Читаем без скачивания Русская нефть. Последний передел - Константин Симонов

Однако у такой версии слишком много слабых сторон. Во-первых, решение о слиянии «Газпрома» и «Роснефти» не могло приниматься спонтанно. Наоборот, это было заранее подготовленной мерой. Просто озвучена она была в наиболее подходящий момент. После событий в Беслане исполнительная власть решилась на реализацию очень многих мер, лежавших «в заначке». Причем большинство из них не относились к теме борьбы с терроризмом. Но зато появилась отличная возможность для обоснования подобных действий. Кроме того, внимание СМИ было привлечено к реформированию политической системы, и на слияние двух госкомпаний обратили меньшее внимание. Показательно, что заявление о создании «Газпромнефти» прозвучало буквально на следующий день после знаменитого выступления президента Пугина 13 сентября, в котором он отменил прямые выборы губернаторов и ввел выборы в Думу только по партийным спискам. Разговоры же о необходимости либерализации рынка акций «Газпрома» и получения государством контрольного пакета в газовой корпорации могли служить лишь «дымовой завесой». Реальной же целью было начало создания единой государственной нефтегазовой суперкорпорации.

Во-вторых, именно «силовики» выступали идеологами усиления позиций государства в ТЭК и курса на единую нефтегазовую корпорацию, в то время как «юристы» пытались запустить в отрасли конкурентные механизмы. В-третьих, Пугин не решился бы «отнять» «Роснефть» у Сечина — это был бы слишком серьезный вызов для «силовиков», с которыми президент вряд ли рискнет рассориться. Ведь именно они обеспечивают функционирование специальных служб, что особенно актуально в период роста террористической активности. Показательно, что после бесланской трагедии ряд экспертов уверенно говорил об отставке Патрушева, — однако Путин даже не рассматривал такой возможности. В-четвертых, объединение «Газпрома» и «Роснефти» произошло накануне продажи активов «ЮКОСа» и стало прекрасным обоснованием для наращивания нефтяных активов компании. Именно после объединения госкомпаний были озвучены планы «Газпромнефти» по приобретению активов «ЮКОСа», а также возможному присоединению «Сибнефти» и «Сургутнефтегаза». Все это полностью соответствует планам «силовиков», но абсолютно противоречит намерениям «юристов» и «либералов».

Конфликт же между Богданчиковым и Миллером также вполне объясним. Руководители «Газпрома» и «Роснефти» сразу же начали борьбу за ресурсы и собственную роль в единой корпорации. Это является вполне нормальным аппаратным ходом. Но Сечин мог сознательно подогреть этот конфликт. Он понимает, что Медведев остается опасным конкурентом. И Сечину надо показать президенту Путину, что Медведев не справляется с ролью куратора «Газпрома». Борьба между главами «Газпрома» и «Роснефти» — лучшее тому доказательство. Ведь если председатель совета директоров супермонополии не может сгладить в ней внутренние противоречия, его нужно менять.

При таком развитии событий Сечин может занять пост председателя совета директоров укрупненного «Газпрома». Подобный расклад оставляет не у дел нынешнего председателя совета директоров монополии и формального начальника Сечина в АП Дмитрия Медведева. Но ему могли бы предложить аналогичную должность в другой компании, например, в РАО «ЕЭС России», что означало бы снижение уровня его политического влияния. Тем более что такой прецедент в новейшей российской истории уже был. В бытность руководителем АП Волошин занимал пост председателя совета директоров РАО, а его зам Дмитрий Медведев — председателя совета директоров «Газпрома».

Но пока борьба между «силовиками» и «юристами» еще не закончена, Об этом говорит и тот факт, что «Газпромнефть», в которую еще не включили «Роснефть», была продана накануне аукциона по «Юганскнефтегазу». А сама ЮНГ купила де-факто «Роснефть», Это было связано с юридическими рисками, которые возникали перед «Газпромом», и не должно повлиять на слияние нефтяных активов «Газпрома» и «Роснефти» — только теперь они, по всей видимости, будут объеденены в другой «дочке» — скажем, «Нефтьгазпром». Однако кадровые выводы вполне могут последовать. Скажем, Сечин может показать президенту Путину, что именно Медведев и Миллер не смогли квалифицированно провести объединение «Газпрома» и «Роснефти» и создали лишние проблемы при покупке «Юганскнефтегаза». Так что ситуация вокруг ЮНГ вполне может стать причиной серьезных кадровых решений в газовой монополии. Но общий курс на «распухание» газового концерна не изменится.

