Читаем без скачивания Газета День Литературы # 173 (2011 1) - Газета День Литературы

Ах, время запретов, советская глушь –

Сожрёшь с голодухи парижскую чушь.

…Однако потом, через множество лет

Я понял, что книга оставила след,

Как след аромата, как будто слегка

Рука парижанки коснулась виска.

Наверно, и замысел в том состоит,

Чтоб напрочь был текст и сюжет позабыт,

Осталось же лишь ощущенье одно,

С каким эту книгу я пил, как вино,

Что даже сейчас, через множество лет

Ничуть не расплылся оставленный след,

Как след аромата, как будто слегка

Рука парижанки коснулась виска.

"Немножечко солнца в прохладной воде"…

Ну что тут сказать, никого не задев?

Тональность что надо, хорош колорит,

Изящное платье нигде не морщит.

Изящные всюду на нем вензеля;

Какие проблемы?! Зачем? Тру-ля-ля!

Немножечко солнца, немножко воды,

Баланс интеллекта и белиберды…

О да, парижанки умеют писать –

На мелкой водичке в бирюльки играть.

ВЫЕЗД СЕКЦИИ ПОЭЗИИ НА ПРИРОДУ

Мы вышли к берегу лесной реки Серпейки

И замерли, стараясь не мешать;

Не каждый день такая благодать:

Седой пастух играет на жалейке.

Но в нашей литераторской гурьбе

Не всеми этот звук был принят как подарок.

"Патриархальщина! Мотивчик – перестарок,

Не призывает к классовой борьбе, –

Так заявил нам эпатажно Маяковский, –

Пойду-ка в кузню, молот там стучит,

Куют, наверно, счастия ключи…"

И вслед ему перекрестился Исаковский.

Слинял и кривобокий Мандельштам –

Подальше от берёз, в мечтах об олеандрах;

Зато блаженствовали оба Александра,

Ну как пришли послушать службу в храм.

Тургенев сел поближе к Пушкину и Блоку:

"Ах, я люблю родимую красу,

Жалеек нет в Булонском-то лесу…"

И хмыкнул Бунин: "Что ж заехал так далёко?"

Всё хорошо… Некрасов и Рубцов,

И тот Толстой, который Константиныч;

Не видел умилительней картины:

В обнимку с Фетом – Юрий Кузнецов.

Здесь и Ахматова в той знаменитой шали,

А рядом с ней – Мария Петровых.

И даже ветер вежливо затих,

Все слушали жалейку, все молчали.

…Какие звуки дивные лились!

Какой напев национально-чистый!

Но тут с транзистором припёрлись модернисты,

Жалейка смолкла, все мы разошлись.

Галина ТАЛАНОВА ПОЕДИНОК

***

Город расплавленным душит асфальтом

И невозможностью в смоге летать.

Птица проделала в воздухе сальто,

Начали нервно крыла трепетать.

На небоскрёб налетела с размаху,

Брошенным камнем на землю легла,

Оба крыла положила на плаху –

Там, где сгущалась от выхлопов мгла.

***

Равнодушная катит река –

Год за годом

Плывут пароходы.

Устаёт, затекает рука,

Силясь ветки пригнуть с небосвода.

Их ломает от сочных плодов,

Что увидело цепкое око.

Где те ветки, что ниже голов,

Где июль,

где не столь одиноко?

Я всё та же: ещё молода.

Я не верю, что солнце – к закату…

Каждый год – возвращаюсь сюда,

Только годы идут без возврата.

Смело яблони в небо растут,

Оплетая веранду ветвями.

Облаков оживает лоскут,

Словно парус, надутый ветрами.

Лишь за кромку озёр унесло

Столько близких, стоявших стеною.

Под верандою сгнило весло

От воды, подкатившей весною…

***

Дым ест глаза,

Сгущаясь над водою…

И, как в тумане, растворился луг.

Тебя не вижу…

Брежу вновь строкою,

Сплетаю вязь,

Как труженик-паук.

Горят дома.

Всё гуще дым пожара.

И ничего нельзя остановить.

Стрекозы, одуревши от угара,

Спускаются на озеро попить.

Горят леса.

Огонь прибит грозою.

Но в двух шагах не вижу ничего.

И промываю глаз своей слезою.

И понимаю: не сказать всего.

Как ни плети из строчек паутину –

В неё не попадётся важный шмель.

Не проявить знакомую картину,

Сгущаются предчувствия потерь.

***

Бессмысленно руки устало тянуть –

Чужую звезду никогда не приблизить.

Рассыпаны по небу звёзды, как ртуть,

Что капельки яда –

Не надо бы видеть.

Мерцают холодной своей белизной,

В июльской ночи, как роса, испаряясь.

Вновь мир поражает своей кривизной,

И та кривизна так близка нам – на зависть!

И всё-таки мы отразились не так,

И снова не поняли близкую душу.

И луч от звезды прячем в потный кулак,

Боясь, что вдруг выскользнет мигом наружу.

***

Опять тепло.

И – зелень в полный рост.

И майский цвет сбивает снова с толку.

И, как павлин, ты распушаешь хвост.

Разглядываю перья втихомолку.

Не восхищаюсь,

Хоть того ты ждёшь…

Но я смеюсь сквозь слёзы… отчего-то.

Знакомой хлопнув дверью,

Ты уйдёшь:

Тебя зовут теперь твои заботы.

Оставишь разноцветное перо

На дне колодца памяти пылиться.

…Колодец мох покроет,

Гниль – ведро,

Что отражало явно наши лица.

***

Скрипят рассохшиеся доски –

Качает, словно на волнах.

По пояс в ил вросли подмостки,

А сердце сковывает страх.

Оно стучит,

Как бы по шпалам,

Вильнуть пытаясь под откос…

Оса своим медовым жалом

Целует мне ладонь взасос,

Кружит над дрогнувшей рукою,

К которой тянешь ты ладонь…

Чем сердце нынче успокою? –

Тем, что почувствую огонь

Твоей протянутой ладони,

Игру искрящихся зрачков.

Настил – и рухнув, не утонет

В нагроможденье облаков.

***

Осыпается грунт под ногами.

Волны дюн, сплошь зыбучий песок.

И за воздух хватаясь руками,

Ищешь взглядом мираж тех дорог,

По которым так в юности бредил,

И казалось: уж даже нашёл.

Ветер дунул – и мир обесцветил.

Лишь песчаная буря, как шёлк,

Липнет к телу и ластится грозно.