Читаем без скачивания После – долго и счастливо - Анна Тодд

– Ну и Скотт, притащил чокнутую американскую цыпочку в мою квартиру, а она теперь швыряется бутылками, – изумленно произносит Марк.

– Не смей, – отвечает Хардин, подходя ближе.

Я корчу ему мою самую лучшую рожу. Грудь бурно вздымается и опускается, в голове все перепуталось, но мое лицо застыло маской: ни намека на эмоции. Как и у него.

– Кто эта телка? – спрашивает Марк Хардина, как будто меня здесь нет.

Хардин снова не признает меня.

– Я тебе уже говорил. – Ему не хватает смелости даже поднять глаза, пока он позорит меня перед комнатой, полной народу.

Но с меня довольно.

– Какого черта с тобой творится? – кричу я. – Думаешь, можешь зависать здесь, чтобы забыть о проблемах? – Да, я веду себя как сумасшедшая, но на этот раз мне все равно, что подумают окружающие. Не дав ему возможности ответить, я продолжаю: – Какой же ты эгоист! Думаешь, оттолкнув меня и замкнувшись в себе, сделал для меня что-то хорошее? Черт, да ты ведь знаешь, как все будет! Ты не можешь без меня – тебе просто будет паршиво, как и мне. Причиняя мне боль, ты ничего не добьешься. И что же, я прихожу и застаю тебя в таком виде?

– Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь, – тихо и угрожающе произносит Хардин.

– Не знаю? – всплескиваю я руками. – На ней твоя чертова футболка!

Я уже ору и указываю на потаскуху, которая спрыгивает со стола и пытается натянуть футболку Хардина пониже, чтобы прикрыть ляжки. Она намного ниже меня, и футболка смотрится на ней просто гигантской. Я знаю, что этот образ будет преследовать меня до конца жизни. Он вплавляется в память, все тело пламенеет от злости, и в этот чертов момент, наполненный первобытной, звериной яростью… все встает на свои места.

Все становится предельно ясным. Мои прошлые мысли о любви и о том, что нужно бороться за того, кого любишь, не имеют ничего общего с правдой. Все это время я ошибалась. Когда любишь кого-то, не позволяешь ему разрушать тебя вместе с ним, не позволяешь ему смешивать тебя с грязью. Ты пытаешься помочь, спасти его, но как только любовь становится безответной или эгоистичной, а ты по-прежнему не сдаешься, – ты в дураках.

Если бы я его любила, то не позволила бы разрушить и себя тоже.

С Хардином я пыталась снова и снова. Давала ему шанс за шансом и каждый раз думала, что теперь-то все наладится. На самом деле думала, что у нас все получится. Считала, что, если буду сильно его любить и приложу еще немного усилий, все кончится хорошо и мы будем счастливы.

– Что ты вообще здесь делаешь? – спрашивает он, нарушая мое прозрение.

– Как что? Или ты думал, я позволю тебе сбежать как последнему трусу?

Боль возвращается, и злость начинает утихать. Меня это пугает, но я почти рада подвести итог. За последние семь месяцев слова, сказанные Хардином, и замкнутый круг, в котором мы вертимся, ослабили меня, зато сейчас я ясно вижу, что представляют собой наши переменчивые отношения.

Неизбежность.

В конце нас всегда поджидала неизбежность, и я поверить не могу, что мне потребовалось столько времени, чтобы это понять и принять.

– Даю тебе последний шанс уйти со мной сейчас и вернуться домой. Но знай: если я выйду за эту дверь без тебя, все кончено.

Его молчание и самодовольный, затуманенный взгляд толкают меня к краю пропасти.

– Так я и думала.

Я даже больше не кричу. Это бессмысленно. Он не слушает. Да и никогда не слушал.

– Знаешь, что? Можешь все так и оставить: пропить и прокурить свою жизнь, – я подхожу к нему ближе и останавливаюсь всего в паре шагов, – но больше у тебя никогда ничего не будет. Надеюсь, ты будешь получать удовольствие, пока оно не иссякнет.

– Буду, – отвечает он, и его слова снова разрывают мне сердце.

– Слушай, если она не твоя подружка… – говорит Марк Хардину, напоминая мне, что мы не одни в комнате.

– Я никому не подружка, – огрызаюсь я.

Похоже, мое отношение только раззадоривает Марка. Он улыбается во весь рот и тянется ко мне рукой, чтобы увести в гостиную.

– Отлично, вот и решили.

– Руки прочь от нее!

Хардин толкает Марка в спину – недостаточно сильно, чтобы тот упал, но силы удара хватает, чтобы он меня отпустил.

– На выход, сейчас же! – рычит Хардин, проходя мимо меня в гостиную. Я следую за ним в коридор и громко хлопаю дверью.

Он дергает себя за волосы, распаляясь все сильнее.

– Что это, черт возьми, было?

– Что именно? Я пыталась вытянуть тебя из дерьма. Думаешь, можно просто сунуть билет на самолет и связку ключей в чемодан и уйти?

Я толкаю его в грудь, прижимая к стене, и почти готова попросить за это прощения, чувствуя себя виноватой, но, когда поднимаю голову и вижу его расширенные зрачки, малейшие угрызения совести утихают. От него воняет алкоголем и чем-то еще, непривычным и отвратительным, этот человек – не тот Хардин, которого я люблю.

– Черт, я так запутался в своих собственных мыслях, что и думать ни о чем не могу, не говоря уж о том, чтобы в тысячный гребаный раз объясняться с тобой! – орет он, ударяя кулаком по гипсокартонной стене и проламывая ее.

Я наблюдала подобную сцену уже много раз. И этот будет последним.

– Ты даже не попытался!

– Тесса, что еще тебе нужно? Хочешь, чтобы я по буквам произнес? Убирайся отсюда – возвращайся туда, где тебе место! Здесь тебе делать нечего. – К концу последней фразы его голос становится нейтральным, даже спокойным. Почти безразличным.

У меня больше не осталось сил бороться.

– Доволен, Хардин? Ты победил. Ты снова победил. Хотя ты всегда побеждаешь.

Он поворачивается и смотрит мне прямо в глаза.

– Тебе ли не знать.

Глава 14

Тесса

Не знаю, как мне удается добраться до Хитроу вовремя, но я успеваю.

Кажется, Кимберли обнимает меня на прощание, когда высаживает у аэропорта. Отчетливо помню, как Смит внимательно смотрит на меня, о чем-то размышляя.

И вот я сижу в самолете, рядом незанятое сиденье, а в голове так же пусто, как и на сердце. Я не могла ошибаться в Хардине сильнее, и это еще раз доказывает, что человек может измениться, только если сам захочет, независимо от того, какие усилия прикладываешь ты. Он должен хотеть этого так же сильно, как и ты, иначе все без толку.

Невозможно изменить человека, в чьем сознании прочно укоренился именно такой собственный образ, каким он и является. Недостаточно ни твоей поддержки, чтобы оправдать его заниженные ожидания в отношении самого себя, ни любви, чтобы уничтожить ненависть, которую он к себе испытывает.

Эта битва обречена на провал, и в конце концов спустя столько времени я готова сдаться.