Читаем без скачивания Что будет, то и будет - Песах Амнуэль

— Не думаю, — сказал я.

— Совершенно неважно, что ты думаешь, — нетерпеливо сказал Шмулик.

— А тогда зачем ты все это мне излагаешь?

Шмулик допил кофе и заглянул на дно чашечки, будто хотел прочитать свою судьбу по кофейной гуще.

— Я хочу, — сказал он, помолчав, — чтобы ты составил мне компанию. Одному страшновато.

— Компанию — в чем?

— Видишь ли, Павел, я собираюсь восстановить полный текст Торы. А потом прочитать заново тексты второго и третьего уровней. И тогда буду знать обо всем, что случится на много лет вперед.

Я хотел отказаться. Не столько даже потому, что боялся потонуть в виртуальном болоте, сколько потому, что не видел в предложении Шмулика никакого смысла. Тора есть Тора, больше трех тысяч лет она неизменна, и совершенно ясно, что в ее тексте попросту нет мест, куда можно было бы вставить слово без ущерба для содержания. Не говоря уж о кощунственности самой этой идеи.

Я действительно хотел отказаться. Я не оправдываюсь — но каждый, кто был знаком со Шмуэлем Дорманом, подтвердит: если Шмулику пришла в голову идея, нет способа заставить его от этой идеи отказаться.

Мы отправились в ту же ночь. Мне лично хотелось спать, но Шмулик утверждал, что именно такое полусонное состояние, когда «врата мозга» раскрываются для сновидений, лучше всего подходит для путешествия по виртуальной реальности, создаваемой компьютерными программами.

В лаборатории были машины девятого поколения, без шлемных приводов. Это очень удобно — я лег на мягкое ложе (матрац фирмы Аминах с ортопедическим устройством), рядом пристроился Шмулик, сказал «ввод шесть-один-три», и мы отправились.

Был текст, и мы были в этом тексте, и слова «Вначале сотворил Господь небо и землю» сказаны были твердо и однозначно, и не было никаких сомнений, что так и происходило почти шесть еврейских тысячелетий тому назад. Шесть тысячелетий, вместивших двадцать миллиардов лет реального времени.

Первый, второй… шестой день Творения — мы со Шмуликом прочувствовали их на себе. Нас опалял жар, нас остужал ночной мороз, мы видели первый дождь, а потом на мертвой Земле появились рыбы и гады, и животные, и птицы. И ни единое слово не было изменено компьютером, и я подумал, что ничего и не будет изменено или добавлено, и пора возвращаться, потому что многое можно подвергать сомнению, но есть вещи, которые…

Кончился День шестой, «и закончил Бог к седьмому дню работу Свою, которую Он делал…» Настал первый в истории Вселенной день отдыха и…

Я почувствовал, что мир вокруг меня изменился. Сгустился воздух, я не мог пошевелить руками, но главное — я не мог раскрыть рта, чтобы попросить Шмулика выпустить меня из компьютерной реальности, которая физически давила на мысли.

«И увидел Господь дела людей на много поколений вперед, и вот гордыней обуяны люди, возомнили о себе…»

Слова шли, как мне казалось, не из компьютерной вязкой чащобы, а из моего же подсознания; вероятно, так и должно было быть, но, испугавшись, я пропустил целую фразу, и, вновь получив возможность соображать, услышал:

«И тогда передвинул Господь Землю из центра мироздания и поставил в центр Солнце. И сказал Бог: и вот хорошо, будете знать свое место…»

Не мог Господь сказать так! Ведь мы, люди — любимое Его разумное создание, единственное…

Единственное? Где сказано об этом? И где сказано, что, создав людей, определив им путь и проследив этот путь до конца, Творец остался доволен содеянным? К тому же, ведь Земля — действительно, вовсе не центр мироздания…

«Но не умерил человек гордыню, не понял слов, сказанных Господом… И создал Творец в День восьмой неисчислимое количество звезд небесных, и соединил звезды в семьи, а семьи в роды, и стало Солнце на окраине мира, а Земля — ничем не выделенным обиталищем человека…»

Ну да, а разве не так? Я вдруг подумал, что перестал относиться к словам, звучавшим в мозгу, критически. Я поверил им, потому что они были верны.

«Но и тогда не умерил человек гордыни своей, изгнанный в пустыню. Бог создал меня по образу своему, — сказал человек. Подобен я Богу… И было утро, и был вечер: День восьмой…»

«И отодвинул Бог в День девятый Землю, Солнце и другие звезды, и создал Он столько миров, чтобы даже след от Земли человека не был виден среди этого сонма. И вдохнул Он движение в этот сонм, и начали звезды бежать друг от друга, и заняли Солнце с Землею надлежащее им масто… И было утро, и был вечер: День девятый…»

Наверно, я не выдержал напряжения. Во всяком случае, на исходе Дня девятого, после того, как галактики начали разбегаться во все стороны, а найти среди них нашу стало просто невозможно (не говорю уж о Солнце с Землей), я почувствовал как в голове начинается атомный распад и, очнувшись, увидел, что лежу на ортопедическом матрасе фирмы Аминах. Шмулик сидел за терминалом компьютера спиной ко мне.

Голова болела, но лежать я не мог. Кряхтя, поднялся и только тогда вспомнил каждое слово из… Из чего?

— Две главы, — сказал Шмулик, не оборачиваясь. — Из текста были когда-то изъяты две главы. О Днях восьмом и девятом.

— Хорошенькое дело, — сказал я, — создать целую Вселенную с миллиардами галактик, заставить все это расширяться, упрятать Солнце на ничем не приметное место в ничем не приметной звездной системе, и все это для того только, чтобы человек не воображал лишнего!

— Гордыня, — Шмулик, наконец, обернулся, и я вздрогнул: лицо его было изборождено морщинами, он постарел лет на двадцать. — Гордыня способна творить страшные вещи. И кому, как не Ему, понимать это? И разве не та же гордыня побудила человека изъять эти две главы, которые наверняка были даны Моисею?

— Память избирательна, — сказал я. — Может, сам Моисей и забыл, спускаясь к народу, что Земля вовсе не центр мира, а человек вовсе не венец творения.

Я нашарил в кармане шарик стимулятора и бросил его в рот — боль опять начала продвигаться от затылка ко лбу.

— Надеюсь, — продолжал я, когда боль отступила на прежние позиции, ты не станешь рассказывать о нашем путешествии? Ортодоксы тебя побьют, а все прочие не поймут, зачем тебе это нужно.

— Да ты что, Павел? — удивился Шмулик. — Это же величайшее открытие с древних времен! Конечно, я опубликую результат. Полный текст Торы с недостающими главами.

— Чтоб ты так жил, — пробормотал я.

— А потом я заново прочитаю второй и третий слои нового текста. Ты знаешь, что такое метаинформация? Узнаешь. Я не буду искать слова, как Рипс. Я не буду искать отдельные фразы, как делал еще неделю назад. Думаю, что теперь не окажется проблем с тем, чтобы читать скрытый текст по главам — от прошлого к будущему.