Читаем без скачивания Убийство за кулисами - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как там Пуф? — спросил он, чтобы хоть как-то отвлечь ее.
— Все так же, никого к себе не подпускает, ему, похоже, досталось от этой сволочи…
Юрий бросил на Алевтину Борисовну быстрый взгляд, и женщина мучительно, тяжело покраснела:
— Юрий Валерьевич, я даже следователям сказала, что никогда не поверю в вашу… вашу причастность… Но не сказать им правду о том, что видела вас в ту ночь, я не могла… Вы очень на меня сердитесь?
— Я совсем на вас не сержусь, — сказал он как можно мягче. — Вы поступили правильно, я бы поступил на вашем месте так же… Уверен, они разберутся в конце концов, возможно, и поймают этого отморозка… А Пуфа, как только он немного придет в себя, я заберу.
— А если не придет? — тихо спросила она.
— Все равно заберу… Если людям смена обстановки идет в таких случаях на пользу, значит, и ему это может помочь…
Они еще немного поговорили о коте — серьезно, словно речь шла о разумном существе, почти человеке… Потом машина доехала до нужного дома, знакомого подъезда. Юрий старался не смотреть на дверь, кнопки домофона которой столько раз нажимал с ощущением настоящего праздника в душе.
Алевтина понимала его состояние. Потому что поспешно распрощалась, дав ему возможность сразу же уехать. Даже позабыв рассказать, какая симпатичная девушка приходила к ней накануне и о чем они с ней говорили… Она несколько раз, пока они сидели за столом, размышляла, стоит ли ему говорить, о чем расспрашивала ее эта хорошенькая Галочка, совсем непохожая на работника органов, и что именно она ей отвечала. Так и не решив ничего определенного, отправилась домой и вот — забыла за размышлениями и разговорами о Пуфе об этом визите вообще… Что ж, значит, так нужно.
Квартира встретила Юрия тишиной и неожиданной чистотой. Недоуменно оглядевшись, он с трудом припомнил, что сегодня был день, в который приходила домработница. Автоматически скинул обувь и двинулся в сторону кухни, включая по дороге свет, ни о чем не думая, удивляясь вдруг объявшей его эмоциональной тупости.
Телефон зазвонил в тот момент, когда Строганов дошел до кухни, на которой в одном из буфетов хранился бренди — цель его передвижений. Поначалу он не хотел брать трубку, но потом сообразил, что звонки непрерывные, международные, и взял трубку, горько подумав, что жена что-то зачастила со своими телефонными визитами.
— Здравствуй, Лу, — сухо произнес он. — Что-то случилось?
— У меня — нет. — Голос Лизы доносился так ясно, словно звонила она из соседнего подъезда. — Я хотела выяснить, подал ли ты уже на развод…
— Еще нет… Ты так спешишь?
— Просто не вижу необходимости тянуть.
— Как Санька?
— Все в порядке… Это правда, что твою певичку убили?
Ответил он не сразу, потрясенный этим несвойственным Лизе «твою певичку»… Значит, она все-таки знала!..
— Але, ты меня слышишь? — поинтересовалась жена.
Он сглотнул образовавшийся в гортани комок.
— Я слышу тебя очень хорошо… Я только что вернулся с Машиных похорон. Как ты узнала?
— У нас в новостях был небольшой сюжет.
— Я не об этом. — Юрий взял себя в руки и произнес фразу ровно.
— А-а-а… Какое это теперь имеет значение? — Голос Лизы, в отличие от его, не дрогнул ни разу, никакой паузы она не взяла. — Постарайся побыстрее покончить с формальностями, пока!
И, как всегда, не дав ему что-либо произнести, прервала связь.
Строганов бессмысленно посмотрел на телефонную трубку, прежде чем вернуть ее на место. Потом добрался до буфета и извлек из него непочатую бутылку: он почти никогда и ничего не пил, кроме полусухого красного вина. Но сегодня он предполагал напиться до полного беспамятства, если у него это получится.
Прежде чем наполнить первую рюмку Юрий Валерьевич посмотрел на часы: неужели только половина девятого вечера? Всего половина девятого?
— Уже половина девятого, пора закругляться! — в это же самое время произнес в кабинете Александра Борисовича Турецкого его старый друг, начальник 1-го Департамента МВД РФ Вячеслав Иванович Грязнов.
— Сейчас, Слава, сейчас… Сейчас и закруглимся! Должен же я тебя отблагодарить за столь ценные сведения!
На низком журнальном столике, за которым они пристроились, словно по мановению волшебной палочки объявилась наполовину опустошенная бутылка коньяка и две рюмки.
