Читаем без скачивания Белое на белом - Константин Костин

Симон, тихой тенью застывший в углу, с интересом прислушивался к странному разговору.

Юноши смотрели друг на друга.

Это был легкий вопрос. Это был трудный вопрос.

Почему человек любит своих родителей? Почему не изменяет жене, даже если есть возможность и никто не узнает? Почему не ворует, если знает, что останется безнаказанным? Почему идет на верную смерть, спасая других? Почему не предает, если предали все? Почему не обманывает, если обманывают все?

Почему?

С позиций рациональности и чистого интеллекта все эти поступки выглядят глупыми. Гораздо правильнее и рациональнее выгнать родителей из дома, чтобы не кормить их в старости — пользы-то от них уже никакой, изменить жене при удачной возможности, украсть, обмануть, предать, если выгодно ТЕБЕ. Почему, с точки зрения холодного разума ты должен думать о ком-то еще? О других людях? Смешно… О стране? Смешно… О чужой стране, которой ты служишь? Еще смешнее…

Вот только человека делает человеком не только разум, но и что-то еще…

Честь дворянина, собственное достоинство, моральные принципы, воспитание, традиции и обычаи… Им нет рационального объяснения, но без них человек — всего лишь эгоистичное СУЩЕСТВО.

Курсанты молчали. Они не могли ответить на вопрос начальника тайной полиции. Каждый из них знал, что будет служить Шнееланду. Просто ЗНАЛ.

— Подумайте над моим вопросом… — полупроговорил-полупрошептал Немо, — И запомните: за большую услугу, оказанную стране, вы бы получили большое вознаграждение, но вы оказали Шнееланду не просто большую, а ОЧЕНЬ большую услугу… Такое не забывают… Можете идти…

Протопали сапоги выходящих из комнаты. Скрипнула дверь, шаги прозвучали в коридоре, заскрипели ступени лестницы, все стихло… Еле слышно стукнула дверь выхода.

Наступила тишина.

В этой тишине человек, сидевший в кресле за ширмой, повернулся к тому, кто сидел рядом с ним, невидимый для находящихся в комнате.

— Господин Немо, — спросил человек того, кто подсказывал ему, что нужно говорить, — почему вас так заинтересовали эти четверо? Вы ведь обычно не встречаетесь с каждым курсантом Черной Сотни?

Немо — настоящий Немо — откинулся в кресле, положил ногу на ногу и улыбнулся:

— Не слишком ли много вопросов для моего Голоса?

Бывают случаи, когда начальнику тайной полиции необходимо лично пообщаться с тем, кто не посвящен в секрет его личности, и при этом может встретиться с ним, когда Немо находится в своей повседневной ипостаси. Вот для таких случаев, чтобы избежать случайного опознания по голосу, Немо отделил свой голос от себя.

Непосвященные, с которым он разговаривает, слышат не его голос, а его Голос: молодого человека, бывшего актера бродячего цирка, с которым Немо был дружен еще до такого как стал тем, кем стал.

— Вы же знаете мою страсть, господин Немо, — улыбнулся Голос.

Он служил начальнику тайной полиции, верно и беззаветно, так как именно такая служба позволяла ему знать то, что происходит втайне от всех, видеть скрытые шестеренки, движущие политику страны, понимать истинные причины происходящего.

Секреты — они как деньги. Есть транжиры секретов, которые, узнав что-то, лопаются от желания похвастаться своими знаниями, как моту необходимо потратить любую монетку, попавшую к нему. И есть скупцы, копящие тайны в сундуках своей памяти. Узнать от них какой-то секрет — все равно что вырвать лишнюю монетку из цепких пальцев ростовщика.

Голос был из последних.

— Они умны, — задумчиво произнес Немо, — Умны и честны, а это редкое сочетание. Много умных, да мало верных… Много верных, да мало умных… Возможно, их честность проистекает из их молодости, из юношеской наивности, возможно…

— Умными людьми опасно управлять.

— Да, опасно. Поэтому многие предпочитают управлять глупцами. Но те цели, которые можно достичь с помощью умных подчиненных, превышают риск. Упасть с барана мягче, чем с коня, но баран не увезет тебя туда, куда доскачет конь. Мне нравятся эти парни. Вот этого, — Немо ткнул пальцем в ширму, в том направлении, где сидел один из четырех друзей, — после окончания курса я, пожалуй, возьму себе.

Ночь. Глубокая ночь.

Комната четырех курсантов погружена во мрак. Дверь надежно закрыта снаружи.

