Читаем без скачивания Ожерелье Клеопатры - Михаил Палев

Пастор Краузе замолчал. Брат Пабло некоторое время осмысливал сказанное, затем спросил:

– А Вебера так и не нашли? Ведь это он похитил ожерелье?

– У нас не было сомнений, что это сделал Вебер, поэтому мы приложили все усилия, чтобы выяснить, кто он такой и куда мог скрыться, – ответил пастор Краузе. – И наши усилия увенчались успехом!

Пастор Краузе допил пиво из оловянного кубка и продолжил:

– Фридрих Вебер оказался не просто бывшим офицером СС. Он также был профессором Гейдельбергского университета, где преподавал историю Ближнего Востока. Кроме того, он являлся сотрудником уже упомянутого оккультного исследовательского центра «Аненэрбе». Таким образом, очевидно, что он организовал операцию по похищению ожерелья не для того, чтобы продать его на «черном» рынке. Нам удалось выяснить, что по документам на имя Германа Лозе, подданного Швейцарии, он спокойно покинул американскую оккупационную зону в Баварии. Но в Швейцарии он не задержался, а выехал оттуда в Геную и через месяц уже объявился в Аргентине под именем Вальтера Франка. Там он и живет под этим именем до сих пор, в столице Аргентины Буэнос-Айресе.

– Я так понимаю, что я должен его найти? – прямо спросил брат Пабло.

– Нет, вы должны найти ожерелье, – ответил пастор Краузе. – И вполне возможно, что у Вебера-Франка ожерелья уже нет. Но в любом случае вам необходимо срочно ехать туда в качестве Чрезвычайного инквизитора.

– Извините, святой отец, но я не совсем понимаю, кому Вебер мог передать ожерелье в Аргентине, – нерешительно заметил брат Пабло. – Ведь это не страна, а конец географии!

– В покое доминиканских монастырей и в ужасах фронтового быта вы несколько отстали от реалий современного мира, – усмехнулся пастор Краузе. – Буэнос-Айрес очень современный город, и его центр выглядит гораздо более цивилизованным, чем многие европейские города. Кроме того, нацистские руководители рассчитывали подобраться к США с юга, поэтому насыщали экономику Латинской Америки огромными деньгами. А когда власти нацистов настал конец, в Латинской Америке появилось огромное количество частных фирм и крупных фермерских хозяйств, владельцами которых являются немцы. И очевидно, что эти бывшие хозяева Германии захотят подмять под себя страны своего нынешнего пребывания. И магическое ожерелье может помочь им установить свое господство.

– Неужели есть какие-то реальные основания для столь категорических утверждений? – усомнился барт Пабло. – Или это всего лишь ваши предположения?

Вместо ответа пастор Краузе положил на стол черную кожаную папку.

– Просмотрите эти материалы, – предложил он. – Даже беглого взгляда вам хватит, чтобы уяснить многое.

– Что это? – спросил брат Пабло, беря в руки папку.

– Это досье на одного весьма многообещающего политика Аргентины, – пояснил пастор Краузе. – Я ухожу, а вы оставайтесь и читайте.

Пастор Краузе ушел, а брат Пабло последовал его совету и раскрыл досье.

«Уже к концу 1943 года стало ясно: Германия проигрывает войну. И наиболее дальновидные люди стали готовить надежную платформу для грядущего возрождения погибающей Германии и национал-социализма. Ведь потерпев тяжелейшее поражение в 1918 году, спустя 20 лет Германия успешно возродила свое могущество. А сейчас, имея заранее подготовленную зарубежную базу, вполне реально существенно сократить время возрождения рейха! И вот в далекую Южную Америку потекли колоссальные средства, на которые скупалось все: от предприятий, земель и недвижимости до полиции, военных и политиков. Но нужен был надежный человек, который мог бы возглавить целую страну и превратить ее в зарубежный бастион нацизма.

Таким человеком оказался Хуан Доминго Перон де ла Соса. Выходец из буржуазной семьи итальянского происхождения, юный Перон решает делать военную карьеру и поступает в военное училище. После окончания училища способный и амбициозный Перон быстро продвигается по службе от младших офицерских чинов к должности преподавателя военной истории, а затем назначается военным атташе: сначала в Чили, а затем в Италию.

