Читаем без скачивания Внимающее око - Патриция Вентворт

Мойра Херн устремила взгляд на мисс Брей.

— Опять опаздываешь, Эллен? Что за пример для молодежи! Мисс Хилтон уволится, если еда остынет. Каково быть кухаркой и видеть, как люди опаздывают к обеду! Я бы на ее месте опрокинула на них суп.

Мисс Брей, покраснев, что-то пробормотала. Дэвид Морей внезапно подошел к Мойре и сказал без всяких предисловий:

— Я бы хотел, чтобы вы мне позировали.

Мойра выглядела польщенной. Ее светлые глаза устремились на Дэвида, который был гораздо выше ее.

— Хотите писать мой портрет? Наверное, возьмете за него кучу денег? Придется тебе раскошелиться, Люшес. У меня нет ни гроша.

Дэвид, прищурившись, смотрел на нее.

— Не портрет в полный рост, — отозвался он, не дожидаясь ответа Люшеса Беллингдона. — Только голову — голову Медузы.

Мойра уставилась на него.

— Медузы? Что вы имеете в виду? — Она окинула взглядом присутствующих. — Кто-нибудь знает, кто такая была эта Медуза? Лично я — нет. Никогда не интересовалась историей. В конце концов, жить приходится в настоящем времени. Не вижу смысла забивать себе голову этим вздором — кто чем прославился сотни лет тому назад.

Аннабел Скотт весело засмеялась.

— Медуза жила гораздо раньше!

— В самом деле? Тогда почему он думает, что я на нее похожа?

— Не знаю. Медуза была жрицей в храме Афины Паллады и привела туда любовника.

— О! — вырвалось у Мойры.

Аннабел с улыбкой продолжала:

— Богиня наказала ее, превратив в горгону. У горгон были лязгающие крылья и ужасные лица, но Медузе сохранили ее красивое лицо, только вместо волос у нее были змеи, а взгляд превращал людей в камень.

Мойра обдумала полученную информацию. Потом повернулась к Дэвиду.

— Вы собираетесь нарисовать мне змей вместо волос?

— Нет.

— А лязгающие крылья?

— Тоже нет. Только голову.

— Забавно, — промолвила Мойра, не меняя ни тона, ни выражения лица. — Можете начинать завтра.

Дверь открылась, и на пороге появился Хилтон. Судя по его виду, жена высказала ему все, что у нее накипело.

— Обед подан, — доложил дворецкий.

Направляясь в столовую, Люшес Беллингдон спросил у Аннабел Скотт:

— Что все это значит?

— Только то, что он хочет писать ее портрет.

— В виде Медузы?

— Да, но без змей.

— Тогда почему Медуза?

— Дорогой, если ты этого не понимаешь, я не могу тебе объяснить.

В этот момент Люшес осознавал только то, что Аннабел назвала его «дорогой». Молодые всегда обращаются так друг к другу, и это ровным счетом ничего не означает, но от Аннабел он услышал такое впервые.

Только в столовой Люшес настолько пришел в себя, что смог сказать:

— Посмотрим, что у него получится. Этот молодой человек знает свое дело.

Глава 21

После обеда в гостиной скатали ковры и устроили танцы.

Сначала Аннабел играла для молодежи на рояле, но потом Люшес Беллингдон достал граммофон с пластинками и предложил ей потанцевать. Танцевала она не хуже, чем играла.

Партнером Салли оказался Уилфрид, но он не приглашал ее, пока Мойра не пошла танцевать с Клеем Мастерсоном. «Во всяком случае, — подумала Салли, — он больше не станет делать мне предложение, а это уже что-то».

— Ты слишком сильно меня прижимаешь, — сказала она вслух.

— Что за капризы, дорогая? Я прижимаю тебя так же, как всегда. Раньше ты против этого не возражала.

— Очевидно, я страдала молча.

Уилфрид покачал головой.

— Не похоже на тебя, дорогая, — твой язык никогда тебя не подводил. Неужели ты сама этого не замечала?

— Возможно, ты прав, — засмеялась Салли.

— Мы с тобой прекрасная пара, — заметил Уилфрид.

— Ты говоришь это каждой девушке, с которой танцуешь, верно?

— Дорогая, это часть моего шарма. А шарм нельзя разделить на части — в нем все должно оставаться неразрывным, иначе из него исчезает душа… Давай переменим тему. Ты знаешь, что я собираюсь стать твоим квартирным хозяином?

— Ты?!

Он кивнул.

— Тема довольно прозаическая, но факты — чаще всего проза. Полина оставила дом мне, так что теперь я могу выселить Дэвида и сам въехать в мансарду. Тебе будет приятно видеть меня каждый день, но предупреждаю — я потребую к себе должного уважения, наряду со своевременным внесением арендной платы. Дэвид может занять мою комнату, если захочет, но я ему не советую. Миссис Ханейбл ужасно готовит.

Салли почувствовала, как ее щеки заливает краска гнева.

