Читаем без скачивания Государь - Александр Мазин

Однако правы оказались не они, а отшельник. Семь дней пролежал без памяти Олав Трюггвисон, потому что хорош был удар Снорри Черного. Другого он непременно отправил бы в Валхаллу, но, как сказано выше, Олаву была назначена другая судьба, и его черепная кость оказалась покрепче железного шлема.

Семь дней поил его, беспамятного, ключевой водой Халльфред Трудный Скальд, а на восьмой конунг очнулся и потребовал пива.

Многое увидела душа Олава, блуждавшая в иных мирах, пока тело пребывало в неподвижности, но говорить об этом конунг не стал. Оплакал погибших верных, простил тех мятежников, что остались в живых, а едва смог встать на ноги, немедленно отправился к отшельнику и принял Крещение. По примеру конунга крестились и его хирдманы, а мудрый отшельник сказал, что Олав Трюггвисон станет знаменитым конунгом и совершит немало славных дел, многих людей обратив в христианскую веру.

Об одном лишь печалился Олав: в недавней битве погиб ирландец Эмон.

На той земле провели викинги зиму – в доме одного из местных ярлов, который счел это честью, потому что лучше с честью принять будущего конунга Норвегии, чем сделать то же самое под угрозой его меча.

Впрочем, ни Олав, ни его викинги не делали худого, ведь они теперь были христианами, а христианам не подобает обижать единоверцев.

Немало времени провел Олав со святым человеком, и тот поведал, что мудрость его – от Бога проистекает. От Бога же и предвидение будущего и иные чудесные дела. Всю зиму учились Олав и его люди правильной вере, не забывая, впрочем, и о плотских надобностях. А весной, взявши с собой двух священников из местных, покинули Сюллинги и направились к берегам Англии.

– Жаль, что мы теперь – христиане, – сказал конунгу Торстейн Бычья Нога, когда они сошли на берег в английской гавани. – В этой стране можно было бы поживиться.

– Однако мы не станем этого делать, – заявил Олав. – Крещеным не подобает грабить таких же крещеных. Но я думаю, Иисус позаботится о том, чтобы мы не остались в проигрыше.

– Наверное, ты прав, – не стал спорить Торстейн. И вздохнул, потому что хорошую драку он любил не меньше, чем набитый кошель.

Они шли рядом, и встречные уступали дорогу, потому что нореги были высоки ростом, дорого одеты и выглядели грозно. Этим они привлекали всеобщее внимание, особенно внимание женщин, ведь Олав Трюггвисон, как сказано ранее, был очень красив, да и Торстейн весьма хорош собой.

– Однако мы пришли, – заметил Торстейн. – Думаю, это и есть тинг англичан.

И верно: перед ними лежало обширное пространство, заполненное людьми.

Тут им никто не уступал дорогу, потому что толпа стояла плотно, и все старались расслышать, что происходит в центре, где высился шатер конунга и еще несколько – местной знати.

– Подождем, – сказал Олав, решив, что негоже ему, роняя честь, самому расталкивать английских бондов.

Ждали они недолго, так как хирдманы Олава, увидев, что конунг остановился, поспешили к нему и быстро проложили проход сквозь толпу англичан.

Многие ворчали, однако противиться не смели. Даже те, при ком было оружие.

Выйдя в первые ряды, викинги остановились.

– Это что же, здешний хёвдинг-законоговоритель? – поинтересовался Торстейн, указав на высокого англичанина в дорогих доспехах и красивом желтом плаще.

Человек в желтом громко вещал что-то, взмахивая рукой и указывая в сторону конунгова шатра, рядом с которым, в окружении воинов, стояла красивая, богато одетая женщина в тонкой золотой короне.

– Не иначе как это жена здешнего конунга или его дочь, – пробормотал Олав. – Она хороша, верно?

Бычья Нога громко рассмеялся.

– Попробуй поговорить с ней, – предложил он. – Дочери конунгов тебя любят!

– Ну да, – охотно согласился Трюггвисон. – Я ведь и сам – конунг.

– Морской! – уточнил Торстейн и рассмеялся еще громче, привлекая всеобщее внимание. Ярл в желтом плаще нахмурился: решил, видно, что смеются над ним.

– Не забывайся, Бычья Нога, – строго произнес Олав.

– Но ведь ты и есть морской конунг, – Торстейн был простоват и говорил то, что думал. – И так будет, пока землей твоего отца правит Хакон-ярл.

Тут Бычья Нога поймал взгляд англичанина в желтом плаще и ухмыльнулся так нагло, что англичанин нахмурился еще больше.

– Я не прочь подраться, – сказал Торстейн Олаву. – По-моему, этот болтун хочет того же. То, что мы теперь – христиане, не помешает мне проучить его, если он сам напросится?

– Похоже, это важный человек здесь, в Англии, – заметил Олав, рассеянно глянув в сторону человека в желтом плаще. – Постарайся его не убить.

