Читаем без скачивания Выбор оружия - Андрей Левицкий

Пока мы находились в доме, снаружи ничего не изменилось: все та же пуховая желтая дымка вверху и внизу, такое же освещение и тишина.

— Здесь, как на той базе, — произнес Никита, задумчиво озираясь. — Чё ты тогда сказал? Будто время остановилось? — Он поглядел на часы. — Слушай, а ведь уже часов пять прошло, как мы на базу попали. Что ты молчишь?

Еще некоторое время я смотрел остановившимся взглядом себе под ноги, потом встрепенулся и сказал:

— Медведь же их сам и положил.

— Что? Кого положил?

— Тех, кого Курильщик с ним отправил. Пригоршня вылупил на меня глаза.

— Андрюха, ты что говоришь?

— По-моему, Медведь их специально через ловушки повел.

— Чтобы отделаться от них?

— Да. Он ведь этот район лучше всех изучил, сам знаешь: они с Рваным и Турком тут много шастали и на грузовике своем разъезжали. Я, конечно, не в курсе, откуда к нему сведения попали, что поле артефактов где-то возле Чернобыля, но ты вспомни — он уже больше полугода с этой идеей носится.

— Медведь на поле головой поехал, — согласился Пригоршня.

— Это само собой, но я о другом: он с чего-то взял, что оно именно где-то в районе Чернобыля. Значит, выходит, как дело было? Потеряв напарников, Медведь сам сюда опять пришел, и его чуть зомби не кончили. Но что-то он тут разведал тогда, обнаружил. И хотел за этим вернуться, но после зомби, да еще и попав в заросли ржавых волос, остался, во-первых, без ничего, во-вторых, раненый. Ему средства были нужны, чтобы к Чернобылю вновь идти, амуниция всякая, оружие. Где взять? У Курильщика, ясное дело. Но Курильщик тоже не последний болван, он навязал Медведю своих людей. А Медведь не хотел, чтобы они узнали то, что знал он. И делиться ни с кем не хотел. Тогда что? Тогда он пришел с ними со всеми к башне. Как-то заставил их дверь открыть, сам свалил… не один, возле башни лишь одного «потерял», а еще пятерых заманил на паром. Сам оттуда и сбежал. Ну а на базе военной темные пришили последнего, Горбуна. Он, получается, Медведю от них отбиться помог, а сам в ящик сыграл… Урод этот Медведь, вот что я тебе скажу.

— А теперь он где? Тоже в пузыре этом? Слишком много случайностей — чтоб и он, и мы в одну и ту же карусель угодили.

— А вдруг она на базе не одна такая? Хотя, может, он возле Припяти остался. Ищет дальше свое поле или нашел уже, если, конечно, оно вообще есть.

— Ага… Значит, отставим пока Медведя в сторону, — заключил Никита. — Ну так что теперь будем делать?

— Идем дальше.

— И что там? Неизвестные мутанты, ужасные аномалии, темные группировки?

— А тебе будет легче стоять на месте?

— Нет.

— Ну, тогда идем…

Привстав, я поглядел за крышу, потом кинул взгляд под ноги.

— Куда дальше-то, Химик?

— Лучше вниз, чем вверх.

— Ясное дело. Там чем выше, тем склон круче. Жалко, бинокль совсем сломанный, ничего в него не видно…

Чего не нашлось в схроне, так это нормальной оптики. Единственный обнаруженный нами бинокль оказался без одной линзы и с треснувшей второй.

Я окинул взглядом напарника: он напоминал ходячий оружейный магазин. Сам я взял лишь пистолет-пулемет, обычный пистолет да запасные рожки. И еще кое-что, найденное в шкафу, — особый контейнер, который, как говорили, недавно стала производить какая-то японская фирма. Вроде бы он стоил чуть ли не десять тысяч евро, точно не знаю, сам я раньше таких не видел, только слышал рассказы про них. Длинный, гибкий, со множеством ячеек разных размеров и форм… Он вешался на спину, где почти не мешал. В нем можно было разместить до пятнадцати артефактов, причем предполагалось, что перегородки между ячейками не позволят им взаимодействовать. Правда, весил он прилично, так что я не был уверен, что смогу долго тащить его вместе с оружием.

— Ну так что? — спросил напарник, и я поднялся с канистры. На мгновение мелькнула мысль: закурить бы, но я тут же передумал, потому что ситуация располагала к этому еще меньше, чем тогда, на холме возле водонапорной башни. Вместо этого я достал четки и принялся перебирать их.

— Ладно, идем так идем. Вниз, правильно? Пригоршня кивнул. Мы сошли с крыльца и стали спускаться по осыпающимся камням.

Часть II.

ДВА НЕГОДЯЯ В СКРЫТОЙ ДОЛИНЕ

Глава 1

Что это там блестит, Химик? На артефакты похоже, а? — У бинокля мы отломали половину, ту, что с выбитой линзой, и стали пользоваться им как подзорной трубой. Теперь напарник, присев и привалившись боком к склону, смотрел на то, что невооруженным глазом я увидеть не мог.

