Читаем без скачивания Государь - Александр Мазин

Тогда вмешался Торстейн Бычья Нога. Он был разочарован тем, что вместо настоящего боя, где у него была бы возможность показать свою храбрость и мастерство, вышла такая глупая потасовка. Будто не воины вышли против них, а неумелые бонды.

– Я, – сказал Торстейн, – никому ничего не обещал. Но, ценя слово своего ярла, тоже не стану тебя убивать. Сейчас принесут горячие угли и поставят на них твои ноги, англичанин. И тогда мы все узнаем, так ли ты грозен на деле, как грозны твои речи на пиру.

– Что ж, – одобрил Олав. – Это хорошая мысль. Воинское умение твое оказалось невеликим, но интересно будет узнать, каково твое мужество. А если после испытания ты всё же умрешь от горячки, то в этом не будет моей вины, ведь только Бог решает: кому умереть, а кому выздороветь.

Элвин-ярл побледнел. Он понял: даже став христианами, викинги все равно остались викингами.

– Я отдам тебе всё, что у меня есть! – воскликнул он. – И уеду отсюда навсегда! Клянусь Именем Спасителя! – и поцеловал большой золотой крест, висевший у него на шее.

– Может, всё-таки проверим его мужество? – предложил Торстейн Бычья Нога, которому было жаль упускать развлечение.

– Он поклялся, – возразил Олав. – Вдобавок я и без того вижу, что мужество его не превосходит его воинского умения.

– Тогда я возьму себе это, – сказал Торстейн, сдернул с шеи Элвина-ярла крест и нацепил на себя.

Спустя несколько дней Олав женился на королеве Гюде и стал конунгом на земле Англии.

– …Вот такой подарок сделал мне Бог за то, что я принял Крещение, – завершил Олав свой рассказ. – Мой скальд Халльфред поведал бы эту историю лучше, чем я, но, думаю, и сказанного достаточно, чтобы понять: Иисус Христос – истинный Бог, и Он сильнее всех прочих, так что мой тебе совет, конунг: прими Крест! Тогда сила твоя умножится, а удачей ты превзойдешь всех своих врагов!

– На удачу я и так не жалуюсь, – спокойно произнес Владимир. – А мои враги стараются держаться от меня подальше.

– О да! – воскликнул Олав, рассказ которого был долог, поэтому конунгу пришлось часто смачивать горло, и пиво, которое выпил сын Трюггви, сделало его очень веселым. – Мне говорили, что ты неотразим в других битвах. Правда ли, конунг, что у тебя в каждом городе по сто наложниц, и все они каждый год рожают от тебя детей?

– Вранье, – хладнокровно ответил Владимир, покосившись на женскую половину стола, где его Рогнеда, которой речь нурманов была известна с детства, внимательно прислушивалась к разговору. – У меня очень много городов, Трюггвисон. – Даже двух лет будет маловато, чтобы объехать все. А кого интересуют ублюдки, если есть законные сыновья!

Нурманам его ответ пришелся по вкусу. Все еще больше развеселились и выпили за то, чтобы сыновья Владимира славой не уступили отцу.

– Что за пес у тебя? – поинтересовался Духарев, с интересом изучая лохматое страшилище, неподвижно лежавшее у ног Олава и не обращавшее внимания ни на падающие со стола кости, ни на грызущихся из-за подачек псов Владимира.

– О, это особенный пес! – с удовольствием ответил Олав Трюггвисон. – Я приобрел его в Ирландии, когда после удачного похода решил зайти к конунгу Олаву Кварану, моему тестю. По возвращении мы пристали к берегу, и я велел согнать к кораблям скот окрестных бондов, потому что мы соскучились по свежему мясу. И вот один из бондов пришел по мне и попросил вернуть его коров. Сказал, что его собака, – тут Олав потрепал черного волкодава по голове, – сама выберет и отыщет его коров. Мне стало любопытно, и я разрешил. Представь, ярл, этот пес выбрал из большого стада всех коров бонда. Мы проверили клейма. Ошибки не было. И я забрал Виги, так его зовут, себе. А взамен отдал золотой браслет. Считаю, это был хороший обмен. Умней этого пса я ни одной собаки не встречал.

– Я бы повязал его с моей сукой, – сказал Духарев. (Ирландский волкодав – это круто!) – Что ты хочешь взамен?

– Отдай мне своего сына! – заявил Олав. – Вот этого! – Трюггвисон показал на Богуслава, пировавшего за столом старшей гриди. – Когда я стану конунгом, я дам ему столько золота, сколько он сможет унести.

– Не могу, – покачал головой Духарев. – Он – воевода Владимира, и вряд ли тот согласится его отдать.

– Пожалуй, – не стал возражать Олав. – Он даже моего дядю Сигурда не пожелал отпустить. Это из-за вашего летнего похода в Византию. Жаль! Но я – удачлив, и мне подобает быть щедрым. Приведи твою суку, и мой Виги сделает всё как надо, можешь не сомневаться!

