Читаем без скачивания Вещий сон, или Интуиция - София Чайка

   - И это должно меня успокоить?

   У нее вырвался смешок, а Остап подхватил ее на руки и вместе с ней сел на диван. У Яны закружилась голова. От перемещения. От предвкушения.

   Их новый поцелуй с привкусом ревности и еще неугасшей ярости очень отличался от предыдущих и стал для Яны открытием. Первое жесткое прикосновение твердых губ внезапно превратилась в лихорадочное желание обладания.

   Яна тут же забыла про скромность. Она целовала Остапа смело, почти отчаянно. Возможно, она действовала не слишком умело, но зато с чувством. И ей это нравилось. А еще состояние эйфории, которого Яна не испытывала ни разу в жизни.

   Они, наверное, сошли с ума, причем оба, потому что Яна неожиданно заметила, что ее халат расстегнут, и лифчик - тоже, мужская рука поглаживает чувствительные вершинки, а она не только не возмущается, более того - подбадривает его вздохами и легкими стонами. Он оторвался от ее губ и опустил голову к груди. Яна дернулась и затрепетала в его руках, а он сжал ее в объятиях еще крепче.

   - Яна Евгеньевна!

   Кто-то стучал в дверь ординаторской и, наверное, не в первый раз. Яна резко вскочила с мужских колен и принялась дрожащими пальцами застегивать бюстгальтер.

   Остап тихонько чертыхнулся и приставил указательный палец к ее губам, приказывая молчать. Он поставил ее за шкаф, а сам открыл дверь. Ей только показалось, или в интонации дежурной медсестры действительно слышалось разочарование?

   - А... где Яна Евгеньевна? И почему вы закрылись изнутри?

   - Думаю, она делает вечерний обход. А я собирался переодеться. Что-то случилось? - Голос Остапа звучал совершенно спокойно, будто не он только что целовал ее губы и... О, Боже! Ей тоже не мешало бы прийти в себя.

   - Пациент из девятой палаты требует врача. Я сейчас позвоню ей на мобильный.

   Только не это! Ее телефон - в кармане халата, и стоит медсестре набрать номер...

   - Я сам ей позвоню. Не тратьте деньги. У вас слишком маленькая зарплата, не так ли?

   - Да, маленькая. Такой внимательный доктор. Вы в нашем городе, наверное, совсем одни? Не скучаете?

   К этому моменту Яна почти закончила одеваться, но ее пальцы застряли в петле для пуговицы халата. Медсестра флиртовала, самым бессовестным образом!

   Она затаила дыхание в ожидании ответа Остапа.

   - Не слишком. У меня много работы. Но благодарю за заботу.

   Щелкнул замок, и Яна высунула голову из-за шкафа.

   - Нас почти поймали с поличным!

   - "Почти" не считается.

   - Эта медсестра - известная сплетница.

   Она попыталась обойти вставшего на ее пути Остапа.

   - Яна, - он обнял ее, но девушка попыталась вырваться. Яна Ивановна Синичка пряталась, скрывалась, словно воришка. Непривычное состояние. - Все хорошо. Слышишь?

   Она перестала с ним бороться и подняла голову, чтобы видеть глаза.

   - Все это, как-то...

   - Тебе не понравилось?

   - Понравилось. Но, понимаешь, я чувствую себя так, словно делаю что-то...

   - Неправильное? Запрещенное?

   - Да.

   - В следующий раз мы займемся этим у тебя дома. Или у меня. - Он правильно понял ее вопросительный взгляд. - Не сомневайся.

   - Ты позволил ей выгнать себя? - Эд невозмутимо доедал пиццу, доставленную курьером, словно речь шла не о нем, будто не его сегодня нагло выставили из больницы. И кто! - Эта глупая гусыня? Никчемная, слабохарактерная пигалица? Уродина?!

   - Заткнись. Лучше поешь. Похудеешь от нервотрепки.

   Виктория почти задохнулась от возмущения и обиды. Нервотрепка?! Кто бы говорил? У него самого проволока вместо нервов! Сидит спокойный, как удав, когда она не находит себе места.

   Ей хотелось сбросить на пол хрустальную вазу с фруктами, но та все равно не разобьется, а Эдду это вряд ли понравится.

   Для него же старается! Квартиру ему нашла со старой хозяйкой - почти развалиной. Пожил бы там немного. Гляди, бабка ему квартиру и отписала бы. Родственников на горизонте не видно. Состряпать дарчую в наше время - плевое дело. А ты! Если только...

   Она заметалась по комнате, кипя от злости, ожидая возможности высказаться. Лишь тогда, когда мужчина дожевал последний кусок, Вика решилась задать вопрос:

   - Она тебе понравилась? - Эд взял в руки бутылку с колой и раздражающе медленно сделал несколько глотков. Он никогда не пил спиртного, но Вика не знала, почему. Да и сейчас это не так уж важно. Она понимала, что не стоит дразнить зверя, но не удержалась и спросила: - Сознайся, ну же! Думаешь, я не знаю, что у тебя были другие - до и после, возможно даже во время наших встреч! Хочешь ее? Хочешь?!

   Ему потребовался единственный стремительный прыжок, и Вика оказалась прижатой к холодной стене сухопарым мужским телом и рукой, пригвоздившей ее шею.

   Тихо, но с ощутимой угрозой в голосе и прищуренном взгляде Эд проговорил ей в губы:

   - Я предупреждал, чтобы ты не задавала мне вопросы?

   Она кивнула, вернее попыталась - его рука все еще прижимала ее шею к гладкой стене. Вика испугалась и возбудилась. Возможно, последнее и толкнуло ее на безрассудство. Она прошептала:

   - Я только хотела помочь. И узнать... что ты чувствуешь. Ты сам рассказал мне о ней.

   - Тебе разрешено слушать, а не перечить. - Он почти нежно поглаживал большим пальцем шею Вики, посылая полчища жалящих "муравьев" по ее телу. Она замерла в ожидании. - Надеюсь, ты осознала свою ошибку?

   Вика снова кивнула, ощущая, как его колено больно вклинивается между ее ног, свободная рука распахивает атласный халатик и забирается внутрь - туда, где она уже горячая, влажная ожидала него. Виктория всхлипнула, признавая власть этого мужчины, ухватилась за его рубашку, как за якорь, и расставила пошире ноги.

   Раздался звук разъезжающейся "молнии". Сейчас она не может думать. Завтра. Все завтра.

   Остап ушел в хирургию сразу же после их разговора. Его вызвали на очередную операцию. У Яны под утро появилась возможность вздремнуть, но она была слишком взбудоражена, чтобы уснуть.

   Дождавшись семи часов, Синичка отправилась на утренний обход. Она внесла дополнения в листки назначений, выпила в ординаторской крепкий кофе, спустилась в приемное отделение, чтобы измерить давление водителям больничных автомобилей и выдать им разрешение на выезд.

   Стоило ей показаться в терапевтическом отделении, она сразу поняла - что-то не так. Медсестры и нянечки при приближении Яны тотчас начинали шептаться, затем умолкали, а потом либо расходились в разные стороны, либо принимались бесцельно перекладывать вещи с места на место. Одни смотрели на нее с болезненным интересом, другие с сочувствием, некоторые с осуждением. Последнее беспокоило особенно сильно.