— На. — Он сунул мне полбинокля и задрал голову. Кривой домик давно исчез из виду, желто-белая кремовая дымка будто спускалась вслед за нами.

Должно быть, я как-то выдал себя, допускаю даже, что у меня все тело этак сладострастно содрогнулось, потому что Пригоршня тут же спросил примерно с таким же Выражением, с каким я в домике говорил ему про то, что в соседней комнате полно оружия:

— Эх, жаль, тяжело отсюда до артефактов добраться, а, Химик?

Сквозь треснувшую линзу видно было плохо, но все же я разглядел золотистые проблески, перелив искр… Нуда, похоже на шрапнель. А рядом, кажется, заросли ржавых волос.

— Да и незачем сейчас туда добираться, — сказал я как можно равнодушнее. — Далеко слишком. Но место запомнить надо.

Артефакты — если это были они — находились на самом краю большого выступа, напоминающего ребром вонзенную в склон тарелку. Выступ виднелся далеко вверху и в стороне, под ним и над ним склон тянулся отвесно, дальше, как мне показалось, тоже, а вот с нашей стороны подобраться было можно. В этом месте висело облако особо плотного густо-желтого тумана, поэтому толком я ничего не разглядел, хотя мне показалось, что в тумане что-то движется.

Я отдал бинокль Пригоршне.

— Ладно, нечего пялиться. Пошли дальше.

Мы спускались уже долго, хорошо, что успели поспать, пусть и немного, а то бы я с ног валился. Собственно, я и так валился, но пока лишь в том смысле, что то и дело оступался по осыпающимся мелким камням, падал, прижимаясь спиной или боком к склону, соскальзывал, как по горке, какие обычно ставят на пляжах, чтобы счастливые отдыхающие с визгом сыпались в воду…

— Вроде вижу что-то, — произнес напарник, и я расставил ноги, упершись ступнями в два валуна, между которыми протянулся вертикальный каменный желоб.

— Где? — я поднял голову.

Пригоршня присел на валуне справа, подавшись вперед.

— Внизу, где ж еще. Кажется, земля близко. Ну, еще не совсем…

— Так давай дальше.

Желоб был почти гладким, в тонких трещинах, которые не могли поранить спину. Кивнув, я сдвинул ноги и скользнул между валунами.

И увидел, как два бюрера едят третьего.

Самец и самка — хотя различил я их не сразу, лишь через пару секунд заметил две груди, будто полные свалявшегося пуха мешочки, свисающие на живот бюрерши. Морщинистые серые карлики в обносках, он — в изгвазданных армейских штанах с подвернутыми штанинами, она — лишь с тряпкой, обмотанной вокруг поясницы. Уродцы пристроились на корточках возле трупа сородича и срывали с него лоскуты мяса, отправляя в рот. В груде плоти виднелись арки ребер.

Твари сидели на другой стороне небольшой расселины, оказавшейся под валунами. Когда я с хрустом и стуком свалился на камни, они повернули ко мне почти одинаковые морды. Из зубов самки, будто сигара, торчала кость. Они заворчали, забормотали что-то. Башки у них были бугристые, в круглых ямках и шишках и почему-то напомнили мне полную луну. Нет, скорее, два астероида… Только у этих имелись тупые злобные глазки и пасти с клыками.

— Харр… — сказал самец, оскалившись.

Я замер, не зная, что делать: то ли хвататься за пистолет, то ли звать напарника. Он, должно быть, все еще пытался разглядеть в бинокль, что находится у подножия горы.

Самка привстала, неразборчиво лопоча и двигая костью во рту, словно пыталась ее раскурить. Выпрямившись, я негромко позвал: «Никита!» — после чего бочком пошел вдоль склона, положив ладонь на рукоять «форта» за ремнем. Эти украинские пистолеты не слишком надежные, хотя обойма на двенадцать патронов, да и рукоять такой формы, что лежит в руке удобнее, чем, к примеру, у «пээма». Расселина была окружена завалами камней со всех сторон кроме одной, прямо за бюрерами. Оттуда лился дневной свет, и там, по идее, опять начинался склон. «Никита!» — повторил я, но он не слышал. Головы обедающих поворачивались, глазки продолжали пялиться на меня. Я двигался так, что вскоре должен был оказаться за спиной самки. Самец вдруг всхрапнул, будто со сна, вытянул руку и с натугой вырвал из мертвой плоти косточку, на которой, как мороженое на палочке, был кусок мяса. Бюрер чуть ли не вонзил его в свою пасть и принялся с хрустом жевать, и самка в ответ заволновалась, заворчала, испугавшись, должно быть, что он сожрет все без нее и не подавится.

Повернувшись к самцу, бюрерша рявкнула на него и принялась отламывать от трупа ребрышко. Я выпустил воздух из легких. Поглощенные едой и перебранкой, они забыли про меня…