Читаем без скачивания Вино из одуванчиков - Марша Ловелл

— Стоит ли упоминать про мозоль?

— Мне было приятно видеть ее.

Кэрол сделала гримаску.

— Можешь мне поверить, иногда мозоль — это больно.

— Зато страховка! Если ты помнишь мифологию, то иногда боги похищали прекрасных юных женщин. Но я никогда не читал о том, чтобы они были неравнодушны к девушкам с мозолью! И я подумал… — Он оглянулся вокруг. — Мы в безопасности!

Кэрол не могла устоять перед его поддразниванием и заулыбалась. Он наклонился к ней, и она опять насторожилась. Фрэнк нежно сжал руками ее лицо.

— Кэрри, у тебя удивительно выразительные глаза! Я так долго ждал этого момента!

Ей хотелось поцеловать его. Она представила прикосновение теплых губ, гладкой кожи, слегка обросшего, чуть шершавого подбородка, еле ощутимый мускусный запах разогретого тела с примесью сосновой хвои и цитрусовых от крема… В тишине она слышала стук своего колотящегося сердца. Не приведет ли в западню ее собственная чувственность? Мысль отрезвила ее. Кэрол села прямо, пытаясь не замечать разочарования Фрэнка.

— Это слишком трудно — не дотрагиваться до тебя, когда мое единственное желание — любить тебя! Если бы я понял… Что с тобой, золотая моя девочка?

Он видел, как она расстроена. Так хотелось довериться ему. Но сможет ли он понять? Фрэнк только что говорил о мифах… В книге сказочных историй у двойняшек был рисунок, на котором красивый принц прорубал себе путь сквозь колючую чашу, чтобы достичь прекрасной принцессы. В сказке у принца хватило терпения и мужества, чтобы преодолеть все препятствия. А современные мужчины, скорее всего, предпочтут отмахнуться от ее страхов.

Кэрол рискнула взглянуть на Фрэнка, представляя, как она прячет лицо на его груди и всхлипывает, освобождаясь от тяжести, так долго мучившей ее. Он ждал, играя завитками ее волос. В душе Кэрол уже росла уверенность, что это ее мужчина. Но для него обаяние — инструмент, которым он так же легко пользуется, как дорогой одеждой.

— Все хорошо, моя Кэрол!

Кэрол не сразу нашла ручку двери, но все же открыла ее. Прохладный ветер остудил разгоряченное лицо. Прохаживаясь по краю дороги, Кэрол снова и снова пыталась анализировать свои чувства. Что ее так привлекает в этом человеке? Почему она не может допустить, что он искренен? Кэрол взглянула на машину. Фрэнк стоял, облокотившись на дверь, и терпеливо ждал. Он был такой большой и казался таким надежным. На гладкие, блестящие волосы падал свет, но поворот головы оставлял глаза в тени.

Допустим, это приглашение — тоже ошибка. Но сейчас она не может попросить отвезти ее назад, в город. Ведь семья знает о ее приезде. А если попробовать отнестись к этому вечеру, как к терапевтическому средству? Разница между ними станет более явной в его домашней обстановке. Сам собой установится барьер. Кэрол почувствовала каменную тяжесть в желудке.

Задыхаясь от тревоги, она осмотрелась. Сельская местность выглядела, как лоскутное одеяло, наброшенное на крутые холмы и долины. Кэрол показала вперед.

— Прогуляемся? Как раз по гребню холма.

Они пошли рядом по обочине дороги, пока не дошли до поворота. Оба упорно молчали. Кэрол, сознавая неизбежность разлуки, не могла говорить. Она отступила, когда Фрэнк остановил ее и обнял за плечи.

— Кэрри, я хочу ощущать тебя, дотрагиваться до тебя. Я очень земной человек.

Зная, что огорчила его, Кэрол приподнялась на цыпочки и сжала ладонями его щеки.

