Читаем без скачивания Шишков - Николай Еселев

Работа над очерками, рассказами, пьесами, повестями была насущной творческой потребностью писателя.

Произведения В. Я. Шишкова привлекли внимание исследователей. Професор П. С. Богословский вспоминает: «Вячеслав Яковлевич занят был кипучей литературной работой… Планы у него были широкие, жажда творчества „неимоверная“, все его живо интересовало, он жадно наблюдал действительность, впитывал все новое, живое, передовое… Ему очень хотелось делиться своими творческими планами, проверять себя в дружеской беседе, он нуждался, по его словам, в строгой критической оценке своих произведений». В одном из писем к П. С. Богословскому Шишков писал: «Общую оценку кропотливого, честного Вашего труда мне, по некоторым причинам… сделать трудно. Я бы сказал — хорошая работа… Я вместе с тем настаиваю, чтоб все отрицательные стороны моего творчества, выявленные Вами, не только остались, но были бы преумножены вдвое, втрое… Будьте суровым обличителем лжи, неправды, греха против словесной красоты». Это письмо весьма красноречиво свидетельствует о принципиальности Шишкова: главное — правда.

«„Человеческая теплота“ его души…»

Работал Вячеслав Яковлевич в Детском Селе (Пушкин) много и продуктивно. Здесь была обдумана и написана повесть «Странники», здесь создавались многие части романа «Угрюм-река» и был начат роман о «Емельяне Пугачеве», завершены рассказы «Дикольче», «Цветки и ягодки», «Алчность», «Холодный душ», «Сочувствующий», «Научный рыбовод», «Пятерка», «Бродячий цирк», «Товарищ Митрофанов», очерк «„Садко“ — гость Советский», «Полет», «Вспомнил», воспоминания о М. Горьком.

Кроме того, Шишков активно участвует в общественной жизни городка: выступает на вечерах, работает председателем особой комиссии по охране дорогих каждому советскому человеку памятных мест, связанных с А. С. Пушкиным. По установившейся традиции каждый год здесь праздновался день рождения гениального поэта, в подготовке и проведении которого Вячеслав Шишков принимал самое деятельное участие.

Вячеслав Яковлевич и Клавдия Михайловна радушно принимали в своей скромной квартире как близких друзей, живущих в Пушкине, так и приезжавших из Ленинграда и Сибири знакомых и незнакомых писателей, работников искусства. Хозяйка дома славилась своим гостеприимством и хлебосольством. Гостей встречали у Шишковых просто и душевно.

В доме Шишковых по пятницам собирались литераторы, музыканты и художники, чтобы поговорить о литературных делах, об искусстве, чтобы после напряженной работы провести в кругу друзей часы отдыха. Эти литературные пятницы часто посещали А. Толстой, К. Федин, О. Форш, А. Прокофьев, И. Соколов-Микитов, композитор Ю. Шапорин, художник К. Петров-Водкин; бывали здесь М. Пришвин, профессора Б. Греков, В. Евгеньев-Максимов, Б. Эйхенбаум и другие. «Живые и веселые были эти шишковские „пятницы“, — пишет в своих воспоминаниях профессор Л. Коган. — Здесь все чувствовали себя свободно и непринужденно. Не было никакой предвзятости. В товарищеской беседе мирно уживались люди разных воззрений на искусство, хотя беседы эти имели очень дискуссионный и страстный характер, отражая те споры, которые волновали тогда литературную общественность, критику и читателей.

„Пятницы“ лишены были какой бы то ни было „программы“, разве что иногда заранее было известно, что кто-либо собирается прочитать товарищам по искусству новый рассказ или открывок, чтобы услышать их нелицеприятное мнение».

Разумеется, душой этих «пятниц» был Вячеслав Яковлевич. Он умел мастерски заводить разговор, оживлять его своими рассказами о путешествиях по Сибири и по Центральной России. Его юмор, острые словечки всегда вызывали смех присутствующих.

Участники вечеров допоздна задерживались у гостеприимных хозяев. После обязательного ужина на большом столе несколько раз появлялся самовар. И только отходящий в Ленинград последний поезд заставлял гостей «пораньше», этак часов в одиннадцать, покинуть хозяев, а те, кто жил в Пушкине, за беседами и чайком засиживались до часу — до двух ночи.

