Читаем без скачивания Ржевский. Том 4 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
БАМ-М, даже гул по закрытому помещению. Охота своё лицо накрыть ладонью.
Елена Вячеславовна падает на задницу (нос, похоже, сломан). Какое-то время она растеряна, но не более доли секунды.
В следующее мгновение напарница спотыкается и застывает на месте, черты её лица искажаются, в глазах появляется горечь.
Мимика же блондинки транслирует торжество и презрительную снисходительность:
— Тварь! — Обладательница больших, но дряблых сисек поднимается на ноги. — Сейчас я…
— СНЯТЬ ВОЗДЕЙСТВИЕ! — гаркаю ей в ухо со своей стороны.
Обе представительницы прекрасного пола подпрыгивают (Шу тоже, несмотря на чужой ментальный контроль).
Ха, значит, могу ещё что-то командирским голосом.
Молочные железы обеих дам вслед за хозяйками колышутся вверх-вниз. Красиво, всю жизнь бы смотрел.
— ТЫ…! — Решетникова с ненавистью смотрит на меня, словно вынырнув из-под воды в открытом океане.
Затем, видимо, спохватывается: доходит, в каких обстоятельствах пребывает и что лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Тяжёлое упражнение выбрала себе Норимацу, скажем прямо. Для меня в том числе (если не в первую очередь), но приходится повторять раз за разом.
* * *
Через какое-то время до блондинки доходит:
— Да ты же на мне тренируешься! ТВА-А-АРЬ! — черты её лица снова искажаются, она срывается вперёд в таком броске, что, кажется, порвутся сухожилия.
Зря. Гнев в таком бою — первая дорога на тот свет. Ну или, с поправкой на реалии, к безоговорочному поражению.
БАМ-М. Не знаю, что на этот раз ломает секретарше лоб японки, но вид Решетникова имеет такой, как будто под эльфийский броневик попала.
— ТВАРЬ! — по лицу менталистки, оставшейся на полу, видно, что она позабыла про кулаки и сейчас вовсю выкладывается на своём профессиональном поприще.
Шу снова бессильно замирает. Застывает как памятник, около секунды стоит.
Зачем её лицо неожиданно разглаживается. В глазах появляется умиротворённость, она отмирает, делает шаг вперёд и отпускает сопернице щелбан:
— Да. Это была моя тренировка.
— КАК?! — секретарша таращится на японку, как на привидение. — У тебя же его блоков нет! — она тычет в мою сторону пальцем.
— Был старый рецепт, я о нём забыла, — Норимацу переходит на японский, игнорируя противницу и обращаясь ко мне.
В её глазах горят веселье и мудрость одновременно.
— Что за рецепт? — интересуюсь живо, поскольку настроение резко идёт вверх.
Параллельно вдеваю руки в ранец, на дополнительную обвязку закрепляю блок, который отсюда забираю для изучения.
— Дзен, — коротко отвечает непонятным словом напарница, прижимаясь ко мне вплотную и пристёгивая саму себя ремнями и карабинами.
— Чего? — то ли не расслышал, то ли понятия не знаю.
— Чань по-китайски.
— Не слыхал. Что это?
— Потом объясню, полетели. Если коротко, для её ментальных захватов я стала скользким намасленым шаром — она меня удержать не может.
— Эй! Ржевский, хочешь меня как женщину?! ЗАМЕР, НЕ ДВИГАТЬСЯ, ВЫПОЛНЯТЬ КОМАНДЫ! — Елена Вячеславовна совсем в разнос пошла, хотя на её работе проигрывать стоило бы уметь. — ЗАДЕРЖИ УЗКОГЛАЗУЮ И ПЕРЕДАЙ МОИМ ЛЮДЯМ! САМ МОЖЕШЬ ИДТИ ПОТОМ! НАГРАЖУ, В РУКАХ НЕ УНЕСЁШЬ!
Я на мгновение замираю: с одной стороны, надо бы ей честно кое-что объяснить. Напоследок.
С другой стороны, момент для абстрактных словоблудий не самый подходящий.
Она истолковывает эту заминку по-своему, черты её лица ещё больше искажаются:
— ЭТО ПРИКАЗ! СТОЯТЬ, С-СУКА! ТВОЙ МЕНТАЛ В МОИХ РУКАХ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ…
Дальше не слушаю. Эк её растащило.
Мадина накануне объясняла, что гипноз и ментальное принуждение — две принципиально разные физики процесса. Судя по тому, что я наблюдаю, эта мадам от стресса одно с другим перепутала.
— Дим? У тебя всё в порядке? — тихий шёпот и испуганные глаза Шу намекают, что с актёрскими талантами я сейчас переборщил. — Ты же не под контролем, да?
Ну а чего, могут у меня быть какие-то свои развлечения.
— Да, — отвечаю по-японски со вздохом, не меняя выражения лица. — То есть нет. — Затем перехожу на русский. — Спасибо тебе, Елена, за этот великолепный урок.
— Чего?! Какой?! — её рабочий транс слетает, как пыль под ураганом.
— Было у меня подозрение, что не всюду в этой жизни стоит нырять, — с намёком трогаю определённую часть тела. Должна сообразить иносказание, ибо менталистка, как ни крути. — Я это заочно теоретически предполагал, но сейчас понял, что не всё, что шевелится, надо стремиться… — не оканчиваю фразы.
Давал себе слово не сквернословить.
— Больно ядовитая среда, — завершаю. — Недружественная и агрессивная.
— ТВАРЬ! УНИЧТОЖУ! МРАЗЬ! — секретарша словно получает дозу наркоты, которой внизу задвигалась Шу.
Подскакивает, как в попу ужаленная, и бросается на нас.
Японка с этим своим дзеном делает невозможное: чуть подталкивает меня, смещая наш с ней тандем в сторону.
Параллельно она бьёт Решетникову ногой, раскручиваясь вместе со мной как веретено.
Занятно. На танец похоже.
Менталистка по всем законам инерции предсказуемо продолжает двигаться вперёд: и собственный импульс был изрядным, и напарница в резонанс добавила. Ногой. А ноги у неё сильные.
Панорамное стекло разлетается. Выбившая его своим телом обладательница больших дряблых сисек летит вниз с двадцать четвёртого этажа.
Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси
Дмитрий отреагировал молниеносно: только что стоял и таращил глаза, весьма убедительно изображая недоумка, а в следующую секунду, активировав реактивный ранец, он бросает их сцепку в пике за выпавшим в окно телом.
Глава 9
Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси
Шу не выходила из дзена, потому её мыслительные процессы, возможно, сейчас опережали даже иного менталиста. В пару раз.
Или в миллионы: жизнь — мгновение, мгновение — жизнь. Пустота — это всё, всё — это ничего. Не познавшие дзен не поймут его категорий.
А ведь иностранцам даже не объяснишь, отметила она про себя. Надо знать нихонго — в том же русском половины понятий банально не существует.
— Дим, получается, ты на самом деле японец? — спросила она под влиянием потока в следующую секунду.
С её точки зрения вывод был логичным: если кто-то говорит по-японски без акцента, ведёт себя как японец (взять хоть и последние его пассажи, которые вполне соответствует образу идеального самурая), дерётся как японец (дан по каратэ-до, пусть и с адаптированной техникой) — значит, он кто?
То-то и оно.
Нос картошкой, голубые европейские глаза и белобрысые волосы, конечно, не вяжутся с версией, но в аргументы «за» можно смело добавить его бесценный подарок: выделение части земли и право
