Читаем без скачивания Смерть и фокусник - Мид Том
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчины уселись у огня. В свете камина Спектор выглядел как-то странно, словно восковая фигура, а не живой человек. Должно быть, он знал, что ему идет такой вид.
– Чаю, сержант? Или вы соблазнитесь более авантюрным напитком?
– Чай будет в самый раз, – ответил Хук. Он изо всех сил старался говорить солидным тоном. Ему это почти удавалось.
– Клотильда, – позвал Спектор. Он посмотрел на молчаливую служанку. Она снова качнула головой и вышла из комнаты. – Чем могу помочь? – обратился он к Хуку. – Должно быть, дело срочное, если инспектор послал вас ко мне.
– Плохие новости, сэр. Делла Куксон не дочь Человека-змеи.
– Откуда вы знаете?
– Потому что его дочь покончила с собой в 1929 году.
Спектор задумался над этим:
– Понятно. Что ж, полагаю, это логично. Наверное, инспектор весьма удручен. Я, однако, нет. Видите ли, у этого дела много граней. Может быть, слишком много. Возьмем, к примеру, вот эту.
Он повернулся в кресле и включил граммофон. Из него донеслись звуки одинокой скрипки: игривые, полные надежды, парящие, как голубь, над сценами ужаса и резни.
– Флойд Стенхаус, – пояснил Спектор. – Разве он не великолепен?
– Он очень талантлив, – признал Хук, смущенно покашливая.
– Конечно, всем известно, что гений и безумие идут рука об руку. Об этом говорит история. И я понял из записей Риса, что мистер Стенхаус – человек, которого мучает его бессознательное. Он видит сны – отвратительные сны. Чудовищные, способные соперничать с самыми мрачными фантазиями Эдгара Аллана По. Послушайте вот это.
Он протянул руку и снял иглу с граммофона. Музыка умолкла с резким скрипом, не смягчаясь. Затем он обратил свое внимание на блокнот:
– Вот запись, сделанная две недели назад: «Во сне пациент А лежит в постели, как обычно, корчась от лихорадки. Пот сочится с его тела, и он бьется в конвульсиях от скручивающей боли в кишках. Постепенно к нему приходит осознание того, что он не один. В лунном свете за окном спальни он видит фигуру, одетую в черное. И знает, что эта фигура, кем бы она ни была, является причиной его мучений. Под действием инстинкта он хочет нанести удар по человеку, ответственному за эту боль. Он берет что-то со столика рядом с кроватью и бросает в фигуру. В ту же секунду она исчезает в каскаде осколков стекла. А пациент А понимает, что разбил зеркало».
– Я ничего в этом не понимаю, сэр.
– Вот как? То есть вы не находите это интересным? Ни в малейшей степени?
– Это похоже на вуайеризм. Сны человека – это его личное дело.
– Я уверен, что вы правы. И все же мистер Стенхаус, кажется, очень хочет поделиться своими снами. Он делится ими настолько охотно, что позвонил доктору Рису посреди ночи, чтобы описать свой последний кошмар, пока он еще свеж в его памяти. Очевидно, сам доктор Рис находил большой интерес в ночных кошмарах этого беспокойного музыканта. Возможно, он предвидел, что скоро опубликует очередной бестселлер.
– К чему вы клоните, сэр?
– Ответьте мне на один вопрос, Хук. Как среагировал доктор Рис, когда Стенхаус начал пересказывать содержание своего сна?
– Он начал записывать его. Олив Тернер слышала, как перо царапает бумагу.
– Верно! Он сразу же начал делать записи. А теперь ответьте: что случилось с этими записями?
Хук был в замешательстве:
– Последние записи в тетради были сделаны перед тем, как Олив отнесла ему ужин. Мы не нашли ничего более позднего.
– И какой можно сделать вывод? Что убийца, возможно, вырвал соответствующую страницу из блокнота? Что, возможно, на этой странице было что-то еще, чего он не хотел, чтобы мы видели?
– Но почему?
Спектор усмехнулся:
– Похоже, что мы наконец-то начали задавать правильные вопросы.
