Читаем без скачивания Царица Армянская - Серо Ханзадян

Вскоре все вышли из воды. Служанки переодели царицу, сняв с нее все

мокрое. Мари-Луйс погладила свою подопечную девушку-хеттку.

— Не замерзла, душа моя?

— Нет, матушка царица! — и девушка поцеловала руку Мари-Луйс.

Арбок Перч демонстративно прошел мимо Нуар, но процедил сквозь зубы:

— Ты бы тоже переоделась, не то простудишься, ошалелая козочка.

Нуар только засмеялась в ответ.

— Царица о тебе спрашивала.

— Обо мне — царица?.. — возликовала Нуар. — И ты, конечно, не

поскупился расписать меня?..

— Не гогочи, — резко оборвал ее Арбок Перч. — Ты же вдова. Стыдно.

— Стыдно тебе! — разозлилась Нуар. — Рука того, кому я была отдана в

жены, не коснулась меня, знай это и выкинь из головы все, что тебе в нее

надул бог лжи.

— Царица очень интересовалась тобою, — хитро ухмыляясь, сказал Арбок

Перч.

— Не думаю, что и она, как ее супруг, решит выдать меня замуж.

— А вдруг?..

— Надеюсь, только не за тебя.

Нуар опять весело засмеялась и побежала к своим.

Зарезали и освежевали коз и баранов, стали жарить шашлык. Начинался

праздник, который должен длиться девять дней и девять ночей.

Вечером, уходя на покой, Мари-Луйс, явно медля, огляделась вокруг,

ища Таги-Усака. Но его нигде не было. Не было и дочери медника Нуар...

* * *

В доме медника Миная в этот вечер сверкало море огней. Светильники

было чудо как хороши и все разные: то в виде львиной лапы, то головы

дракона. Дымок от них тянулся к ердику*.

_______________

* Е р д и к — отверстие в потолке помещения.

Нуар варила рыбу в глиняном горшке и пекла лепешки на раскаленных от

огня камнях. Одну из них, пышущую жаром, она протянула Таги-Усаку:

— О такой вкусноте ты небось и не мечтал никогда! Ешь, наслаждайся.

Таги-Усак с удовольствием съел лепешку и спросил:

— Кто тебя научил печь такую прелесть?

— Бабушка моя. А ее никто не учил. Все это от праматери нашей, богини

Эпит-Анаит. От великой и светоносной Эпит-Анаит, у которой в ногах лежат

львы, чтобы в клочья разрывать таких гордецов, как ты! — Нуар горько

улыбнулась.

Таги-Усак сделал вид, что не слышал ее последних слов.

Гости заполонили весь дом. Рассевшись на карпетах*, они вели

неспешные беседы. Это были люди мастеровые, медники, гончары, плотники,

каменотесы. Нуар оделила всех лепешками, подала тушеных бобов и пива.

Затем, постучав в медный круг на стене, чтоб изгнать злых духов, поставила

перед гостями и рыбу. Все принялись за еду.

_______________

* К а р п е т — безворсовый цветной ковер, типа паласа.

Хозяин дома говорил более других. Голос его звучал негромко, но

уверенно. Остальные в основном согласно покачивали головой.

— В Тондраке обнаружены новые залежи меди, — сообщил Минай. — Наш

царевич Каранни, наверно, затем и поехал туда. Поклонение — это только

предлог. От хеттов необходимо скрывать, где у нас в стране залегает медь.

— Каранни в наказание уничтожил в Мецаморе всех жрецов и городского

старосту, — сказал Таги-Усак.

— За что? — удивился Минай.

— Они прятали у себя хеттских жрецов, которые имели намерение

выкрасть секрет производства бронзы, известный только горновым Мецамора.

— О, так это же предательство! — вознегодовал Минай. — И что дальше

было?

— А дальше то и было. Каранни покончил со всеми и пресек воровские

происки хеттов.

— Благодарение богам! — воздев руки к небу, проговорил медник

Минай. — И нашему предку, царю Уганне, тому, что жил еще в седьмом колене

до нас! Храброму и отважному. Одно свое славное копье он всадил в землю

долины на берегу большой реки, ставшей северной границей лона армян, нашей

Армении, а другое копье всадил у берега Урумского моря, на востоке.

