Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

В заседании комитета 13 июня была рассмотрена и утверждена смета на 1904 год, а 20 июня комитетом вновь обсуждался вопрос о покупке владения Калинина (Грузинского народного дома) и было постановлено войти с ходатайством в министерство финансов.

В этот день я, с разрешения великого князя, выехал в костромское имение Михалкова, взяв с собой Володю, чтобы познакомить его с этим имением его отца. Мы проехали до Кинешмы по железной дороге, а затем на пароходе по Унже до Кологрива. Это было дальше, чем на лошадях, но приятнее. В Кузьминке работали с утра до ночи, Володя мне много помог в поле, когда я лично с астролябией поверял работы землемеров. Жара стояла нестерпимая, 40º, а пришлось работать весь день. Я два раза выкупался, чтобы немного освежиться. Затем верхом вместе с Володей объехал лесные и покосные участки, много поработать пришлось и в конторе. Я натолкнулся на страшную рутину, с какой велось все хозяйство, и решил про себя, что непременно следует мне переменить управляющего, который, проведя 20 лет на одном месте, при всех своих достоинствах не в состоянии оживить хозяйство в имении.

Но как совершить перемену, дабы не обидеть старика, которого упрекнуть ни в чем нельзя было, как только в старости лет, я еще в то время решить не мог.

1-го июля в день 2-й годовщины основания попечительства о народной трезвости я послал нашему председателю барону Бильдерлингу приветственную депешу. В ответ на нее он прислал мне следующее милое письмо.

«Милейший и многоуважаемый Владимир Федорович!

21 июля 1903 г.

г. Москва, Волхонка, дом Голицына

Вчера вернулся из Орла, где производил осмотр кавалерийской бригаде, а сегодня получил здесь Вашу прелестную телеграмму, которая меня глубоко тронула.

Поздравляю и Вас, дорогой мой, с наступившей 3-й годовщиной нашего дела, в которое Вы вложили всю душу и которое, благодаря Вашей плодотворной работе, достигло таких прекрасных результатов. Двухлетняя совместная работа с Вами укрепила меня в сознании, что Вы и добросовестный, честный труженик, и в то же время в высшей степени хороший, душевный, симпатичный человек.

Большое дело, которое возложил на меня великий князь, стало мне легко и приятно благодаря Вашей помощи, и за все это время у меня было только одно отрадное чувство. Не желал бы никогда иметь лучшего помощника и могу только похвалиться тем, что дело наше поставлено на полном доверии и, безусловно, чисто.

Хотел ответить Вам телеграммой, но никто здесь не мог мне сказать Ваш адрес, поэтому посылаю Вам на квартиру эти строки в надежде, что Вы их получите тотчас по приезде.

Еще раз горячо благодарю Вас.

С глубоким уважением, сердечно преданный Вам,

А. Бильдерлинг».

4 июля я вернулся в Москву, на другой день праздновали именины великого князя, съехались все соседи, и Марица с баронессой Врангель приехали из Назарьева также поздравить великого князя. Я был очень рад этому. На другой день ездили как всегда в Архангельское к Юсуповым, который был именинником. Вернувшись оттуда, я прошел к великому князю и обратился к нему с просьбой отпустить меня на 3 недели заграницу немного отдохнуть. Получив разрешение, я выехал 8-го июля прямо на Вену, откуда проехал в Фиуме[637] и совершил чудную поездку по Адриатическому морю по берегам Далмации. Из заграницы я прямо проехал в Донское имение Михалкова, которое меня очень тревожило, я даже сократил свое пребывание заграницей, чтобы побывать в нем. На обратном пути я заехал на день к брату в Курск.

Во время моего отсутствия в Саровской пустыни Тамбовской губернии состоялось торжество открытия мощей. Св. Серафима в присутствии их величеств, великий князь с великой княгиней также были на открытии, выехав вместе с государем из Москвы 16-го июля и вернувшись тем же порядком 21-го числа, под самым трогательным впечатлением от этого торжества.

Я вернулся в Москву 2 августа и, помимо дел по попечительству трезвости, был очень занят приданым для моей опекаемой Марицы и другими приготовлениями к свадьбе. Решено было, что она после свадьбы поедет с мужем в Назарьево, а к зиме переедет на свою квартиру на Арбате, а для ее брата Володи, который пожелал продолжать жить с баронессой Врангель, подыскать другую квартиру, которую мне и удалось найти в Скатертном переулке в доме Шибаева. Предстояло устроить, таким образом, две квартиры – одну для молодых, другую для Володи.

Хлопот было масса. Благодаря баронессе Врангель и Ивану Петровичу Неклюдову, управлявшему московской конторой Михалкова, все было устроено прекрасно и вовремя. В начале августа я перевез Марицу с баронессой Врангель в Москву, а в Назарьеве стали все готовить для приема молодых после свадьбы. Весь август месяц прошел в заготовке приданого. Я составил самый подробный список всему приданому, отпечатал в нескольких экземплярах и вручил по экземпляру накануне свадьбы жениху и невесте и родителям жениха. Жениха я ознакомил со всеми делами Марицы, т. к. в виду несовершеннолетия ее – ей было 19 лет – ее муж становился ее попечителем. Мои функции прекращались.

При заказе приданого у меня произошла маленькая размолвка с моей опекаемой. При заказе столовой посуды я хотел на стаканах, рюмках и на всем стекле выгравировать ее девические инициалы, как вдруг, совершенно неожиданно для себя, встретил с ее стороны отпор… Как я ни доказывал, что всегда во всех семьях так принято, она ни за что не соглашалась. Пришлось мне ей уступить, и я заказал инициалы М. К. Оказалось, что это требование последовало под влиянием ее жениха. Мне это очень не понравилось. Впоследствии, разведясь с Кристи, она осознала свою неправоту.

Барона Бильдерлинга в Москве не было, когда я вернулся 2 августа, уезжая, он оставил мне следующее письмо:

«Дорогой Владимир Федорович!

29 июля 1903 г.

г. Москва

В Ваше отсутствие возникло дело по поводу найма помещения для лечебницы. После осмотра помещения архитектором и заключения контракта, г-н Зорин пригласил архитекторов от Листа и еще от кого-то для установки машин и приборов, причем они заявили, что по состоянию здания предполагаемая нагрузка во втором этаже представляет некоторую опасность и, во всяком случае, потребует непредвиденных по смете капитальных сооружений.

По обсуждении этого вопроса я решил нарушить контракт, чтобы оградить нас в будущем от всяких случайностей, и просил г. Зорина безотлагательно уладить это дело. Контракт был заключен на 3 года и хозяйке уплачено вперед за полгода 850 рублей – к благополучию нашему, она согласилась нарушить контракт, возвратив его нам, и принять убытки пополам, т. е. вернуть нам 1-го октября 425 рублей.

Тем временем член ревизионной комиссии г-н Перепелкин предложил нам осмотреть готовую, вполне оборудованную лечебницу на Новинском бульваре, которую сдают нам за 3000 рублей. Цена эта, хотя и превышает немного предусмотренную сметой годовую плату, но зато избавляет нас от расходов по устройству лечебницы и всяких других неожиданных сюрпризов. По просьбе моей, ревизионная комиссия с архитектором и врачами подробно осмотрит лечебницу и представит нам свое заключение.