Читаем без скачивания Книга формы и пустоты - Рут Озеки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В историю о призраке Аннабель не особо верила, но считала сына чувствительным ребенком и по себе помнила посетившее ее ощущение чего-то сверхъестественного, поэтому, впервые приведя Бенни в Мультикультурный детский уголок, она беспокоилась, что обитающее там нечто может его напугать, но все обошлось. Она сидела на стуле у стеночки вместе с другими мамами и нянями, держа на коленях беспокойного Бенни, а дети постарше собрались тесным кружком на полу вокруг библиотекарши. Бенни крутился, брыкался и размахивал руками, но как только начали читать вслух, он успокоился и стал слушать. Библиотекарша, молодая чернокожая женщина, небольшого роста и хрупкого телосложения, читала сильным, красивым голосом, с легким мелодичным акцентом, который Аннабель не могла определить. На голове у нее были короткие кудри, а носила она свитеры-кардиган, твидовые юбки и забавного вида винтажные очки на цепочке – последнее, может быть, «для прикола».
«Она похожа не столько на настоящую сотрудницу, сколько на актрису в роли библиотекарши», – с завистью подумала Аннабель. Во время стажировки Аннабель часто просили почитать на «детском часе», пока штатный библиотекарь была в декретном отпуске, и ей это нравилось. Ей нравилось сидеть на табуретке в кругу детей и, отрываясь на секунду от книги, видеть лица внимающих ей малышей. Они чем-то напоминали цветы, и она больше всего на свете хотела стать детским библиотекарем, чтобы навсегда остаться в центре этого волшебного садика.
А эта молодая библиотекарша была явно неравнодушна к сказкам о говорящих медведях, свиньях, кротах и водяных крысах, и детям они тоже нравились, хотя это были городские дети, и они мало что знали о таких животных. О тех, про кого они знали – о крысах в канализации, голубях, комарах и тараканах, – было написано не так много книг; но, может быть, это и хорошо, думала Аннабель, потому что смысл книг в том, чтобы научиться тому, чего еще не знаешь. И все же, положив подбородок на теплую, пушистую макушку Бенни, она невольно грустила, что ее сын растет в городе, где нет ни журчащих ручьев, ни жужжащих пчел, ни высоких трав, что шепчутся с летним ветерком. Он никогда не встретит ни ежа, ни барсука. Но это незнание, похоже, ни капли не беспокоило самого Бенни. Завороженный звуком голоса библиотекарши и напевной мелодичностью фраз, он потянулся вперед – история увлекла его настолько, что Аннабель вынуждена была обхватить его пальцами за мягкий живот, на манер страховочного ремня, чтобы он не свалился с ее колен.
Когда они пришли в следующий раз, Бенни не захотел сидеть на коленях у матери, и ей пришлось посадить его на пол и смотреть, как он потихонечку продвигается вперед, к остальным сидящим в кругу детям. Там он на некоторое время задержался, а потом потопал дальше, пока, наконец, не добрался до ног библиотекарши, после чего схватил ее за тонкую лодыжку и уставился на ее колено. Библиотекарша, на секунду запнувшись, выглянула из-за края книги и стала читать дальше. Это была книга о звуках животных в разных частях света, она подняла ее повыше и показала детям картинку с изображением собаки.
– Что говорят собачки в Америке? – прочла она.
– Вуф, вуф! – закричали дети, подпрыгивая и хлопая в ладоши. – Вау, вау!
Большинство детей знали эту книгу наизусть. Она была их любимым развлечением в Мультикультурном детском уголке.
– Что говорят собачки в Китае? – спросила библиотекарша.
– Ван-ван! – ответили дети хором.
– А что говорят собачки в Испании?
– Гуау-гуау!
Бенни не знал звуков, издаваемых животными ни в разных странах, но это, похоже, его не беспокоило. Он зачарованно уставился на библиотекаршу, а потом лег животом на ковер, медленно пополз между ножками ее табуретки и в конце концов оказался под ней.
Библиотекарь продолжала читать, не обращая на него внимания.
– Что говорят петухи в Японии?
– Кокекокко!
– Что говорят петухи в Италии?
– Чи-чи-ри-чи!
– Что говорят петухи в Исландии?
– Гаггалаго!
Бенни был таким маленьким, что легко помещался под детской табуреткой, и по лицу, выглядывавшему между ног библиотекарши, Аннабель видела, что он совершенно доволен. Он протянул руку и опять схватил ее за лодыжку. Ему просто нравилось держать библиотекаршу за лодыжку.
– Что говорят хрюшки в Германии?
– Гранц, гранц!
– Что говорят хрюшки в Индонезии?
– Грок-грок!
Когда Детский час закончился, библиотекарь закрыла книгу, поблагодарила всех присутствующих и предложила приходить ещё. Затем она встала и осторожно сняла табурет с Бенни, который продолжал сидеть с видом растерянным и беззащитным, чем-то напоминая желе, раньше срока вынутое из формы. Аннабель шагнула вперед, чтобы забрать сына, поблагодарила библиотекаршу и извинилась за то, что Бенни ей мешал. Библиотекарша улыбнулась и, пожав плечами, ответила, что немножко удивилась поначалу, но не так уж он и мешал, на самом деле. Потом она присела на корточки и положила руки на плечи Бенни.
– Тебе понравилась книжка? – спросила она. – Хорошо было под табуреткой?
Бенни не ответил, и она добавила:
– Можешь сидеть там все время. Это будет твое персональное место.
И на какое-то время это стало его персональным местом, пока милую молодую библиотекаршу не заменили, а новой, занявшей ее место, не понравилось, что во время чтения под ней лежит маленький мальчик, поэтому она выудила его оттуда и заставила присоединиться к кругу остальных детей.
Бенни
Я помню, помню этот «детский час»! И ту добрую библиотекаршу, ее звали Кори. Тогда я не знал ее имени, и все воспоминается как сквозь туман, но какие-то вещи я всё-таки помню, например, теплый запах женщины под табуреткой и пушистую твидовую юбку. У нее были розовые очки с блестками по краям, а под юбкой толстые хлопчатобумажные колготки и мешковатые вязаные гетры, и я даже помню, как приятно было держаться за ее лодыжку. Там такая твердая жесткая кость, и я помню, как держался за нее и, глядя между ног Кори на детей снаружи, думал, что они хоть и смотрят, не видят меня. Это создавало у меня чувство безопасности и защищенности.
И книгу эту я тоже помню, и уток, которые по-арабски кричат «вак-вак», или что-то типа того. Я не помню подробностей, но помню, как эти истории слушались снизу, – не так, как если бы они исходили из чьих-то уст, а скорее так, словно они звучали отовсюду: от табуретки, с ковра, от юбки библиотекарши. И со всех сторон неслись все эти «бж-ж-ж», «бу-бу-бу» и «бе-е-е». Весь мир сходился, как в воронку, туда под табуретку, а там