Спокойно спит Йохан, который, похоже, никак не переживает по поводу встречи с самым секретным человеком Шнееланда, а может и всего мира. Спит и Цайт, который быстро успокоился.

Вот Вольфу не спится. Юноша на секунду задержал дыхание и прислушался. Ксавье не было слышно. Вовсе.

— Ксавье, — прошептал Вольф, — ты не спишь?

— Нет, — ответил из темноты спокойный голос.

— Почему?

— Думаю.

— Ксавье, — Вольфу не давал покоя один вопрос, — Как платят за ОЧЕНЬ большую услугу?

Логика подсказывала что если, за большую услугу получаешь большое вознаграждение, то за очень большую — очень большое. Жизненный опыт говорил, что не все так просто.

Темнота молчала.

— Ксавье?

— За ОЧЕНЬ большую услугу, — прошептал тот, — обычно платят тем, что никому о ней не рассказывают. Этого бывает достаточно.

Ночью люди спят. Но есть те, кому такое времяпровождение кажется напрасной тратой драгоценного времени.

В одном из потайных помещений королевского дворца сидели за низким столиком и пили кофе Известный Неизвестный, тот, кто управлял Шнееландом, и Неизвестный Известный. Начальник тайной полиции. Немо.

В углу пыхтел паровой автомат, подключенный к трубам отопления и варящий кофе, которое разливалось по прозрачным чашкам из дорогого ледяного хрусталя.

Стеклянные Острова, затерянные на далеком севере, названы так потому, что проморожены насквозь и все, что попадает на них, замерзает до стеклянного звона.

— …кто баламутит воду в рабочих кварталах столицы, пока установить не удается. Возмущения начались около недели назад. Известно только, что за всем стоит либо небольшая группа, либо и вовсе один человек.

— Не упускать, — кивнул Известный Неизвестный, — совсем не нужно, чтобы в рабочей среде зазвучала злая музыка. Особенно, если она двинется по стране. И сугубо особенно, если она зазвучит в Штальштадте.

— Там все под контролем.

— Хорошо. Что с фюнмаркцами?

Немо помолчал.

Удалось совершенно точно установить, что соседи хотели достичь своей авантюрой. Капитан ан Блюментрост, помощник советника по вопросам армии, должен был убить всех сотрудников посольства, живших в особняке на улице Горлицы и оставить тело сотрудника тайной полиции, которого якобы сумел прикончить смертельно раненый, скончавшийся от потери крови после убийства.

Кстати, стало известно, как сумели вычислить агента Зебена: его жена случайно увидела у мужа жетон тайного полицейского. Вместо того чтобы сказать об увиденном мужу, она промолчала, но не удержалась и рассказала о находке своей подруге, которая, к несчастью, была мелким информатором шпионов Фюнмарка. За подружкой, продавщицей зелени на рынке, уже следили и нити тянулись в очень интересных направлениях…

Фюнмаркцы собирались обвинить Шнееланд в убийстве своих людей, что, при наличии тела полицейского не было такой уж трудной задачей, и обвинить короля Леопольда — в неспособности управлять страной. Мол, либо король лично приказал своим кровавым псам убить несчастных посольских, либо его люди творят, что хотят, а значит, король уже не может управлять страной. Периодически Фюнмарк поднимал идею недееспособности Леопольда, обвиняя того, то в сумасшествии, то в алкоголизме, то в различных нехороших наклонностях, но, до сих пор единственным подтверждением были только слова и статьи в газетах. Бойня же на улице Горлицы за таковое доказательство отлично сходила. Либо король Леопольд — кровавый безумец, либо же — безвольный правитель, в любом случае, Фюнмарк разрывал дипломатические отношения, объявлял, что находит в состоянии войны с Шнееландом, после чего должны были начаться стычки на границе и поддержка претендентов на престол.

Правда, с законными претендентами на трон Шнееланда было плохо. Старший брат Леопольда, Конрад, погиб на охоте почти сразу же после смерти их отца, из прямых родственников остался только престарелый герцог Вольфганг айн Ангсткап, три сына которого также погибли: кто на войне, кто в несчастных случаях. Единственный внук герцога Максимиллиан, тихий юноша, был пятнадцать лет назад обвинен в жестком изнасиловании и убийстве дочери графа айн Гельба, просидел все это время в одиночной камере замка Венн, где и умер год назад.

— Узнай, кого они хотели поддерживать. И еще… Собирались ли предъявляться территориальные претензии, требования компенсации землями?