Читаем без скачивания В Париж на поминки - Назим Зейналлы

− Чем мы можем помочь вам, мадмуазель? Кофе, чай?

Зинаида небрежно указала изящным заученным движением ручки на кейс, который лежал на её округлых коленьях.

− Помогите открыть кейс,− вмешался я.

Он посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Зинаиду и широко развёл руки.

− О кей, нет проблемы. Конечно, поможем.

Мы утвердительно кивнули, и кейс перекочевал с соблазнительных колен на стол.

После недолгого спора в комнату внесли небольшую запечатанную коробку. Шеф вскочил, обогнул стол, почти вплотную приблизился к девушке и, не отрывая взгляда, передал ей коробку.

− Вот что вам нужно. Это ножницы, хоть и небольшие, но перережут стальную пластинку без проблем. Конечно… Если аккуратно перережете пластинку, то кейс сильно не повредится. Для этого надо сделать небольшие надрезы по бокам.

Не сводя с неё взгляда, провёл рукой по кейсу, выписал счёт и пояснил:

− Ножницы недорогие, это рекламный экземпляр, но вам надо будет нам сообщить о результатах. Вот вам моя визитка и жду вашего звонка. Идите, вас проводят к кассе.

От радости мы не проронили ни звука. Только выйдя с коробкой на улицу и пройдя вверх ещё несколько кварталов, мы вздохнули.

− Полдела сделано, теперь надо найти спокойное место, где мы сможем раскулачить этот кейс.

− Надо подумать.

− Опять подумать? Давай побыстрее.

Готового плана у меня не было, поэтому я начал оглядываться. Справа магазин каллиграфии, а за спиной вход в турецкий хамам. Над входом на белом камне была надпись арабским шрифтом и год 1550–1557, мы обменялись взглядами. Зинаида, поняв, завизжала.

− Тихо, хамам это тебе не русская баня, − прервал я её визг. − Здесь нет номеров. Женщины и мужчины купаются отдельно и в разные дни.

− Давай узнаем.

− Хорошо, ничего не поделаешь, давай узнаем. Фофа, встань за мной. Зинаида, прикрой колени кейсом и сделай серьёзное лицо.

− Может надеть оптические очки? У меня в сумке есть.

− Умница, совсем другой вид. Стойте смирно. Я начинаю!

Дверь не поддавалась, я постучал железным молотком, висевшим на двери. И сразу в проёме перед нами возник коренастый пожилой мужчина в турецкой национальной одежде.

− Салам— алейкум, что изволите? − произнёс он, вытирая руки полотенцем.

− Мы деловые люди, приехали из России. Сегодня мы уезжаем и хотели бы посетить знаменитые турецкие бани. Позвольте нам испытать наслаждение.

− К сожалению, хамам закрыт. Сегодня мы принимаем только пассажиров круизного лайнера, − затем взглянул на часы и пробормотал. − Через два часа их привезут.

− Вот и прекрасно, мы успеем, − я извлёк бумажник, вынул последние сто долларов и передал ему.− Не беспокойтесь, мы долго не будем.

− Понимаю, − пробурчал он, продолжая вытирать руки полотенцем.

В бумажнике оставалось ещё три двадцатки. Банщик наклонил набок голову, кивнул и немного подумав, отступил в сторону.

Я быстро протянул руку:

−Малик − руководитель фирмы, ханум мой деловой помощник, а этот, − я поморщился и кивнул в сторону Фуада, — рассыльный, выполняет мелкие поручения.

Фуад заёрзал, гневно на меня посмотрел, смиренно опустил голову, и я получил по спине удар коробкой и дорожной сумкой. Дверь открылась и мы увидели красивый круглый зал с расположенными в центре низкими турецкими диванами с подушками и подлокотниками, столиками для чая и кальяна. Рядом в вазах стояли благоухающие охапки тюльпанов.

Банщик перекинул полотенце через плечо, мелкими шажками пересёк зал, и только дойдя до конца зала, не оглядываясь, произнёс:

− Что же вы стоите? Пройдёмте за мной.

В следующем помещении нам выдали деревянную обувь и банные принадлежности.

− Только прошу соблюдать порядок. Пройдёте вперёд справа для мужчин, слева для ханум.

− Конечно, не беспокойтесь.

Мы открыли дверь и попали в широкий коридор, вдоль которого располагались кабины для раздевания и душевые.

− Всё, расходимся, − засуетился Фуад и обнял Зинаиду за талию.

− Постой Фофа, все двигаемся вправо…

Кабина для раздевания оказалась довольно просторной.

− Ножницы довольно тяжёлые. − заметил я и положил их на столик.

− Теперь надо надрезать кожу в четырёх местах вот здесь и здесь,− я огляделся. − У нас нет ни скальпеля, ни бритвы. Фофа спроси у…

− Что бы вы делали без меня. Держи, я взял, пока этот выписывал счёт, − и протянул мне резак для бумаги.