Пребывание в Италии в период с 1937-го по 1940 год оказало сильное влияние на формирование политических пристрастий Перона. В то время в Италии расцветал своеобразный талант кумира толпы дуче Бенито Муссолини. В Германии правит родственный по духу итальянскому фашизму национал-социализм. Перон искренне симпатизирует Бенито Муссолини и Адольфу Гитлеру, он увлечен идеями «ариизации» как действенной формы борьбы «с мировой еврейской плутократией». И это не случайно: в Латинской Америке традиционно сильна неприязнь к США, которые, по разумению Перона и его единомышленников, являются оплотом этой самой «плутократии». Мировой экономический кризис конца 20-х годов, перешедший в Великую депрессию, неизбежное усиление роли государства в экономике и общественных отношениях породили общемировой рост националистических настроений. И неудивительно, что, вернувшись в Аргентину, Перон видит знакомые по Европе надписи на стенах домов Буэнос-Айреса, правда скорректированные с учетом местной геополитической ситуации: «Сегодня надо убить еврея, а завтра – уругвайца». В 1941–1943 годах Перон был одним из руководителей, фактическим главой так называемой «Группы объединенных офицеров». Члены группы выдвинули лозунг «За великую Аргентину» и утверждали, что Аргентина должна занять главную позицию на Южноамериканском континенте, при этом они открыто поддерживали германских нацистов, рассчитывая на помощь Германии.

В июне 1943 года «Группа объединенных офицеров» совершила военный переворот и пришла к власти в стране. Перон, входивший в состав этой организации после путча, занимает посты вице-президента, военного министра и министра труда. Оставалось протолкнуть его на пост президента. Однако латиноамериканская традиция менять президентов чаще, чем сменяются времена года, диктовала необходимость придания Перону безусловной харизматичности. И хорошо было бы заранее поставить его под надежный контроль.

Специалисты гитлеровской разведки, не мудрствуя лукаво, действовали в случае с Пероном точно так же, как и в случае с принцем Уэльским: убедившись в его глубокой симпатии к нацизму, психологи от разведки решили приставить к объекту способную полностью его контролировать женщину. А чтобы все сработало наверняка, снова решили пустить в ход опробованное на практике ожерелье.

Мария Эва Дуарте родилась в нищей семье, где, кроме нее, было еще три дочери. Все звали ее по второму имени Эва или ласкательно Эвита. Отца своего она никогда не знала, поскольку была незаконнорожденной. Она обладала удивительной для уроженки Латинской Америки молочно-белой нежной кожей. Знавшие ее с детства люди утверждали, что до двенадцати лет кожа у Эвы была такой же смуглой, как и у ее сестер, но однажды она опрокинула на себя кастрюлю с кипящим оливковым маслом. Лицо и руки девушки были сплошь обожжены, а остальное тело покрыли оспины ожогов отдельных капель. Вызванный обезумевшей от горя матерью врач лишь развел руками: очень сильные ожоги, очень большая поверхность тела повреждена. Молитесь! Но девочка не умерла, и когда через месяц врач снял марлевые повязки с ее лица и рук, то был поражен: вместо ожидаемых безобразных шрамов и келоидных рубцов он увидел белоснежную и гладкую кожу! Спустя три месяца вся кожа на теле девочки стала такой же.

Эта восхитительная кожа в сочетании со стройной фигуркой притягивала к себе жадные взгляды мужчин. Однажды Эва чуть не стала жертвой изнасилования: ее поймали проезжавшие мимо на автомобиле скучающие молодые бездельники из богатых кварталов. Они затащили ее в машину, раздели догола, но, так и не сумев преодолеть отчаянное сопротивление кусавшейся и царапавшейся, словно дикая кошка, девчонки, с ругательствами выбросили ее из машины.

В 15 лет Эва приезжает в Буэнос-Айрес. Ее мечта – стать актрисой. Мечта практически несбыточная для провинциалки из бедной семьи, да еще незаконнорожденной, полуграмотной, с забавным деревенским акцентом. Денег на дорогу у нее нет, и она предлагает свою девственность заезжему танцору танго Хозе Армани в качестве платы за то, чтобы он взял ее с собой в Буэнос-Айрес. Тот сдерживает слово, и Эва оказывается в огромном городе, распрощавшаяся с девственностью, но полная надежд и иллюзий. Впрочем, от иллюзий быстрого успеха она избавляется так же быстро, как и от девственности. В те годы ее никто не назвал бы красавицей: крупный нос, печальные и покорные глаза, торчащие зубы, плоская грудь и слишком высокий для аргентинки рост – 170 сантиметров. С такими внешними данными, даже с учетом экзотических для Аргентины светлых волос и молочно-белой кожи, пробиться на сцену было практически невозможно.

Эва Дуарте пыталась попасть в труппы буэнос-айресских театров, пробиться на радио, подрабатывала на съемках фильмов, снималась для порнографических журналов. Она жила в самых дешевых пансионах и ложилась в постель с любым, кто мог составить ей протекцию. Она без колебаний отказывалась от обеда, чтобы купить новые чулки, и стоически переносила обильно выпадавшие на ее долю унижения, но, как показала ее дальнейшая жизнь, никогда их не забывала!