— Ты не можешь выселить Дэвида!

— Смотри внимательно, дорогая, и увидишь, что я могу.

«Живет художник молодой, судьбы своей не зная…» Это отчасти цитата, а отчасти мое сочинение. Когда Дэвид вернется в понедельник, его будет ожидать краткое уведомление. Кстати, ты не знаешь, он платит еженедельно, ежемесячно или ежеквартально?

Глаза Салли гневно блеснули.

— Ежеквартально. И боюсь, тебе не удастся его выселить. Шотландцы — народ предусмотрительный. Поэтому Дэвид попросил Полину подписать договор. — Сделав паузу, она добавила:

— И я тоже.

Уилфрид с упреком посмотрел на нее.

— Какой неженственный поступок! Шотландцы все одинаковы — приземленные люди, все мысли о деньгах. Ни один человек с душой истинного художника не стал бы беспокоиться о такой мелочи, как договор. Нужно постараться найти в нем лазейку. А сейчас оставим эту неприятную тему и устроим представление, которое заставит остальных позеленеть от зависти. «Танцуйте! Радость пусть границ не знает!»

Однако Клей и Мойра их перещеголяли. При всех своих недостатках танцевать Мойра умела, и Клей Мастерсон ей не уступал. Они даже не разговаривали — только летели , под музыку, словно несомые ветром. Мойра плыла, чуть откинув голову назад, светлые волосы развевались, а лицо ничего не выражало. Клей наклонился к ней и что-то произнес — она отозвалась, едва открыв рот.

К удивлению Салли, Дэвид пригласил ее на следующий танец, даже не взглянув в сторону Мойры Херн. Однако вся ее радость улетучилось, когда она поняла, что он собирается говорить с ней только о Мойре.

— Думаю, она будет хорошей моделью. Ты заметила, что Мойра умеет оставаться неподвижной? Большинство людей, особенно женщин, не в состоянии позировать не шевелясь. Если они не переминаются с ноги на ногу и не поправляют волосы, то начинают хлопать ресницами или шевелить губами. Как по-твоему, это нервное или они таким образом просто пытаются привлечь к себе внимание?

Салли невольно усмехнулась. Ей нравились серьезные рассуждения Дэвида.

— Не знаю, дорогой, — ответила она. — Если я шевелюсь, значит, мне этого хочется, или волосы растрепались и щекочут меня.

Дэвид нахмурился.

— Я уже просил не называть меня «дорогой»! Ты специально это делаешь, чтобы вывести меня из себя! Мы говорили о Мойре. Возможно, ты не обратила внимания, но она никогда не ерзает.

— Медузе и не полагается ерзать, — улыбнулась Салли. — Хотя она обращала в камень других, а не себя.

— Я понял, что она — Медуза, — задумчиво продолжал Дэвид, — как только увидел ее. Я наблюдал за ней…

— Это было трудно не заметить, — с горечью вставила Салли.

Дэвид словно не слышал ее слов:

— Сегодня я сделал пару эскизов. Но я хочу, чтобы она мне позировала. Я должен зафиксировать этот ледяной взгляд — ты знаешь, что я имею в виду.

Салли кивнула.

— Она всегда была такая: Я говорила тебе, что училась с ней в школе.

Ей хотелось добавить еще многое — например, что Мойра уже тогда была настоящей змеей, — но лучше пусть он убедиться в этом на собственном опыте.

— Понимаешь, — снова заговорил Дэвид, — Медуза ведь раньше была человеком, но потеряла человеческий облик и лишает его всякого, на кого посмотрит, не оставляя в нем ни капли тепла и сердечности. Только яд и сверкающий лед, — вот что я хочу изобразить, а не змей вместо волос.

— И ты сможешь это сделать?

— Думаю, что да. Если не потеряю это ощущение…

От слов, которые у нее вырвались в ответ, Салли не была в восторге.

— Представляю, как это понравится Мойре.

Дэвид посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей.

— Мне наплевать, понравится ей или нет. Я хочу писать ее.

Глава 22

Было не больше девяти часов, когда Хьюберт Гэррет встал и направился к двери. Насколько могла судить мисс Силвер, он ни разу ни с кем не заговорил ни во время обеда, ни после того, как они перешли в гостиную и молодежь начала танцевать. Когда к нему обращались, он отвечал односложно и так тихо, что его с трудом можно было расслышать. Так как танцующим требовалось свободное пространство, ему волей-неволей пришлось занять место среди зрителей, собравшихся у камина. Мисс Брей сидела с вышиванием, мисс Силвер — с вязаньем, а мистер Гэррет забаррикадировался «Тайме». Уходя, он аккуратно сложил газету и оставил ее на подлокотнике кресла. Глядя ему вслед, мисс Силвер заметила, что мистер Гэррет плохо выглядит, и спросила, всегда ли он так молчалив. Ответ мисс Брей прозвучал не слишком уверенно — она упустила петлю и безуспешно пыталась подцепить ее иглой.