Третьим он обозначил границу между народом ашшурским* и нашей страною с

юга. И четвертым определил нашу западную границу, с царством Хеттским,

обиталищем сурового и коварного народа. Копья эти вросли в землю,

разветвились и зазеленели волею богов, и сейчас это деревья с необъятными

стволами, под сенью которых живет и гнездится народ, хранимый девяноста

девятью легендарными витязями.

_______________

* А ш ш у р ы (ассирийцы) — жители Ассирии, государства,

существовавшего в IV — III вв. до н. э. в междуречье Тигра и Евфрата.

— Свидетельствуем это! — воскликнули все присутствующие.

— Многие реки мира земного берут свое начало в горах нашей страны и

уходят в моря!..

— Свидетельствуем это!

— Крыши мира осеняют нашу страну, наш великий дом. И Сис, и Масис, и

Кирс, и Арагац, и еще Немровт и Сепухн. И еще, и еще горы и горы окружают

родину нашу!

— Свидетельствуем это!..

— Да не прервется речь твоя, Таги-Усак!..

— Звезды небесные вещают твоими устами, брат наш!..

— Слава! Слава тебе...

И, чокнувшись, они все выпили по кружке пива.

— А жрец хеттов Кама Вараш не оставляет намерения принести человека в

жертву богу Шанту! — сказал, горестно покачав головой, один из гончаров.

— Опять он настаивает на этом, ненасытный?..

— Да, все говорят...

— Но ведь запрещено! — удивился медник Минай. — Как смеет этот хетт

нарушить волю нашей царицы?!

И все замолкли, задумались.

Таги-Усак посмотрел на Нуар. Она разрумянилась от огня и стряпни и

была прелестна.

— Мы не позволим этим хеттам творить своеволие на нашей земле! —

снова заговорил медник Минай. — Хватит издеваться над человеком, жалеть

его надо. Незачем зря кровь проливать. Все до единого поддержим царицу! Не

позволим!..

И все повторили за ним:

— Не позволим!..

Ночь. Уже поздно. Нуар вышла проводить Таги-Усака. Ему до боли

захотелось обнять ее, но тут вдруг острые ногти вонзились в его плечо.

Это была Мари-Луйс.

* * *

Дорогой Артит Арар предложил престолонаследнику искупаться в одном из

небольших озер.

— Вода в нем чистая, прозрачная. Сама богиня Цовинар его оберегает. Я

буду очень рад, государь мой, если ты посетишь это священное место.

Солнце еще не убрало своих лучей с вершин Котайских гор, когда они

подъехали к озеру. Тут жрецы уже принесли в жертву священным водам озера

трех белых овец, загодя сюда доставленных...

Каранни в полном вооружении вытянулся в струну, стоя на колеснице, и,

показывая жезлом на восток, скомандовал:

— В путь на Сисакан!..

Каш Бихуни внутренне не одобрял похода в Сисакан. Дикие, гористые

места, населенные мятежными, воинственными племенами. Зато Урси Айрук и

братья Андзев радовались тому, что увидят новые, дотоле им неведомые края

родной страны. Радовался и Каранни, он ехал во владения своего тестя.

Артит Арар попросил разрешения проводить престолонаследника до

Гегамского озера, где кончаются границы его владений и начинается Сисакан.

Каранни вспомнил Таги-Усака и мысленно спросил его: «Не собьемся с дороги,

астролог?» — «Не собьетесь, держитесь к востоку от Большой Медведицы, она

и поведет вас безошибочно».

Полки построились и тронулись в путь.

Спустя день, когда уже были позади Котайские горы, когда миновали

обиталище бога Атиса и впереди завиделось Варажское плоскогорье, Артит

Арар сказал:

— Еще немного, и мы будем у озера, божественный.

Здесь все еще было в буйном весеннем цветении. Дороги подсохли и были

хорошо накатаны. Колесницы мчались легко и быстро.

И действительно скоро показалось Гегамское озеро — бескрайняя чаша в

лоне гор, от горизонта до горизонта.

— Чудо! — воскликнул наконец Каранни после долгого молчаливого

созерцания этой невиданной красоты. — Чудо! И какое оно огромное, это

Гегамское озеро! Не озеро, а целое море!

— Да, мы и зовем его все больше морем. Отсюда, если, скажем, поехать

вдоль берега вправо, целый день скачи, а конца морю не увидишь.

— А что там за корабль плывет?..

— Это остров, божественный. Там обитают сисаканские боги. Хочешь,

поплывем туда?

— Нет, не хочу, — ответил Каранни, — устал я от возни с богами.