И тут же забыл об англичанине, потому что увидел, что жена конунга (а может – его дочь) идет к нему.

Нет, красавица-англичанка не пошла к нему прямо. Она часто останавливалась, чтобы бросить пару слов то одному важному англичанину, то другому.

Но Олав неплохо разбирался в женщинах, и взгляды, которые красавица иногда бросала в его сторону, говорили сыну Трюггви о ее намерениях так же ясно, как вздувшийся парус показывает направление ветра.

Однако не всем намерения дочери (или жены) конунга были так же хорошо понятны. Англичанин в желтом плаще определенно решил, что красавица идет к нему. Он перестал хмурить брови, приосанился и повернулся так, чтобы большая золотая фибула засверкала на солнце.

Зря. Женщина прошла мимо него и остановилась напротив Олава.

Сопровождавшие ее воины уставились на сына Трюггви с подозрением, заставив его пожалеть, что он – в обычной дорожной одежде, порядком запыленной, и только богатый меховой плащ, золотые браслеты на руках да еще – доброе оружие говорят о его настоящем достоинстве.

– Кто ты? – спросила она, без стеснения глядя в синие глаза конунга.

Сказано было на языке норманов. И одного взгляда на женщину было довольно, чтобы понять: в ней тоже течет кровь Севера.

Вблизи она показалась Олаву еще красивее, чем издали.

– Я здесь чужой, только что из похода, – ответил сын Трюггви, еще раз пожалев, что не одет как подобает, потому что наряд у красавицы был очень богатый, и Олаву хотелось выглядеть не хуже. Женщина ему очень понравилась.

«Она должна стать моей! – решил Олав. – Кто бы она ни была».

– Я – Гюда, – женщина словно угадала его мысли. – Мой отец – конунг в Ирландии, а мой муж был здешним конунгом. – И вновь угадав мысль Олава: – Он умер недавно, так что теперь я – королева и правлю этими землями.

Сын Трюггви улыбнулся от радости. Раз эта женщина – вдова, значит, ему особенно повезло, ведь ни отец, ни муж теперь не будут решать за нее, а уж в том, что он, Олав, ей по нраву, можно не сомневаться.

«Нет такой женщины, что устояла бы передо мной!» – подумал конунг гордо.

– Вижу, что ты – человек благородный, – улыбнулась в ответ Гюда. – Но назови свое имя, чтобы я могла пригласить тебя к трапезе.

– Мое имя Оле, – с тех пор как Олав покинул землю вендов, он всегда назывался так и лишь немногие из его воинов знали настоящее имя сына Трюггви. – Я – конунг из Гардарики. Морской конунг, – честно уточнил Олав. – Но отец мой был настоящим конунгом, и наступит время, когда я верну земли, принадлежащие мне по праву.

– Уверена, так и будет! – горячо произнесла вдова ярла.

Однако она была не только красавицей, но и правительницей, а потому спросила:

– Четыре боевых корабля, что вошли сегодня в гавань, – твои?

– Да, – подтвердил сын Трюггви. – Но ты можешь быть спокойна, госпожа. Мои люди не причинят беспокойства!

– Две сотни норманов поблизости – это уже достаточный повод для беспокойства!

Это сказала не Гюда, а человек в желтом плаще. И по его речи было понятно: язык северян для него – чужой. За спиной англичанина стояли его люди. Их было больше, чем людей Гюды, и все они были хорошо вооружены. Но не лучше, чем викинги.

Торстейн Бычья Нога обрадовался, решив, что англичанин в желтом плаще сейчас бросит кому-нибудь из них вызов. Торстейн шагнул вперед, потому что очень хотел, чтобы вызов достался ему. Фибула на плаще англичанина очень приглянулась Бычьей Ноге. Да и сам плащ…

Но Олав успел заступить Торстейну дорогу, а Гюда сказала:

– Это Элвин-ярл. Он очень храбр и преданно служил моему мужу. А теперь надеется, что когда-нибудь я соглашусь стать его женой. – Тут она засмеялась, и по ее смеху Олав догадался, что надеждам Элвина-ярла сбыться не суждено. – Однако пока – он мой человек, и я надеюсь, что между вами не выйдет ссоры.

Торстейн Бычья Нога очень огорчился, а сын Трюггви сказал:

– Я не ищу ссор на земле Англии, однако я не из тех, кто бегает от хорошей драки!

– Об этом легко догадаться по твоему виду! – сказала Гюда с улыбкой. – И по виду твоих спутников. Вы выглядите опасными людьми. Таких лучше иметь в друзьях, а не во врагах. Так что будь гостем на моей земле, Оле из Гардарики! Я распоряжусь, чтобы вам предоставили жилье, а если вы захотите что-то продать или купить – никто не станет чинить вам препятствий и требовать больших пошлин.