Читаем без скачивания Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер

– Не тужи обо мне, сестра, – сказала она тихо. – Куда скрылись все вы? Ничего не вижу, кроме мрака. Неужели ночь так скоро наступила?

– Я здесь, сестрица, возле тебя, – сказала Джудит, – мои руки обнимают тебя. Что ты хочешь сказать мне, милая Хетти?

В эту минуту Хетти совершенно потеряла зрение. Она побледнела, однако дышала свободно, и ее голос был чист и ясен, несмотря на слабость. Но все же, когда сестра предложила ей этот вопрос, едва заметная краска выступила на ее щеках.

– Гарри здесь, моя милая Хетти, в этой комнате. Позвать его к тебе?

Легкое пожатие руки было утвердительным ответом на эти слова.

Генри Марч по сделанному знаку подошел к постели. Он был печален и задумчив. Джудит заставила его взять руку умирающей. Но Хетти ничего не говорила.

– Генри Марч возле тебя, сестрица, – сказала Джудит, – и желает тебя слышать. Скажи ему что-нибудь, и пусть он уйдет.

– Что же я скажу ему, Джудит?

– То, что говорит тебе твое чистое сердце, милая Хетти, и не бойся ничего!

– Прощайте, Непоседа, – прошептала девушка, ласково пожимая ему руку. – Мне бы хотелось, чтобы вы постарались сделаться немного похожим на Зверобоя.

Слова эти были произнесены с большим трудом, на один миг слабый румянец окрасил щеки девушки, затем пальцы ее разжались и Хетти отвернулась, как бы покончив все счеты с миром. Скрытое чувство, которое связывало ее с этим молодым человеком, чувство такое слабое, что оно осталось почти незаметным для нее самой и никогда не могло бы зародиться, если бы рассудок обладал большей властью над ее сердцем, уступило место возвышенным мыслям.

– О чем ты думаешь, милая сестрица? – прошептала Джудит. – Скажи мне, чтобы я могла помочь тебе.

– Мама… я уже отчетливо ее вижу… она стоит над озером, вся окруженная светом… Почему там нет отца?.. Как странно, я могу видеть маму, а тебя не вижу… Прощай, Джудит.

Последние слова она произнесла после некоторой паузы. Сестра склонилась над ней с тревожным вниманием, пока наконец не заметила, что кроткий дух отлетел. Так умерла Хетти Хаттер.

Глава XXXII

Не опорочь барона дочь! Ей надо честь блюсти: Венчаться ей с тобой, злодей! Всесильный бог, прости! Барон силен, и с ним закон, мне лучше в лес уйти, Чем в день святой с надеждой злой стать на ее пути, Нет, прочь мечты! Послушай ты, тому не быть, Поверь, – Я лучше в темный лес уйду, один, как дикий зверь!

Печально прошел день. Похоронив врагов, солдаты занялись погребением своих убитых товарищей. Часы проходили за часами. Наконец наступил вечер, когда решились отдать последний долг останкам бедной Хетти. Ее тело опустили в озеро подле матери. Джудит и Уа-та-Уа горько плакали, как и Зверобой, употреблявший напрасные усилия, чтобы скрыть свои слезы. Чингачгук смотрел на все с видом глубокомысленного философа.

По распоряжению командира весь отряд рано должен был расположиться на ночлег, так как предполагалось выступить в поход с восходом солнца для соединения с гарнизоном. Пленники и раненые были отправлены еще с вечера под надзором Генри Марча. Эта отправка значительно облегчила дальнейшие действия отряда, потому что на другой день при нем не было ни раненых, ни обоза и солдаты были свободнее в своих движениях.

Джудит после похорон своей сестры не говорила ни с кем, кроме Уа-та-Уа, вплоть до самой ночи. Молодые девушки оставались одни возле тела покойницы до последней минуты. Барабаны прервали на озере молчание, и затем опять наступила тишина, как будто человеческие страсти не возмущали спокойствия природы. Часовой всю ночь ходил по платформе, на рассвете барабан пробил зорю.

Солдаты позавтракали на скорую руку и в стройном порядке, без малейшего шума выступили на берег. Изо всех офицеров остался только капитан Уэрли. Крег командовал отрядом, выступившим накануне, Торнтон отправился с ранеными, а доктор Грегем, разумеется, сопровождал своих пациентов. Сундук Плавучего Тома и вся лучшая мебель отправлены были с обозом, и в «замке» остались только мелочи, не имевшие никакой ценности. Джудит была очень рада, что капитан Уэрли, уважая ее печаль, занимался исключительно своими обязанностями командира и не мешал ей предаваться размышлениям. Все знали, что «замок» скоро будет совсем покинут, и никто не спрашивал никаких объяснений по этому поводу.

Солдаты сели на ковчег под предводительством своего капитана. На вопрос Уэрли, скоро ли и как она намерена отправиться, Джудит отвечала, что желает остаться в «замке» вместе с Уа-та-Уа до последней минуты. Больше капитан Уэрли не расспрашивал. Он знал, что ей остается одна только дорога – на берега Мохока, и не сомневался в скорой встрече и возобновлении приятного знакомства.

Наконец весь отряд выступил и в «замке» не осталось уже ни одного солдата. Тогда Чингачгук и Зверобой взяли две лодки и поставили их в «замок». Потом они наглухо заколотили все двери и окна и, отъехав от палисадов на третьей лодке, встретились с Уа-та-Уа. Могиканин пересел к своей невесте и, взяв весла, начал удаляться от «замка», оставив Джудит на платформе. Ничего не подозревая в своем простосердечии, Зверобой подъехал к платформе, пригласил Джудит спуститься в его лодку и отправился с нею по следам друзей.

Несколько минут Джудит молча смотрела на него, потом бросила взгляд на опустевший «замок».

– Итак, мы оставляем эти места, – сказала она, – и притом в такую минуту, когда нет здесь никаких опасностей. После происшествий этих дней, без сомнения, у индейцев надолго отпадет охота беспокоить белых людей.

– Да, за это можно ручаться. Что касается меня, то я не имею никакого намерения возвращаться сюда в продолжение всей войны, потому что гуроны, надо думать, не забредут сюда до той поры, пока их внуки или правнуки будут еще слушать рассказы о поражении их предков на берегах Глиммергласа.

– Неужели вы так любите бурную тревогу и пролитие крови? Я была лучшего о вас мнения, Зверобой! Мне казалось, что вы можете сыскать свое счастье в скромном доме с любимою женой, которая сама будет нежно любить вас, предупреждая все ваши желания. Казалось мне, вам приятно было бы окружить себя здоровыми и ласковыми детьми и заботиться об их воспитании с нежностью отца, для которого правда дороже всего на свете.

– Какой язык, какие глаза! Что с вами сделалось, Джудит? Право, взоры ваши, кажется, еще яснее, чем слова, выражают вашу мысль. В месяц, я уверен, вы могли бы испортить самого лучшего солдата во всей Колонии.