Медведев во все более ожесточенной борьбе с «силовиками» за право контролировать газовую корпорацию рассчитывает на поддержку «петербургских либералов», идейно близких к «юристам».

Исход конфликта может иметь и предвыборную подоплеку: группа, которая одержит победу, по-видимому, получит преимущественное право при определении преемника или изменении политического устройства страны к окончанию второго срока Путина.

Пока фаворитами все же выглядят «силовики», намеренные сделать ставку на усиление роли «Газпрома» в топливно-энергетическом комплексе. Об этом наглядно говорят события, происходившие в газовой отрасли с марта по сентябрь 2004 года. Все отчетливее проявляется курс на дальнейшую монополизацию газового бизнеса со стороны «Газпрома», а развитие независимой от концерна добычи «голубого топлива» все больше контролируется со стороны монополиста. Ситуация в частных нефтяных корпорациях, скорее всего, не позволит им реализовать амбиции по выходу на газовый рынок даже в неполном объеме.

3.5. Битва за Восточную Сибирь

Усиление «Газпрома» неизбежно приводит к его более активной экспансии в нефтяной бизнес. Это приведет к тому, что уже лояльные «силовикам» компании вынуждены будут становиться под «зонтик» газовой монополии, вливаясь в состав концерна, а другим предстоит находить способы сосуществования с монополией. Таким образом, перед нефтяными компаниями вырисовываются два базовых сценария: постепенная интеграция с «Газпромом» либо же определение размера «отступного» за возможность сохранить свою независимость.

Эти процессы уже апробируются в Восточной Сибири, которая в этой связи приобретает принципиальное значение для будущего нефтегазового комплекса. Причем не только из-за того, что здесь находятся еще не разработанные запасы нефти и газа. Но и потому, что именно под лозунгами необходимости разработки Восточной Сибири «Газпром» может получать активы лояльных компаний и отбирать месторождения у компаний, сопротивляющихся егб экспансии.

Восточная Сибирь — один из главных стратегических резервов углеводородов России, который до сих пор остается практически нетронутым. Суммарные извлекаемые запасы нефти восточносибирских месторождений по категории АВС1 составляют 595 млн. т и 735 млн. т по категории С2. К категории А относятся стопроцентно доказанные запасы; В — это запасы, на которых идет добыча, и они доказаны более чем на 90 %; С1 — запасы вокруг пробуренных разведочных скважин (имеются сведения о толщине и количестве нефтеносных пластов). Имеются еще запасы категории С2 — доказанные объемной геофизикой, но не подтвержденные разведочным бурением. В этом случае известно, что нефть на данном участке есть, но не ясна структура нефтеносного пласта, а потому нельзя подготовить проект ее эффективной добычи.

Нефть большинства месторождений Восточной Сибири характеризуется высокими товарными свойствами. Преобладают легкие малосернистые нефти (плотность — 0,87 г/куб. см, содержание серы — менее 0,5 %). По качеству она превосходит западносибирскую, но, в отличие от последней, требует подогрева для транспортировки. Согласно прогнозам, добыча нефти в регионе к 2010 году может вырасти до 50 млн. т нефти в год. Основные месторождения Восточной Сибири сконцентрированы в блоки: Ванкорский, Юрубченский, Юрубчено-Тохомская зона, Талаканский и Верхнечонский.

Не стоит забывать и о газовых месторождениях. Текущие запасы «голубого топлива» Восточной Сибири и Дальнего Востока по категориям АВС1 составляют 3,82 трлн. кубометров газа, по категории С2–2,97 трлн. кубометров. Перспективные ресурсы категории СЗ достигают 3,24 трлн. кубометров, а прогнозные запасы D1+D2 оцениваются в 36,6 трлн. кубометров. В то же время регион характеризуется практически полным отсутствием транспортной инфраструктуры и значительной удаленностью районов добычи друг от друга и от потенциальных рынков сбыта, что осложняет освоение нефтегазовых ресурсов и технологически, и финансово.

Если бы эти запасы попали в руки частных нефтяных компаний, то положение «Газпрома» в отрасли могло бы серьезно пошатнуться. Исходя из этой опасности «Газпром», не имеющий газовых месторождений в этой части страны, активно лоббировал вмешательство государства, вплоть до объявления госмонополии на ресурсы региона.