Читаем без скачивания Русская душа и нерусская власть - Татьяна Миронова

Что видим мы в этих откликах? А то, что отношение к чужакам у русских за тысячи лет ничуть не изменилось. Налицо все те же архетипы, действующие как сигнал опасности для национального сознания. Посмотрите, как русские здесь именуют пришельцев: зверями и черными, они сравнивают их с насекомыми, с болезнью, с диким животным. Они не признают их своими и возмущены, что власть считает чужаков больше своими, чем нас, русских. Они готовятся к отпору. Они накапливают ярость к власти, презирающей русские правила общежития разных народов. Является ли преступным то негативное, что сказано о переселении чужих в исконно русские земли? Нет! Ибо никому не дозволено считать преступными образ мысли и образ жизни целого народа, живущего на своей собственной земле. Надо с ним считаться и его уважать, чтобы не получить новой межэтнической резни.

Сегодня русский образ мысли, русские архетипы поведения как раз попираются в угоду пришлым народам. Словом ксенофобия стращают тех, кто недоволен нашествием чужаков на родную землю. Словно припечатывают позорным клеймом, вменяют уголовную 282-ю статью — возбуждение межнациональной розни. Подобная статья есть только в российском законодательстве, другие европейские государства не позволяют себе политических преследований из «соображений демократических». А у нас в России, причем только для русских, изобретено пугало, именно русским пытаются заткнуть рот Уголовным кодексом, стращают тюрьмой, штрафами, чтобы натиском пришельцев умалить наше национальное преобладание в России. И многие русские поддаются страху быть обвиненными в ксенофобии, подавляя в себе свой национальный инстинкт самосохранения, основанный на природных архетипах.

Что же такого страшного в этом понятии? Ксенофобия — естественное для каждого народа неприятие чужого, отторжение чужого, чтобы не утратить свою собственную самобытность. Почему, скажите на милость, мы обязаны любить чужие народы? В народах, по меткому замечанию великого русского философа А.С. Хомякова, как и в людях, есть страсти, и страсти не совсем благородные. Раньше философов с историками, неблагородные страсти чужих народов подметил наш русский язык, запечатлев неприятие чужаков. Русский язык накопил в себе множество ксенофобских образов и выражений. В лингвистике их называют ксенонимы.

На основе наименований других народов русский язык творил слова с обобщенными представлениями об этих народах, в языке оставался след общения с соседними народами. Как известно, картина мира нашего языка многократно богаче картины жизненного, исторического опыта даже целого поколения, не говоря уже об опыте отдельного человека. Какой же опыт накопил в себе русский язык за века межнационального общения?

Исследователи-этнолингвисты провели кропотливую работу по изучению ксенонимов русского языка и установили: ксенонимы — это негативная оценка чужаков, образное обозначение внешних врагов, топтавших русскую землю на протяжении всей нашей истории. На основании ксенофобных слов русского языка лингвисты выяснили, кто из народов мира вредил русским больше всего. Предсказуемо оказалось — татары.

Вспомним чертополох, зовущийся в говорах татарник, чирьи и нарывы, именуемые барин-татарин. Сохранилось и меткое русское выражение о больной голове: татары в башке молотят. Вспомним, что незваный гость сравнивается в русской поговорке с татарином. Еще на Руси горько шутили: «Ешь медведь татарина — оба не надобны». Не жалует русский язык и немцев. О язвах на коже в Сибири говорят: немцы сели, тараканов в России прозывают прусаками, швабами и немцами. Саранчу именуют шведами. Отложилось в памяти русского потомства, как татары, немцы, шведы в трудные для русских времена, подобно полчищам насекомых, вторгались на наши земли, истребляя все на своем пути. Осталась в русском языке недобрая память о поляках. От имени мазовецких поляков пошло русское прозвище мазурик, то есть вор, пройдоха. Помнит русский язык французское нашествие. С тех пор завелось в русском языке слово шаромыжник от французского cher ami — дорогой друг, так голодные французы, скитаясь по холодной России в 1812 году, просили-канючили у крестьян чего поесть. С тех пор это слово означает — шатун и плут. Ругательство шваль народилось от французского chevalier. А еще в языке осталось «голодный француз и вороне рад».