– А ты не хотел бы присоединиться к нам? – спросил Духарев. – Ромеи платят щедро!

– Не могу, – покачал головой Олав. – Напротив, я сам рассчитывал найти здесь поддержку.

– Эй, Трюггвисон! – окликнул гостя Владимир, которому не понравилось, что нурман шепчется о чем-то с Сергеем. – Ты еще не рассказал, почему бросил свои земли в Англии и приехал сюда? Не думаю, что для того лишь, чтобы рассказать мне о вере в Христа.

– Так и есть, – отозвался Олав. – Я не мастак говорить о вере. И приехал я сюда, потому что мне нужны сильные люди, чтобы отвоевать земли моего отца – те шестнадцать больших фюльков, которые когда-то взял под себя мой предок Харальд Прекрасноволосый и которыми теперь правит мой недруг Хакон-ярл. Вот почему я оставил свои корабли зимовать и пешком пришел сюда.

– Если бы ты согласился подождать год, я бы помог тебе, – сказал Владимир. – Дело твое – правое, и Хакон-ярл мне не друг. Если ты и твои люди послужат мне один год, я сполна отблагодарю тебя.

Олав покачал головой.

– Люди моей земли послали в Ирландию человека, чтобы позвать меня, – сказал Трюггвисон. – Вот этот человек, – Олав показал на одного из своих спутников. – Его зовут Торир Клака, и он проделал нелегкий путь, чтобы найти меня.

Духарев поглядел на посланца норвежского народа. М-да. Сергей бы такому не доверил даже лошадь постеречь… Однако ж он сумел убедить Олава, который тоже далеко не лох. Значит, нашлись аргументы.

«Надо будет навести о нем справки», – подумал Сергей.

Ксожалению, связи торгового дома «Духарев и семья» в Норвегии были весьма слабы. Да и время года было неподходящее, так что, когда до Киева добралась кое-какая информация, Олав Трюггвисон был уже далеко. И всё, что смог сделать Сергей, – это проинформировать дядю Олава Сигурда-ярла о том, что Торира послали не друзья Олава, а главнейший его враг – Хакон-ярл.

Тем не менее можно было считать, что Духарев с лихвой отблагодарил Олава за щенков, родившихся от ирландского волкодава[27].

Глава четырнадцатая. Император – против!

Пришли новости из Константинополя. Как и следовало ожидать, идея отдать за Владимира собственную сестру и порфирородную царевну Анну повелителю Византии резко не понравилась.

Суть его ответа можно было свести к одной фразе: «Он там совсем охренел, этот варвар!»

Мелентий пребывал в глубокой печали. Резонно опасался за голову.

Духарев не пробовал его утешить. Он решил зайти с другой стороны.

– Послушай, дружище, – сказал он послу. – Давай я тебе поведаю одну историю, а ты уж, своими словами, перескажешь ее нашему Автократору. Итак, жила-была одна великая империя. С одной стороны ее теснили варвары, но это не страшно, потому что варваров было много, и всех их легко было перессорить меж собой. А вот с другой стороны ее поджимали сторонники пророка Мухаммеда. Вот с этими было сложнее, потому что они были едины. Еще с нею граничили единоверцы-христиане, но они тоже были недружественны нашей империи и предпочитали союзничать с другими государствами, от которых терпели меньше утеснений. И тут случилось так, что варвары тоже решили отступить от своего варварского единобожия и примкнуть к одной из великих вер. И повели переговоры с христианами другой империи. Но это еще полбеды. Хуже то, что они наладили дружбу с миром ислама. И теперь пусть повелитель нашей великой империи попробует представить, что будет, если варвары, о которых мы говорим, тоже уверуют в Мухаммеда…

– Я тебя не понимаю, светлейший муж, – напрягся Мелентий.

– А что тут непонятного? – удивился Духарев. – Князь наш заключил договор с волжскими булгарами-мусульманами. Налаживает торговлю с Хорезмом и Багдадом. – Тут Сергей приврал: это он сам налаживал такую торговлю, но зачем послу знать лишнее? – А если случится так, что он и сам примет ислам?

– Это невозможно! – воскликнул Мелентий.

Последние императоры-воины, Никифор Фока, частично реформировавший армию и военную стратегию, а особенно Иоанн Цимисхий сумели потеснить мусульман: отбили Крит, Сирию, кусок Месопотамии… Но страх имперцев перед последователями Магомета не иссяк.

– Очень даже возможно! – возразил Духарев. – Попробуй донести это до своего господина. Поверь, этот вариант куда хуже, чем Крещение, принятое от императора Оттона. Последователи Мухаммеда не знают жалости. И они очень воинственны. Именно эта вера больше всего подходит нам, русам.