Читаем без скачивания Проводы на тот свет - Лев Корнешов

Она исчезла за тяжелой, обитой кожей дверью, через минутку «предъявила» на обозрение в её проеме свою ладненькую фигурку, пригласила:

— Заходите, пожалуйста, Игорь Владимирович вас приглашает.

И дружелюбно, почти интимным голоском поинтересовалась:

— Вам подать чай или кофе? Игорь Владимирович пьет чай…

— Из всех напитков я предпочитаю коньяк, — доверительно сообщил Алексей.

— А вы не за рулем? — мило осведомилась секретарь, словно забота о благонравном поведении посетителей входила в её обязанности. Она немного склонила головку набок, как пташка, высматривающая зернышко. Секретарь действительно напоминала нарядную пташку с в меру ярким оперением.

— Нет, — успокоил её Алексей.

— Тогда можно… Заходите же, прошу вас.

Игорь Владимирович встретил Алексея посреди кабинета широкой улыбкой, крепко пожал руку. Был он одного роста с журналистом — Алексей окинул его быстрым взглядом, чтобы составить первое впечатление: крепкий мужчина, чуть старше среднего возраста, если средним считать тридцать пять, одет в модный летний костюм из плотной сероватой шелковой ткани. Что-то в этой «модности» было не так, лишь позже Алексей понял, что «зацепил» его взгляд провинциальный перебор в погоне за столицей. Благасов смотрел на Алексея открыто и доброжелательно. И взгляд этот тоже был из провинциальной жизни — в российской провинции на новых людей смотрят обычно при знакомстве с приветливым спокойствием.

— Что вас заинтересовало в нашем скучном похоронном деле? — спросил Игорь Владимирович, жестом приглашая садиться за маленький круглый столик в углу. И, не ожидая ответа, снова спросил:

— Что будете пить? Чай, кофе?

Секретарь уже появилась с подносом, на котором стояли чай, кофе, вода, вазочка с орешками и две рюмки коньяка.

— Марина? — вопросительно поднял брови Игорь Владимирович, явно имея в виду коньяк.

— Так пожелал наш гость, — весело ответила Марина.

— Тогда другое дело.

Благасов поднял рюмку, предлагая выпить: «За знакомство». Он сказал:

— Такие фирмы, как наша, редко интересуют прессу. У нас — печаль, траур, горе, слезы… Нормальные, здоровые люди инстинктивно сторонятся всего этого. Когда серьезно заболевают или когда кто-то из близких родственников готовится к тому, что старик Харон перевезет их на лодчонке из царства земного в царство подземное — тогда иное дело. Вы-то, я вижу, отменного здоровья?

— Не жалуюсь, — Алексею удалось вставить фразу в монолог Благасова. Он стал рассказывать о задании редакции подготовить статью о ритуальных фирмах, кладбищах и о том, как дорого ныне обходится смерть близких их родственникам. Не только в слезах и горе, но дорого и в прямом смысле — в рублях или долларах.

— Да, тема, что называется, любопытная для всех, — согласился Игорь Владимирович. — Все мы смертны и только ограниченные люди боятся думать об этом.

— Вы философ, — с чуть приметной иронией сказал Алексей. Он не мог определить свое отношение к этому внешне симпатичному человеку.

— Кандидат философских наук, — сделал вид, что не заметил иронию Благасов. — Моя узкая специализация — ритуальные обряды у древних славянских племен. О них поэмы надо было бы писать! Вот, к примеру, тризна — какое звучное, поэтичное слово!

Он оживился, из глаз исчезла настороженность.

— Не могу понять людей, — с искренним сожалением продолжал Благасов, — которые стремятся побыстрее сжечь, закопать умершего близкого им человека. Вдумайтесь: девять дней, сорок дней — это не только вехи на пути усопшего, но и знаковые рубежи для живых: пусть не забывают быстро о том, кто отправился в бесконечный путь.

— Согласен с вами.

— Еще? — Благасов взглядом у казал на рюмки.

— Неплохо бы. — Алексей решил не ломать профессиональную репутацию журналистов как людей пьющих.

Наверное, где-то под столиком или в локотке кресла была кнопка звонка, потому что мгновенно явилась Марина с бутылкой коньяка.

— Игорь Владимирович, — сказала она, разливая напиток, — в приемной Алевтина Артемьевна, желает видеть вас.

— Приглашайте! Негоже заставлять ожидать даму…

Полуночный ужин с покойниками

Вошла очень красивая молодая женщина чуть-чуть старше Ольги. Она явно подготовилась к визиту, на ней было несколько укороченное вечернее платье с глубоким вырезом, на плечики наброшена серебристая меховая горжетка, тщательность, с которой были уложены её белокурые волосы, свидетельствовала, что дама только что из салона красоты. Она несла на себе драгоценностей примерно на четверть миллиона рублей, как Алексей прикинул, хотя и не был знатоком дамских украшений. Если говорить, что она вошла в кабинет Благасова, то это звучало бы грубовато. Дама вплыла в легком облачке нежных запахов: «дыша духами и туманами». По сравнению с нею Ольга выглядела милой простушкой, а Таисия Юрьева — угловатым и диковатым подростком.

Дамочка столь явно изображала из себя светскую обольстительно симпатичную женщину, явившуюся с визитом к близкому другу, что Алексей в душе улыбнулся. Судя по всему, примером ей служила какая-нибудь героиня из любовных романов, очень популярных в определенных женских кругах.

Она, бросив вопросительный взгляд на Алексея, мило смущаясь, поинтересовалась у Благасова: «Я, кажется, не вовремя?»

— Почему же? — протестующе замахал руками Игорь Михайлович. — Вам здесь всегда рады. Вы ведь пришли не в гости, а к себе!

Он представил её Алексею:

— Алевтина Артемьевна Брагина, дочь моего старшего друга и компаньона Артемия Николаевича. К глубокому сожалению, покойного.

Алевтина слегка наклонила голову, приветствуя Алексея, но руку протягивать не стала, так как, очевидно, сомневалась, поцелует ли он её, а обмениваться рукопожатием при знакомстве посчитала вульгарным.

— Алексей Георгиевич Костров — известный журналист. Наверное, ты читала его очерки и статьи в еженедельнике «Преступление и наказание».

— Очень интересно! — воскликнула Алевтина. — У меня ещё не было знакомых журналистов!

Как все это у них получается, у таких «штучек», подумал Алексей. Ишь ты, глазки засияли, улыбка милая, на лице оживление… Ни дать, ни взять, счастлива от нового знакомства.

— Господи! — воскликнула вдруг Алевтина. — Я как-то сразу об этом не подумала… Ведь вы, Алексей Георгиевич, герой романа Оленьки Ставровой?

— Да-да? — сделал вид, что очень удивился, Благасов. — Вы дружны с Ольгой Тихоновной?

— Дружны — это неточное слово, — поправил Костров. — Мы близко знакомы.

— Оленька буквально бредит Алексеем Георгиевичм, — медовым голоском делилась известными ей сведениями Алекавтина Артемьевна. — Я недавно была у неё в гостях, ведь нам… после гибели наших родителей, одиноко и тоскливо. Так она весь вечер говорила только об Алексее Георгиевиче. И какой вы красивый, какой умный, сдержанный…

— Явное преувеличение, — поддержал светскую беседу Алексей и вопросительно посмотрел на Игоря Владимировича. Тот правильно понял его взгляд:

— Что же мы стоим? Садитесь, пожалуйста, и ты, Аля, с нами. Выпьешь коньячку?

— Я за рулем, — с явным сожалением отказалась Алевтина. — Кофе, если можно.

Марина словно подслушивала за дверью — она тут же появилась с чашечкой на блюдечке и кофейником из прозрачного термостекла.

— Алечка, присоединяйтесь к нам. От вас, дочери глубоко почитаемого мною Артемия Николаевича, нет секретов. Что бы вы хотели узнать, Алексей Георгиевич?

Благасов был само добродушие и радушие.

— Можно несколько вопросов навскидку, как говорят журналисты? — спросил Костров.

— Да ради Бога! — воскликнул Благасов. — Если смогу — отвечу.

— Скажите, какова минимальная цена простого гроба для усопшего?

— Есть закон о ритуальных услугах. В соответствии с ним простой гроб из сосновых досок оценивается в 350 рублей. Но заказчики могут заказать гроб любой стоимости в соответствии со своими материальными возможностями.

— А самого дорогого?

Благасов задумался, прикинул:

— Не знаю. Все зависит от фантазии и опять-таки от материальных возможностей заказчиков. Мне известен случай, правда, не на наших кладбищах, когда заказывался гроб для никому публично неизвестного человека стоимостью в двадцать пять тысяч долларов…

— Не слабо! — пробормотал Алексей. И задал следующий вопрос:

— Какова стоимость катафалка?

— Опять-таки по закону — двести рублей. Но в жизни все иначе: начинаются подсчеты расстояния, выясняется, требуются ли автобусы для провожающих в последний путь. Проблем много. И все они — отнюдь не дешевые.

— Сколько же сегодня стоит похоронить человека?

— Одну минуточку…