— Фрэнк, это не твоя вина. — Она отвернулась, разрушая близость. — Я боюсь… боюсь влюбиться в тебя. — Ее золотая головка на нежной шее склонилась, как цветок на стебле. — И боюсь тебя потерять. — Она чувствовала себя маленькой и глупой. — Видишь ли, ты не сможешь все время испытывать ко мне интерес. Действительно, я не очень легкий человек. Мне трудно быть все время храброй и очаровательной. Я так боюсь… — Она остановилась, не имея сил даже бормотать. Фрэнк поднял ее подбородок так, что она вынуждена была взглянуть на него.

— Помолчи немножко, малыш. — Его руки сомкнулись вокруг нее, обнимая. — Это естественно — бояться. Осторожность помогает избежать опасности. Но я не позволю даже тебе говорить, что я тебя брошу. Похоже, кто-то очень обидел тебя. — Глаза Кэрол заволоклись слезами. — И это так подействовало, что ты убегаешь от любви. Я хочу тебе помочь, Кэрри. Но ты должна довериться мне и все рассказать.

Она почувствовала быстрое прикосновение его губ, но оторвать взгляд от битумной полоски и гравия, переходящего в охристую глину на краю дороги, не могла. Интересно, сколько нужно времени, чтобы сделать дорогу? И был ли мужчина, который делал ее, верным? Как там говорится про перекати-поле? «Кому на месте не сидится, тот добра не наживет». Бесчувственный человек может разбить сердце… Господи, как больно… В конце концов он отступится от стены, которую она возводит между ними.

— Кэрри, посмотри вокруг.

Видя ее огорчение, он проявил решительность. В том, как Фрэнк обнял ее и повернул к себе, чувствовалась властность. Кэрол стало легче. Его терпение было удивительным. Мог бы кто-нибудь еще проявлять его столь долго?

— Видишь деревья? Смотри дальше — в глубь долины. Это наш дом. — Он слегка сжал ее пальцы, успокаивая. — Кэрри, когда я вдалеке, всегда вспоминаю свой дом. Возвращаясь из города, отсюда я бросаю первый взгляд на него. Мой отец, бывало, начинал петь на этом месте.

Кэрол попыталась представить пожилого мужчину, окруженного семьей, похожего на Фрэнка. Образ не рождался. Слишком трудно.

— Расскажи мне о нем, — попросила Кэрол.

— Об отце? — На лбу у Фрэнка появились две морщинки. — Ребенок видит родителей особенным образом. Как сквозь радужную оболочку. Все увеличено и сосредоточено на них, как на центре Вселенной. Когда я был маленьким, отец был для меня суперменом. Он мог сделать все и поступал правильно в любой ситуации. Когда я вырос, понял, что он обычный человек, иногда усталый и даже брюзгливый, что он может ошибаться. Что он просто мужчина… Так или иначе, я любил его все больше. Он был никудышным бизнесменом, но замечательным отцом. — Фрэнк улыбнулся собственным воспоминаниям. — Внешне я очень похож на него. Он был высок, широкоплеч. Серо-голубые глаза, как у бабушки. Единственный ребенок вечно занятых родителей. Поэтому нам он отдавал время в избытке. Мы были его миром. Он любил нас. Бизнес — да, хорошо, нужно, это часть его долга. И он старался. Но не выходило. Может быть, оттого, что дед всегда подавлял его и никогда не полагался на его деловое чутье… Скорее всего, отец просто предпочитал другие вещи… Такие, как гольф! И плавание! И футбол! Мама и он разыгрывали замечательные партии в теннис. Бывало, мы все вместе совершали длинные походы в горы. — Он махнул рукой на пламенеющий сзади закат. — Мы замечательно проводили время, разбивали палатки, разводили костер… Правда, повар он был неважный, — Фрэнк улыбнулся. — Я скучаю по нему! Как хотелось бы, чтобы он узнал тебя, Одуванчик!