− Всё, теперь стойте и не мешайте.

Через десять минут кейс открылся, и мы увидели плотно уложенные пачки денег.

− Это что за деньги? − сморщила нос Зинаида.

− Насколько я понимаю, это новая европейская валюта евро, − шёпотом произнёс я, взял пачку и вынул одну из купюр. — Каждая по пятьсот евро. Выходит, в пачке пятьдесят тысяч. О, здесь ещё кое-что прощупывается.

Отстегнув молнию в отделении для документов, я вынул связку ключей и флешку. Связка ключей, как ненужная вещь, полетела в угол к коробке с мылом.

− Они, наверное, искали её, − покрутил в руке и протянул флешку Зинаиде. − Здесь, наверное, какие-то записи. Если тебе нужно, можешь взять, но я не советовал бы.

Зинаида, не раздумывая, протянула руку.

− Всё, теперь деньги. Я раскладываю всё на троих. Если возражений нет, я начну.

Пачки евро вылетали из кейса со скоростью света, и вскоре на столе образовались три горки денег.

− Разбирайте.

Зинаида первая взяла свою часть денег, аккуратно сложила в сумку. Держалась она спокойно, только глаза немного расширились и грудь в очередной раз пошла “волной”. Мы сложили всё, что осталось, закрыли на ключ, и я пинком загнал сумку глубоко под стол.

− Нашу сумку я ставлю под стол. Надеюсь, не спутаем. Сбоку висячий замок с ключами. Закрываем сумки, так надёжнее.

− Всё теперь можно и искупаться, − обрадовался Фуад и хлопнул по круглой попке Зинаиды.

− Теперь можно. Дай девушке пройти и раздеться, − заявил я и повернулся к Зинаиде.− Женское отделение слева по коридору. В эту простыню заворачиваешься, когда заходишь в хамам.

Фуад схватил простыни, свободной рукой привлек девушку к себе и убегая, быстро сказал:

− Мы учтём. Спасибо за совет.

Искупавшись, через час я лежал на диване у вазы с благоухающими тюльпанами, пил терпкий турецкий чай и не спеша беседовал с банщиком. Исмаил оказался отличным собеседником и рассказал много интересного об этой бане, но, честно говоря, я с большим удовольствием вздремнул бы немного в этом царстве покоя и неги.

− Этот не будет приставать к твоей помощнице? − затем, прислушавшись, удивлённо поднял кустистые брови.− Оттуда раздаются непонятные звуки.

− Этот нет, не думаю. Когда он был подростком, ему в это место въехал огромный как танк баран, и всё всмятку. Так этого барану показалось мало, он разбежался и повторно туда же. В общем, он бедный после этого, − я покачал головой и развёл руками,− хоть в гарем его запускай. Толку никакого.

Подумав, показал глазами вниз, вздохнул и добавил:

− Из-за этого,− покрутил рукой у виска.− У него что-то с головой.

− Бедный, такой здоровый, молодой и…

Не успел он договорить, как на диван рухнул запыхавшийся и радостный Фуад. Исмаил с сочувствием и жалостью посмотрел на него и налил большой стакан чая.

Фуад с удивлением повернулся ко мне, наклонился к уху и тихо спросил:

− Колись. Что такое ты ему сказал про меня? Он чуть ли не плачет.

− Не откуси ухо,− пробормотал я и отодвинулся.− Да ничего особенного, немного про твою тяжёлую жизнь в детстве.

Затем он поудобнее уселся на диване, поджав ноги под себя и без обиняков выпалил:

− Слушай, Арам в гостинице занимался не тем, что мы думали, − Фуад расхохотался. − Она сама мне призналась. Оказывается, он в кровати медитировал, молился своему богу.

Затем глубоко вздохнув, добавил:

− Такое добро пропадало. Бедная девушка давно не видела мужской ласки.

− Сочувствую! Не надорвался?

“Бедная девушка” Зинаида появилась неожиданно, довольная и раскрасневшаяся. Стрельнув коротким быстрым взглядом, она сделала несколько шагов к нам, но на полпути остановилась и направилась к входной двери. Жестом подозвала Исмаила и передала ему деньги.

− Не беспокойтесь, ханум,− всё, что я успел расслышать.

Затем опустилась на диван, положила на столик сумочку и потянулась к кальяну. Раскурив кальян и обдав нас облаками табачного дыма, задумчиво произнесла:

− Всё, я уезжаю, − и вытерев вспотевшее лицо полотенцем, добавила. − Поеду к сыну.

Мы обменялись взглядами.

− Да, ему уже должно быть типа пять или шесть лет. Я была здесь, когда мне было неполных пятнадцать, на фестивале самодеятельности. Там и познакомилась на черноморском курорте с молодым турком и осталась. Он играл на гитаре в пивном баре. А как он пел! Через год махнула с моряками на теплоходе в Симферополь. Перекантуюсь у своего турка, пока всё уляжется. Заодно и сына увижу.