказать.

— И вы намерены объявить рынку обо всех этих убытках?

— Именно в том-то и вопрос, — бесцветным тоном ответил я. — На прошлой неделе мы совещались по этому поводу. Я лично — за.

Точнее указать на виновника готовящейся подтасовки невозможно.

— Тем более что я опасаюсь потрясений в ближайшие недели.

— Каких именно?

Пришло время броситься в воду.

— Мне сказали, что Lehman может лопнуть.

Мой собеседник отшатнулся:

— Абсурд!

— Знаю, но, похоже, несколько дней назад Полсон предупредил одного саудита, весьма близкого к королевской семье…

Директор казначейства уставился на меня как на человека, которого внезапно поразило буйное помешательство. Сама мысль о том, что я могу обладать подобной информацией, явно казалась ему чем-то вроде эпизода из "Секретных материалов".

— Вы действительно в это верите? — Вежливый тон не мог замаскировать его отношения к услышанному. — Давайте вернемся к вашей ситуации: как обстоят дела со сведением отчетности?

Восхитительная формулировка. Все равно что спросить меня о внебалансовом счете Банка и о нашей системе учета.

— Это деликатный момент, — сказал я, чтобы потянуть время. К обсуждению такой темы я не был готов, что свидетельствовало о недостаточной предусмотрительности. — В отличие от американских коллег, мы не злоупотребляли этими инструментами… — Формулировка соответствовала утверждению, что мы не располагаем Special Investment Vehicleэтими SIV[65], которые позволили Lehman, Goldman Sachs и прочим Merrill Lynch накапливать параллельно с официальными балансами более рискованные сделки. В последние дни ходили слухи, что проблемы возникнут как раз из-за внебалансовых счетов. — Следовательно, нам нечего скрывать. По крайней мере, в этом направлении.

Не похоже, чтобы директор казначейства по достоинству оценил мою иронию.

— Ну а, скажем так, экзотические филиалы? Мне бы хотелось услышать искренний ответ, Дамьен.

А вот это не предусматривалось.

— Полагаю, у вас есть все данные для достоверной оценки, — ответил я, не скрывая улыбки. — По-моему, ваше ведомство знает все о наших филиалах по всему миру.

— Я не это имею в виду. — Он наклонился ко мне с угрожающим видом. — Сформулирую более четко: у вас есть скрытые убытки в налоговых оазисах? Это не преступление, но нам необходимо об этом знать, вот и все.

Я позволил себе секундное колебание. Как далеко я могу зайти?

— Ну, ладно… послушайте… Это щекотливый вопрос, сами знаете…

— Дамьен!

Я подождал еще немного, а потом бросил ему кость:

— Ответ будет "да", естественно.

— Где?

— Честно говоря, по этим вопросам наш финансовый директор общается с президентом напрямую.

— Вы хотите сказать, что, будучи генеральным директором, не знаете цифры?

Его упорство начало меня раздражать. В конце концов, я пришел сюда по собственной доброй воле.

— Хотите правду?

— Мечтать не вредно…

Он явно со мной не церемонился.

— Да.

— Не знаете?

— Нет.

— Невероятно! — покачал он головой.

— Ксавье, такова практика, и вам это прекрасно известно.

— А в Швейцарии?

— Туда мы наши убытки не прячем. Швейцарские счета — это главным образом способ повышения лояльности нескольких наших клиентов…

— Нескольких! — с явным сарказмом повторил Мюска.

— Все это для вас не ново, полагаю. Вы уже давно следите за нами.

— Пытаемся.

— У вас нет своего Биркенфелда? — спросил я, глядя на него в упор.

Брэдли Биркенфелд был одним из руководителей UBS, которого год назад прижала и вынудила к сотрудничеству IRS, американская налоговая служба. Именно он сообщил властям число американцев, владеющих тайными счетами в его банке. Пятьдесят две тысячи. Несколько тысяч вроде бы уже идентифицировали. Решением суда, состоявшегося в июле во Флориде, швейцарский банк обязали сообщить их имена под угрозой судебного преследования его топ-менеджеров. По словам нашего финансового директора, который рассказал мне эту историю, они чувствовали себя препаршиво.

— Мы не прибегаем к подобным методам, — с полуулыбкой возразил Мюска.

Оборот, принимаемый нашей беседой, неожиданно подсказал мне идею.

— В любом случае мы очень осторожны. К тому же мы не размещаем средства в других интересующих вас местах.

— Например? — Функционер вернулся к более дружелюбному тону.

— В Андорре.

Стоило воспользоваться случаем, чтобы разузнать о ситуации вокруг моей новой территории базирования.

— Ну и зря, — бросил он с ироничной ухмылкой.

— То есть?

— То есть это подлинный налоговый рай. По крайней мере… в настоящее время.

— До такой степени?

— Да. Соглашение о сотрудничестве не включает в явном виде налоговые нарушения. Правила применения размыты. К тому же у нас нет доверенных лиц на месте, потому что глава правительства княжества, некий Пента, очень щепетилен в данном вопросе. Несколько лет назад он даже выслал одного из наших агентов под тем предлогом, что его задание выходило за рамки нашего соглашения.

— Понятно.

— Но скоро все может измениться. Как известно, они у нас в черном списке.

Похоже, я правильно выбрал убежище. И это — хорошая новость: деньги окажутся в надежном месте. А плохая заключалась в том, что такая ситуация не продлится вечно.

Впрочем, еще нужно, чтобы было что прятать. Отныне — единственная цель: успешно ограбить Банк.

25. ПЕРЕВОД

— Через сколько закрытие?

— Примерно через тридцать пять минут, Дамьен.

— Тогда жду всех у себя в кабинете сразу, как освободитесь. Рассчитываю на вас.

Я со вздохом положил трубку. Нужно походить по коридору, размять ноги, сбросить напряжение. Что за мерзкий день! И все только начинается.

Я наблюдал за катастрофой, не реагируя. После всех опасений, предупреждений, даже ожиданий я теперь просто присутствовал — изумленно, не веря собственным глазам, — при начале нашего падения. И ничего не ощущал, стоя перед пультом управления, ни одна из кнопок которого не реагировала на команды. Была пятница, 12 сентября 2008 года, канун катаклизма, который сломает сотни тысяч жизней. Крах, если называть вещи своими именами. Lehman Brothers, пятый по величине банк Америки, корчился в агонии, но никто в моем окружении, похоже, не понимал, какая трагедия разыгрывается у нас на глазах. А ведь последствия будут невообразимыми. В лучшем случае — цепная реакция, которая затронет все западные финансовые учреждения. В худшем — всемирная паника. В коридорах Банка шептались и ходили на цыпочках с соответствующими лицами. Отважный как всегда, наш президент решил ускользнуть — под предлогом кризисного совещания в AMF. Я воздержался от комментариев. Биржевые жандармы — слишком ленивая публика, чтобы задергаться во второй половине дня в пятницу. А как же уик-энд в Довиле?