Читаем без скачивания Следопыт - Александр Авдеенко

Всё. Оторвался. Пулей теперь его не достанешь, Минуты через две-три скроется в лесу.

Смолин сбросил с себя полушубок, стащил валенки, стряхнул портянки и в одной гимнастерке, босиком преодолел каменную ограду и, проваливаясь в снегу выше колен, помчался за Косматым, Тот был уже невдалеке от черной кромки леса. Бежать ему было куда труднее, чем Смолину. Не догадался он вовремя облегчить себя, а теперь поздно. Пограничник наступает ему на пятки. Он уже слышит тяжкое загнанное дыхание, животный хрип.

Смолин подпустил Косматого к лесной опушке. Залег, дал две коротенькие очереди, и все было кончено…

Ты спрашиваешь, кто такое, бандеровцы, откуда они взялись. Правильно! Извиняй, брат, оплошал я перед тобой. Давно бы мне надо было рассказать о них. Ну, так слушай.

Про батька Махно, анархиста и бандита времен гражданской войны, слыхал? Про националиста Петлюру и его жовтно-блакитное войско читал? Степан Бандера — это помесь махновца-петлюровца с гитлеровским кровавым и продажным националистом. Все его атаманы тоже из одного коричневого, со свастикой яйца вылупились. Воюют они против нас злее эсэсовцев. Живыми, как правило, не сдаются. Представляешь?

Рядовые бандеровцы — это уже не одного поля ягодки. Разномастные. Грамотные и совсем темные. Мужики и городские жители. Больше, конечно, деревенских. Одни добровольно, им показали красивый и пахучий пряник, стали врагами Советской власти, других насильно, под угрозой оружия туда затащили. Третьих подцепили на какой-нибудь хитрый крючок. Четвертым понравилось убивать, грабить, жечь, пить, гулять и называть себя борцами за сильну и самостийну Украину.

Есть среди них немало и таких, кто при удобном случае поднимает руки, сдается на милость Советской власти. Образумились. Поняли, что воюют против самих же себя, против своего народа. Для иностранных господ загребают жар чужими руками.

Главные силы бандеровцев мы уже разгромили. Добиваем остатки. Находим и громим лесные схроны, заложенные еще при гитлеровской оккупации и с прямой помощью фашистов. Перехватываем на границе новые отряды и группы, которые беспрестанно засылают к нам иностранные разведки.

Сегодняшний бандеровец — самый непримиримый и ухищренный враг Родины и мой личный. Там, где «поработает» бандеровец — кровь людская, пепел, грабеж, насилие, слезы. Уж кто-кто, а я это точно знаю. Не раз и не два бывал на местах преступлений. Не одного хватал с окровавленными руками. Не даю я им пощады. Ну, и они, если чуть-чуть зазеваюсь или оплошаю, тоже не пощадят. Вот такие пироги. Смолину, как и минеру, нельзя ни единого разу ошибиться — подорвешься.

Ну, хватит тебе моих разъяснений? Все понял?

Красный сапог

Подняли тревожную группу среди весенней ночи по тревоге, погрузили на машины и перебросили на правый равнинный фланг границы округа. Два часа назад здесь с боем прорвалась большая группа нарушителей. Вооружены автоматами, гранатами, ручным пулеметом. Несколько наших солдат ранено. Убит заместитель начальника заставы лейтенант Скрыпников. Диверсанты, несмотря на свое преимущество в огне и живой силе, не могли далеко оторваться от пограничников. Мангруппа вовремя подоспела на помощь товарищам. Рассыпалась длинной плотной цепью, перекрыла все дороги и тропы, ведущие к границе. Главное — не пропустить врага назад.

Наступали по всему фронту, медленно загибали края. И все время вели огонь, освещали лес ракетами. Прижимали нарушителей к земле, не давали бежать. Пусть извиваются по-пластунски. Далеко не уползут.

Всю ночь преследовали. Не заметили, как день начался. Птицы с дерева на дерево порхают. Вдали кукушка кричит. Вокруг цветы, трава молодая, первые листочки. Шумит ручей в овраге. Солнце сквозь ветви светит. Пахнет весенней землей, прелым листом. Гулять бы в таком лесу, природой наслаждаться, а молодые люди прут без оглядки вперед, стреляют, падают, поднимаются, бегут, опять стреляют.

Загнали диверсантов в большую березовую рощу. Позади них — бурная широкая река. Если сунутся в воду, всех перестреляют.

Справа и слева — кустарник, осины, мочажник, камыши, непроходимое болото. Всюду еще стелются по земле и висят на ветках ночные сумерки, а здесь, в березовой роще уже утро. Березы излучают много света. Каждая светится своим белым-пребелым стволом. Всем хороши березы, но воевать среди них плохо. Здорово выделяешься на их фоне. Беда! Но что делать? Маскироваться некогда. Надо наступать. Плохо пограничникам, но и нарушителям не сладко. Они тоже отлично видны.

Смолин вошел во вкус боевой жизни солдата-стрелка. Не подставляет себя под пули. Не стыдится брюхом утюжить землю: переползает по канавам там, где они есть. От пенька к пеньку. От дерева к дереву. По молодой траве. Иногда поднимается, рывком бежит. Прячется за толстыми стволами. Лежит, стреляет короткими очередями, прикрывая товарищей, бегущих впереди. Потом он бежит, и его прикрывают.

Действует Смолин как все. Молча. Разговаривать некогда и не с кем. Все делом заняты. Постреляет две-три минуты лежа, мысленно проложит зигзагообразную дорогу вперед метров на двадцать, вскакивает и перебегает и опять стреляет.

Все ближе и ближе река и залегшие на ее плоском берегу нарушители. Скрыться им негде. Еще пять-десять минут боя, и все будет кончено.

— Эй, вы, сдавайтесь!..

Голос командира заставы, усиленный мегафоном, гремит на всю рощу. Диверсанты отвечают огнем. Пограничники бросаются в последнюю атаку.

«Я должен добежать вон до той старой березы», — думает Смолин. Приземляется и строчит по кусту, под которым клокочет оранжевый огонь. Еще и еще раз пригодилась ему снайперская наука, через которую прошел в первые годы войны. С куста падают молодые листья. Глохнет огонь. Подавлен.

Смолин оглядывается. Ищет еще живую сопротивляющуюся точку и не находит.

Там и сям чернеют неподвижные тела. Кажется, все. Тихо. Издали доносится голос кукушки. Пахнет речной сыростью. Где-то дятел долбит дерево. Товарищи Смолина один за другим поднимаются, выходят на берег. Разговаривают. Разглядывают убитых. А Смолин все еще лежит. Ему почему-то удобно, тепло и хорошо на сырой весенней земле. Лежал бы и лежал весь день.

— Смолин!.. Где Смолин?! — спрашивает командир.

— Я здесь, — откликается старшина.

Пытается встать, но не может. Правая нога одубела, не слушается. Глянул на нее Смолин и не узнал. Какая-то она длинная стала, набухшая, тяжелая. Через голенище хлыщет кровь. Неужели ранен? Когда? Где? Только что? Или раньше?

Много крови потерял Смолин, пока попал на операционный стол. Тяжелое ранение в бедро. Потянулись нудные, душные дни в госпитале.