* * *Придя домой, инспектор Джордж Флинт почувствовал, что несколько рассеян. Жена поставила перед ним миску рагу, которое он с ворчанием поглощал. Джулия Флинт была терпеливой женщиной и знала, что не стоит ожидать от мужа слишком многого, когда он так погружен в дело. Но даже она была слегка обескуражена его пустым, стеклянным взором, когда он сидел у камина в тускло освещенной гостиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Вскоре он задремал в кресле, сцепив пальцы на животе. Джулия вошла в комнату с кофейником, но, увидев его спящим, что-то пробурчала и отправилась спать одна.
Флинт, откинувшись в кресле и бессознательно повторяя позу, в которой обнаружил Ансельма Риса, начал похрапывать. Но его кажущийся мирным сон вовсе не был таковым.
Он был в комнате без окон, без дверей. Без входа, без выхода. Место было знакомым и в то же время каким-то пугающим. Чувствовалась в нем какая-то необъяснимая угроза.
Он огляделся вокруг. Осмотрел стены в поисках какой-нибудь хитроумной панели или потайного отсека. В дальнем конце комнаты он заметил деревянный сундук размером с человека. Со страхом он вцепился в ручки кресла и поднялся на ноги.
– Доктор, – произнес голос. Он был женским и одновременно металлическим и неживым, как будто доносился из невидимого граммофона. – Доктор?
«Что такое?» – попытался произнести он, но его горло не издало ни звука.
– Доктор…
Он медленно подошел к сундуку.
– Доктор. К вам посетитель.
Его рука зависла над замком на сундуке. Когда он собрался открыть его, к его удивлению, тот открылся сам по себе. Крышка со скрипом откинулась вверх. Из сундука стала подниматься фигура.
Беззвучно ахнув, Флинт отступил назад. Фигура – скопление бесформенных теней – поднималась вверх, возвышаясь над ним. Он никак не мог сфокусировать на ней взгляд, но различил человека в пальто и шляпе.
– Кто вы? – попытался сказать он.
– Доктор, – повторил бесплотный женский голос, – к вам посетитель.
Флинт почувствовал, как знакомый ужас поднимается у него в груди. Существо протянуло к нему руки в перчатках, и его лицо медленно начало проясняться. Это было не человеческое лицо. Оно сверкало двойным рядом свирепых острых зубов, измазанных кровью и желчью. Глаза были двумя черными бусинами. Это была морда змеи размером с человека.
Флинт проснулся словно от толчка. Огонь в камине догорел, и сквозь занавески в гостиной пробивался утренний солнечный свет. Он сел, задыхаясь, и с ужасом обнаружил, что его рубашка насквозь пропиталась потом. Он поднялся на ноги медленно, как старик. Его колени дрожали, пока он, спотыкаясь, шел на кухню за стаканом воды.
Часть третья: рассказ самозванца (15–17 сентября 1936 года)
– Забавно, не правда ли? – спросил Брюс. – Все время, пока я пытался вычислить тебя, все думали, что ты пытаешься вычислить меня.
– Я умею, – ответил Бьюли с совершенной серьезностью, – создавать такое впечатление.
Картер Диксон, «Мои покойные жены».– Дело не в том, что они не видят решения. Дело в том, что они не видят самой проблемы.
Г. К. Честертон, «Острие булавки».Антракт второй. Мистер Уивер совершает покупку
Вторник, 15 сентября 1936 годаМагазин «Скобяные товары Моррисона» был небольшим заведением в ряду магазинов, расположенных вдоль Портобелло-роуд. Его большая квадратная витрина была заполнена железными изделиями, катками и сушилкой для белья, удочками, швейцарскими армейскими ножами и прочими подобными товарами. Владелец, сам Моррисон, едва успел повернуть табличку на двери «ОТКРЫТО», как с улицы ввалился Клод Уивер. Уивер выглядел поникшим и растрепанным, но, когда он подошел к прилавку, его манеры и речь были абсолютно уравновешенными. Он говорил четко и властно:
– Мне нужно вот это, – и он, указал на предмет в стеклянной витрине на стене за прилавком.
– И вам доброго утра, сэр, – ответил Моррисон.
– И поживей, – сказал Уивер, изучая свои карманные часы.