Русские имеют древнюю привычку хранить имена своих исторических врагов в кличках домашних животных, психологически точно выверенный путь преодоления страха перед врагами. Если именем врага назвать кота или собаку, то враг перестает быть страшным. И впрямь кошачье прозвище Мурзик напоминает нам о том, что этих хитрых, умных, ловких животных наши предки метко сравнивали с мурзой, татарским князем, вековым поработителем русского народа. Или вот в Сибири широко распространена собачья кличка Кучум, разумеется, в честь сибирского хана, побежденного Ермаком Тимофеевичем. Собак черной масти, причем исключительно дворняжек, в России непременно кличут Цыган. А теперь прикиньте, сколько бродит по России рыжих, вороватых, драных котов по кличке Чубайс. И с каким удовольствием дают русские люди этим самым котам-чубайсам пинка за их шкодливость и воровство, перебарывая свой страх перед убивающей нас государственной машиной, в которой настоящий Чубайс — один из главных маховиков. Почему имена врагов русского народа оказываются в кличках домашних животных? Во-первых, как я уже говорила, так преодолевается паралич воли перед лицом орудующего против нас противника. Во-вторых, наш язык исправно выполняет свою традиционную обязанность — сохранять в народной памяти имена врагов нации. И вот представьте, пройдетдвести-триста лет, русский народ преодолеет последствия разрушительной деятельности Чубайса, но имя этого персонажа язык донесетдо потомков в виде презрительной клички самых помойных и самых визгливых животных рыжей масти. Ничего не поделаешь, такова русская народная благодарность за чубайсовские дела, такова историческая злопамятность языка.

Русский язык хранит память о народах, ходивших на нас войной. Татары, шведы, поляки, немцы — с ними все ясно — внешние враги и постоянные приграничные соперники. Но вот что интересно, этнолингвистикой установлен парадоксальный факт: почему-то два народа, никогда не выступавшие против русских открытой войной, удостоились в русском языке наибольшего количества ксенофобских наименований. Эти два народа — цыгане и евреи. Причем их именами называют в русском языке вещи, которые похожи на настоящие, но только внешне. Разбавленную самопальную водку называют цыганское молоко, козу кличут жидовской коровой, луну — цыганским солнцем, мелкий короткий дождик, как ни на что не годный, прозван у нас жидовским дождем, сильный мороз — цыганским жаром. Жидками русские зовут кусачих насекомых и домашних муравьев, жидами зовут воробьев, которые тучей налетают откуда ни возьмись и сильно вредят крестьянским посевам. Цыганской рыбой прозвали головастиков, вроде и рыба, а не настоящая, жидолкой зовут мелкую рыбешку гольца, не годящегося в пищу. Интересно, что этими этническими названиями метят в русском языке опасные ядовитые растения, физалис, к примеру, зовут вишня жидовская. В Малороссии жидками именуют поганки, гриб-дождевик русские называют цыганский табак. Цыганское золото, еврейское золото — всякий поддельный под золото металл. Немалый перечень прилипчивых заразных болезней удостоены той же этнической меты: лишай — жид-жидовин, сибирская язва — жидовка, озноб — цыганский пот.

Что же хотели передать своим потомкам наши предки, закладывая свой жизненный опыт в самую надежную, самую верную, самую крепкую память — язык. Предупреждение. Пока не обрели собственного опыта общения с другими народами, быть всегда настороже с опасными для нас, русских, этническими соседями. Приведу свидетельство лингвиста Е.Л. Березович, специально изучавшей проблему лингвистической ксеномотивации и опубликовавшей результаты своих исследований в журнале «Вопросы языкознания» (М.,2007, № 1): «Предсказуем тот факт, что лидерами по количеству вторичных номинаций, по накалу экспрессии в лексике восточнославянских языков, а также целого ряда других европейских языков будут цыган и еврей, обозначения этносов, которые на протяжении многих веков являются чужими среди своих для восточных славян».

Цитирую строго научный журнал и в нем сугубо научную статью, откуда взяты примеры, цитирую для того, чтобы меня не обвинили все в той же пресловутой ксенофобии. В цитируемой мною научной статье из журнала «Вопросы языкознания» читаем, что не только русские, украинцы и белорусы жалуют соседние народы таким неприветливым образом. Другие народы Европы сохранили для своих потомков те же предупреждения. Англичане, например, имеют ксенонимы для своих вековых врагов — шотландцев, ирландцев, голландцев, а также для цыган и евреев. Немцы нарекли ксенонимами поляков, чехов, русских и опять-таки цыган и евреев. Поляки и чехи наградили ксенонимами немцев, чехов, шведов, русских и опять же евреев, цыган. Научный факт, как против него попрешь, однако к немцам, полякам и англичанам у судов наших претензий нет, они есть только к русскому народу, причем это касается ксенофобии по отношению только к евреям. Вот загадочный парадокс: цыгане не заставляют русских отказываться от своих представлений о них и не волокут нас в суд, чтобы заставить изъясняться к ним в любви. Немцы, поляки, шведы тоже помалкивают, не изъявляя намерений склонять нас к симпатиям. И только за евреев отечественная Фемида тащит всякого в уголовную ответственность. Почему в нашей стране судебные органы так страстно желают, чтобы мы разом и сильно полюбили евреев?