«Вячеслава Яковлевича искренно любили его друзья и его многочисленные читатели, — вспоминает известный писатель И. Соколов-Микитов, — разбросанные в просторах родной страны, искушенные и неискушенные в чтении книг. Нас, близких друзей, тянули к Шишкову „человеческая теплота“ его души, его ум, талант и острая наблюдательность, товарищеское уменье радоваться чужим радостям, делить чужие горести. На огонек гостеприимной шишковской квартиры охотно сходились разные люди, знакомые и друзья. Сходились писатели, художники, водолазы, ученые и неученые, музыканты, путешественники, военные, врачи. Вспомнить шишковские вечера очень приятно: шутливые и серьезные разговоры, чудесные шишковские пироги. Особенно приятно вспомнить самого гостеприимного хозяина этих вечеров: его добродушную, чуть лукавую улыбку, живые, по-татарски прищуренные веселые глаза. Из шишковского дома засидевшиеся гости уходили обычно в поздний час, когда притихали пустынные улицы Детского Села, — уходили веселые, шумливые, немного хмельные, согретые теплом домашнего шишковского очага»[21].

Необычная встреча с Вячеславом Шишковым произошла у молодого начинающего писателя Григория Мирошниченко. Он был командирован на учебу в Ленинградский коммунистический политико-просветительный институт. Рабочие депо, провожая Мирошниченко в Ленинград, поручили ему непременно побывать у Шишкова, рассказать ему о веселом спектакле, который был поставлен у них в клубе по известному рассказу писателя «Спектакль в селе Огрызове», и написать подробнее, каков из себя Шишков, «не баран ли?». В Детском Селе Мирошниченко сперва долго бродил по паркам, вертелся вокруг дома Шишкова «и не мог осмелиться войти так, ни с того ни с сего. Но вот из дома вышел пожилой человек и медленно пошагал в парк… „Он — не он!.. Нет, это все же не он… Нет, он!“ Я пошел следом. Человек налево пойдет — и я иду налево. Человек направо пойдет — и я иду направо. Не отстаю… И чем больше я ходил за ним, наблюдая, тем ближе и больше казался он мне схожим с тем, давно воображаемым писателем… Решившись наконец, я пошел незнакомому человеку навстречу.

— Простите, не можете ли вы случайно сказать, где я могу разыскать писателя Вячеслава Яковлевича Шишкова?

— Писателя Шишкова? — удивленно сказал этот кряжистый, с доброй ухмылкой человек. — Право, не знаю. Ничего о нем не слыхивал. Он что, местный или приезжий?..»

После продолжительной беседы о литературе, о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Горьком собеседники, наконец, добрались и до писателя Шишкова.

«— А какие книги Шишкова читали у вас в станице?

Я перечислил их.

— И они вам нравятся? Только по чистой совести скажите. Мало ли что читают. Важно другое — что люди запоминают из прочитанного, что им в душу крепко запало.

Ну, тут я насчет души не постеснялся, все вылил, как знал, как чувствовал. И он едва не прослезился.

Неторопливо открыл защелку высокой калитки, застучал палкой в дверь веранды и позвал хозяйку.

— Клавдия Михайловна! Клавдия Михайловна! К вам гость из Кубани приехал.

Дверь распахнулась… Ласковая и милая хозяйка Клавдия Михайловна любезно пригласила нас. Смотрю, человек мой, как у себя дома, ставит в угол кизиловую палку, снимает шляпу, вешает ее на гвоздик, берет меня за руку и ведет в гостиную.

— Будем знакомы, — говорит он громко, — Вячеслав Яковлевич Шишков. Вы извините меня, что так получилось. Но любопытство писателя иногда не знает предела.

Я долго сидел озадаченный, хотя и раньше догадывался, что это Шишков. Целый час я не мог прийти в себя. „Здорово он меня обвел вокруг пальца. Здорово!“ — думал я.

Хозяйка накрывала на стол, а он задорно, по-своему, рассказывал ей о нашей далекой станице.

В доме было светло, уютно, необыкновенно просто. Беседа за столом шла непринужденно и задушевно…

Так я встретился с Шишковым», — писал позднее Григорий Мирошниченко.

Много внимания Вячеслав Яковлевич уделял работе в Ленинградской писательской организации. В 1928 и 1929 годах он избирается председателем Ленинградского отдела Всероссийского союза писателей. К Вячеславу Яковлевичу часто обращались начинающие писатели, приносили рукописи. Шишков терпеливо читал рассказы, повести, романы и всегда старался помочь молодым. В оценке произведений был строг, советы и рекомендации давал убедительные.

Когда Вячеслав Шишков понимал, что прочитанное им то или иное произведение не содержит в себе никаких данных, чтобы называться художественным, он отвечал начинающему литератору прямо, без обиняков.

«Присланные Вами вещи, — писал он сибирскому журналисту и краеведу И. Лясоцкому, — очень слабы, это не литература, это просто исписанная бумага. Очерк „Знамение“ в тематическом отношении мог бы быть интересным, но он сделан без всякого напряжения, и момент пробуждения рассказчика совсем не оттенен.