— Надо же, каким ты можешь быть совестливым! — притворно удивился Грязнов и фыркнул, благожелательно посмотрев на коньяк. — Понимаю, меня бы на твоем месте тоже обрадовало, что пистольчик оказался паленый… Вообще этот киллерюга Ятаган хотя и трудноуловимая сволочь, однако, кое-что нам о нем все-таки известно: например, прижимист до чрезвычайности!
— Вероятно, поэтому и использовал данную пушку дважды? — предположил Турецкий, разливая темно-янтарную жидкость.
— Не думаю… — Грязнов помолчал, наблюдая за манипуляциями друга. — Наверняка с дальним прицелом сбросил… Вообще-то ходили слухи, что Ятаган перед кем-то здорово опаскудился и вроде бы его этапировали к праотцам, на разборки с дьяволом. Так что еще вопрос, он ли был исполнителем… Возможно, таким образом стараются запутать след, поскольку официально этот гаденыш все еще в розыске… Я бы на твоем месте пощупал в его окружении… Только не говори мне, что окружение киллера — нонсенс!
— Любовь-морковь? — усмехнулся Турецкий.
— Она самая, — кивнул Грязнов, ничуть не удивившись догадливости друга. — Некая Мила Круль, бывшая моделька, отошедшая от дел, жившая на содержании у Ятагана… Одним из подтверждений слуха о том, что ее дружка действительно замочили, можно считать тот факт, что сейчас у нее появился новый дружбан… Как раз месяца два назад.
— А кто новый любовник?
— Пока не знаю, но надеюсь не позднее завтрашнего вечера узнать и тебе отзвонить… Ну что — прозит?
Вячеслав Иванович поднял свою рюмашку.
— Прозит! — охотно отозвался Турецкий. — И пусть он всегда будет, по крайней мере, что касается нас.
И, подмигнув вполне иронично удивившемуся такой высокопарности Грязнову, с удовольствием выпил свою порцию.
И уже на выходе, покидая свой кабинет, Александр Борисович добавил:
— А вот тебе, Слава, еще одна версия появления данного пистольчика: если твой Ятаган в данный момент и впрямь находится на разборках с чертями, пристреливший Краеву киллер мог и не знать, что оружие паленое…
— Это как?
— Из твоих документов что следует?
— Как что? — не понял Грязнов. — Что извлеченные из тела Краевой пули имеют характерные признаки, абсолютно идентичные тем, что девять месяцев назад были извлечены из тела убитого на стрелке авторитета Клямкина…
— Во-во! — перебил друга Турецкий. — Пистолет идентифицирован по пулям, так?
— Так!
— На месте убийства этого Клямкина оружие найдено не было, зато оно найдено на месте убийства Краевой. Теперь смотри: профессиональный киллер от оружия всегда избавляется сразу. Дважды его никогда и ни под каким видом не использует — тем более такой профессионал, как Ятаган ваш… Есть только одна ситуация, в которой он мог отступить от этого железного правила: если жертва из «своих», светиться ему никак нельзя, а по использованному пистолю его может кто-то идентифицировать… Уверен, что именно такая ситуация и имела место!
— Возможно… И что это нам дает?
— Не нам, а вам, — усмехнулся Сан Борисыч. — Думаю, смело можете своего Ятагана снимать из федерального розыска: кто-то, у кого хранился паленый пистолет, предоставил его убийце Краевой, понятия не имея, что он паленый…
Глава 11 Продюсерский центр
Галочка Романова с сочувствием посмотрела на Алевтину Борисовну Гудкову, с печальным лицом появившуюся в дверях гостиной, где она на некоторое время оставляла девушку одну, откликнувшись на зов матери.
— Давно она у вас так? — спросила Романова, слегка отодвигая опустевшую чашку чая.
— Четыре месяца, — вздохнула Алевтина, опускаясь рядом с Романовой на скрипучий диван, покрытый стареньким клетчатым пледом. — Инсульт… Счастье еще, что я могу работать дома.
Хозяйка автоматически разлила еще по чашке чая и тряхнула головой, отгоняя грустные мысли:
— Простите, что задержала вас… Вы ведь по поводу Маши, а тут я со своими проблемами…
— Да что вы, — Галочка слегка порозовела, — скорее уж мне стоит извиниться, что нарушила ваше расписание!.. Но нам просто больше некому задать возникший вопрос. Вы ведь были ее единственной подругой?
— Единственной, — кивнула Гудкова. — Но это не значит, что Маша со мной излишне откровенничала… Она вообще трудно сходилась с людьми.
— Да, я слышала, — кивнула Романова. — Однако говорят, что в одиночестве Краева не жила и до Строганова…
Теперь начала краснеть ее собеседница, которая нравилась Гале все больше: