Читаем без скачивания Такой долгий и откровенный день (сборник) - Елена Ронина

Нора задумалась, было видно, она вернулась в те далекие годы.

– Вы знаете, со многими этими ребятами я дружу до сих пор. И новых учеников до сих пор беру. Но больше делаю это из любви к искусству. Вполне уже могу не работать. И возраст дает о себе знать, и денег мне зарабатывать уже не нужно. Все преодолели, все пережили. Было много разочарований, и друзья предавали, все было. Даже обокрали нас как-то. Чикаго! Ну, это длинная история. Жаль, Леночка, у нас с вами так мало времени. Рассказать-то есть что.

Нора улыбалась мне, своим воспоминаниям, и я слушала ее с нескрываемым волнением.

– А Борис в Америке очень известный и востребованный художник. Да вот, собственно, его картины висят! – Нора с гордостью указала на стены. – Я ни дня не жалела о том, что уехали. Мы знали, почему мы уезжаем, и знали, что мы хотим в будущем. Работали, как «папы Карлы». И у нас все получилось. Да, собственно, у нас же еще все впереди! Вот, муж книгу издал. Надеюсь, у вас, Леночка, она тоже отклик найдет. И я сейчас пишу свои мемуары.

Я внимательно слушала рассказ Норы, видела, как светятся ее глаза, когда она говорит о сыне, с какой чудесной улыбкой она рассказывает о своих новых американских друзьях.

К своей цели нужно стремиться. Труд всегда бывает вознагражден – и речь идет не только о деньгах. И нужно любить жизнь и верить в свои силы. Нора не учила меня этому, это просто следовало из ее рассказов.

Время за разговорами пролетело быстро. Не успела я оглянуться, как прошло почти два часа. Я не имел а права задерживать пожилую даму более. Уходить не хотелось, но я видела, Нора немного утомлена, а я так и не задала своего основного вопроса. Я решилась.

– Нора, Петр мне сказал, что в книге написано о Бреннерах. Тетя моей бабушки в семнадцатом году эмигрировала с мужем в Америку. Последние известия от них были как раз из Чикаго.

– Как ее звали?

– Тина.

– Нет, нет. К сожалению. У нас действительно есть друзья Владимир и Наталия Бреннеры. И я точно знаю, что мать Наталии звали Розой. А приехали они одновременно с нами. Собственно, поэтому муж про них и написал. Все первые невзгоды с Наташей и Володей делили вместе.

– Ну и ладно, это я так, к слову, – сказала я, подумав про себя: «Ну и черт с ним, с наследством!»

Мы расцеловались на прощание уже как близкие друзья. Наша встреча закончилась. Когда я уже уходила, произошла заминка: книга, из-за которой я и пришла, оказалась последним экземпляром, а Норе нужно было сделать какой-то важный подарок.

Я попросила ее не переживать по этому поводу, заверила, что куплю книгу в магазине, что и сделала достаточно быстро.

Внимательно прочитав книгу, я поняла, что информации о моих родственниках в ней действительно нет, зато есть многое другое, не менее важное и интересное.

Но как же хорошо, что я познакомилась с Норой.

Донателла

В памятке туриста значилось, что экскурсию по Милану будет проводить гид со звучным именем Донателла.

Похоже, еще один иностранец думает, что он выучил русский язык, и завтра будет упражняться в своих навыках на нас. Опыт подсказывает: нам опять предстоят мученья.

Нет, бывают, конечно, иностранцы, которые хорошо говорят по-русски, но это редко. Я бы даже сказала, очень.

А здесь еще и Донателла. Да, в таких именах мне сразу слышатся черепашки-ниндзя из детских комиксов. Как их там? Леонардо, Рафаэль, Микеланджело и Донателло.

Эти черепашки стойко идут со мной по жизни. Сначала в них играл мой старший сын. Ему скоро будет двадцать пять. Начал подрастать младший, ему одиннадцать, и тоже наступило время этих странных черепашек с громкими именами знаменитых художников эпохи Возрождения. Сначала я приставала к старшему сыну, все никак не могла понять, какая связь? Что может быть общего между неповоротливыми черепахами, ловкими ниндзя и талантливыми художниками. Мой старший сын связи между ними не обнаружил. Младший как представитель более прагматичного и продвинутого поколения мне ответил:

– Мам, ну ты же не спрашиваешь, почему колбасу называют колбасой?

Вот действительно. И как это я не додумалась? Но больше с вопросами лезть не стала. Уж если Леонардо сравнивают с колбасой, то, наверное, действительно: черепашки могут быть ниндзя. Кроме меня, это, кстати, никого не удивляло.

Донателла пришла в гостиницу ровно в девять, как значилось в памятке. Она оказалась не похожей ни на черепашку, ни на ниндзя, и опознавательной банданки на голове у нее не было. На типичную итальянку она тоже не походила.

Один из моих сыновей, не помню уже который, когда видел худого человека, говорил – «узкий». Вот Донателла была узкой. Не худой, а именно узкой. Очень высокая, с узкими бедрами и плечами. Роста ей еще прибавляли коротковатые брючки, из-под которых виднелись носки розового цвета. И вообще, вся одежда была ей немного не по росту. Рукава куртки заканчивались на запястьях, открывая длинные кисти рук. Тонкую длинную шею в несколько рядов обвивал кургузый шарфик. Мне таких женщин хочется все время нарядить поярче. А тут штанишки тускло-бежевые, куртенка сероватенькая, в тон курчавым и таким же тусклым волосам. При этом лицо у Донателлы было очень приятное.

Немного смешная, неуклюжая, но с милой открытой улыбкой, она нам сразу понравилась. Да ладно, подумали мы, уж пусть говорит что хочет. Понятно, человек добрый, будет делать все от нее зависящее. Уж как-нибудь разберемся. И мы пошли разбираться пешком по Милану.

– Меня зовут Донателла, а вас?

– Елена.

– Валентина.

– А! – закричала, радуясь, Донателла. – Я знаю, я знаю! Это очень красивое имя, очень! Я знаю это имя!

Мы переглянулись. Хорошо, значит, знает имя Валентина. Посмотрим, знает ли она еще что-нибудь. Донателла говорила по-русски с некоторым трудом, тяжело подбирая слова, немного их коверкая и путая ударения.

– Нет, ну ты погляди, как ведь, бедная, старается, – отметили мы про себя.

С моей коллегой по работе Валентиной мы в Милане уже бывали и разнообразные экскурсии по городу прослушали несколько раз. И в исполнении итальянцев, и в изложении наших бывших соотечественников. То есть общее впечатление уже составлено. И в Дуомо были и, конечно, в Галерее Витторио Эммануэле.

В этот раз мы решили посетить какой-нибудь музей. В Москве нам посоветовали пинакотеку Брера. Наш выбор немного удивил Донателлу.

– Это очень хорошая галерея, очень! Моя самая любимая! Но только не самая известная.

Нам без особой разницы, куда идти. Главное, приобщиться к итальянской культуре.

Донателла шагала впереди, как землемер, мы за ней поспевали с трудом.

– Может, скажем, чтобы не неслась так, куда торопимся-то? – предложила Валентина.

По возрасту мы все находились в окрестностях пятидесяти. Мне еще до этого числа нужно было несколько лет дожить; Донателла, судя по внешности, только что с пятидесятилетием встретилась; Валентина за этот рубеж перевалила.

Судя по тому, как прытко бежала вперед наша итальянская подруга, независимо от возраста она была среди нас самая спортивная.

– Донателла, нам идти далеко? – запыхавшись, спросила я.

– О! Так, как мы гуляем, минут двадцать.

– Нет, я так минут двадцать не выдержу, – Валентина остановила Донателлу. – Давай передохнем немного.

– О! Я виновата, да! Я думаю, все время думаю! Когда думаю, мне надо сразу быстро идти! Да, извините. Такая у меня сегодня история, она очень некрасивая, очень. Я расстроена.

Это ж надо, мы, когда расстроены, становимся немного заторможенными, а итальянцы, значит, наоборот, бегать начинают.

Все-таки хорошо, что экскурсовод у нас местный; так, глядишь, традиции какие национальные узнаешь.

– Донателла, что у вас случилось? Может, вы и экскурсию вести не можете?

– Нет, что вы, что вы, это моя работа. Это важно. Мы идем с вами в Брера. Это очень, очень хорошо. Это мое любимое место в Милане. Правда, еще фреска. Это конечно. Если у меня на сердце неспокойно, я иду к фреске. Смотрю на нее, и мне легко!

Понятно, имеется в виду фреска Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Мы с Валентиной эту фреску уже видели. Действительно, впечатление необыкновенное. Начать с того, что попасть в этот музей крайне сложно. Записываться нужно заранее. Билеты – тоже не даром, двенадцать евро. То есть непросто и недешево дается нашей Донателле поднятие настроения. А сама фреска… Сначала поражает атмосфера, потому что ты попадаешь не в музей, нет, в сейф! За тобой постоянно на все замки закрывают двери, помещения друг от друга отделены огромными железными дверями. Людей не больше двадцати пяти, рядом с фреской можно находиться только пятнадцать минут, соблюдаются определенная температура, влажность и так далее. Все сделано для того, чтобы не только мы смогли насладиться бессмертным творением Леонардо да Винчи, но и наши потомки. Чтобы своим дыханием и топотом мы не потревожили старые краски. «Тайная вечеря» – это, действительно, потрясение. И, наверное, Донателла права, выходишь из старой доминиканской трапезной после просмотра фрески немного просветленным. Есть ощущение, что к тебе, вот прямо сейчас, лично обращался Иисус Христос. Я думала, у меня это от новизны, от шока. Однако ж, по опыту Донателлы, это происходит каждый раз. Вот он – гений Леонардо.