Читаем без скачивания Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

— Все?

— Да, все! Просто катастрофа! Этот дом придется продать.

— Но… разве дом принадлежит не мне?

— Я твой опекун, душенька… — Дядя Крис яростно выпустил дым. — Слава небесам, у тебя богатый жених!

Джилл смотрела на него в недоумении. Деньги как таковые никогда не вторгались в ее жизнь. Конечно, за вещи, которые хотелось иметь, следовало платить, но за этим следил дядя Крис, а она все воспринимала как должное.

— Я не понимаю… — проговорила она.

Но тут же поняла, и ее захлестнула волна жалости. Милый старый дядюшка! Как мучительно, должно быть, ему стоять здесь сейчас и признаваться в своей неудаче! Джилл пока не ощущала собственной потери, а лишь неловкость от унижения старого близкого друга.

С дядей Крисом было неразрывно связано все самое приятное в ее жизни. Она помнила, как он, точно такой же, как сейчас, только с шевелюрой погуще и покудрявее, терпеливо и не жалуясь играл с ней на жарком солнце. Помнила, как вернулась домой с первого своего взрослого бала и сидела с дядей, попивая какао и болтая обо всем на свете, до самого рассвета, когда зачирикали птицы и наступило время завтрака.

Помнила театральные вечера и веселые ужины, помнила выезды за город с обедами в диковинных старых харчевнях, дни на реке, дни в спортивных клубах, в музеях. Неизменно веселый и добрый, он навсегда останется для нее милым дядюшкой Крисом, что бы ни натворил!

Джилл подошла и прижалась к нему, взяв под руку.

— Бедненький мой дядюшка, — вздохнула она.

Ярко-синие глаза его смотрели твердо и даже несколько сурово. Со стороны могло показаться, что девушка пытается подбить своего прямого и честного отца-военного на поступок, противный его открытой натуре. Сейчас дядя Крис мог бы позировать для аллегории добродетели. Однако, когда племянница заговорила, его строгая выправка дала слабину.

— Бедненький? — растерянно переспросил он.

— Ну конечно! Так что нечего напускать на себя возвышенный трагизм! Тебе он не подходит, ты слишком шикарно одет.

— Но, дорогая моя… Ты что, не поняла?

— Да все я понимаю!

— Я растратил все деньги — твои деньги!

— Да, ну и что?

— Как это, ну и что? Ты разве не злишься на меня?

— Да как можно злиться на такого милого старичка?

Отбросив сигару, дядя обнял Джилл. В первый миг она испугалась, что он расплачется. Только не это! Такого ужаса потом вовек не забыть. Ей вдруг показалось, будто дядя еще совсем крошка, которого надо защищать и лелеять.

— Джилл, — проговорил дядя Крис, давясь слезами, — ты… ты — стойкий маленький солдатик!

Джилл поцеловала его и, отвернувшись, занялась цветами. Первое напряжение спало, и она хотела дать дяде время прийти в себя. Она хорошо знала, что вскоре его жизнерадостная натура возьмет верх. Дядя Крис не умел подолгу пребывать в глубинах уныния.

В тишине думалось легче, и порыв жалости уже не мешал. Теперь Джилл могла спокойно прикинуть, чем неожиданный оборот грозит ей самой. Принять горький факт, что она осталась без гроша и все привычные удобства вокруг больше не принадлежат ей, было нелегко.

От внезапной паники перехватило дыхание, будто в лицо плеснули ледяной водой, а постепенное осознание беды причиняло почти физическую боль — так возвращается жизнь в занемевшие ноги. Поправляя дрожащими руками цветы в вазе, Джилл закусила губу, чтобы не расплакаться.

Встретив панику лицом к лицу, она вступила в бой и победила. Дядя Крис и не подозревал о накале этой борьбы. Он быстро обрел самообладание и теперь, когда с тяжким долгом поведать о катастрофе было покончено, вновь смотрел на мир беззаботным взглядом джентльмена-авантюриста. Для него лично, убеждал он себя, все сложилось как нельзя удачнее.

Он обленился и постарел от благополучной жизни, и толчок был необходим! Смекалка, что некогда привела к успеху, притупилась за ненадобностью, вот и представился шанс еще раз помериться силами с судьбой. С Джилл, конечно, вышло нехорошо… но у нее все будет в порядке — оптимизм дяди Криса никогда не угасал надолго. С тонущего корабля племянница переправится в безопасную гавань к богатому и влиятельному Дереку Андерхиллу, а дядя тем временем отправится на поиски новой жизни.

От мыслей о будущем синие глаза дяди Криса вспыхнули новым огнем. Он чувствовал себя охотником перед дальней экспедицией. Для человека с мозгами всегда найдутся приключения и трофеи… Как же все-таки племяннице повезло с женихом!

Джилл тоже думала о Дереке. Окончательно преодолев панику, она вдруг ощутила прилив радостного возбуждения. Если Дерек не отвергнет ее и сейчас, значит во всем мире нет любви сильнее! Как в старинной легенде о короле Кофетуа, который взял в жены нищенку.

Дядя Крис кашлянул, нарушая молчание, и Джилл улыбнулась, по одному звуку поняв, что дядя вновь стал самим собой.

— Скажи-ка, дядя Крис, — обернулась она, — дела в самом деле так плохи? Ты и впрямь потерял все, или это мелодраматическое преувеличение? Хоть что-нибудь у нас осталось?

— Да как сказать, душенька… Думаю, сотня-другая фунтов — хватит продержаться до твоей свадьбы. Потом уже все равно. — Он щелчком сбил пылинку с рукава. Джилл невольно подумала, что и к жизненным невзгодам он относится с той же беспечностью. — А обо мне не беспокойся, не пропаду. Я уже один раз проложил себе дорогу в жизни, не оплошаю и снова. Уеду в Америку, попытаю счастья… ты не представляешь, какие там возможности! Для меня лучшего и пожелать нельзя. Настолько обленился, что самому противно! Поживи я так еще год-другой, и, ей-богу, впал бы в старческий маразм, заработал ожирение мозга. Зато теперь, теперь…

Усевшись на тахту, Джилл хохотала до слез. Пускай дядя Крис и виноват в катастрофе, с ним ее переносить куда легче. Какого бы порицания ни заслужили его поступки с точки зрения строгой морали, он искупает свою вину, заставляя улыбаться среди руин обрушенного им мира.

— Дядя Крис, ты читал «Кандида»?

— Что за «Кандид»? — Дядя Крис покачал головой. Читал он редко, за исключением спортивного раздела в газетах.

— Это роман Вольтера. Там есть такой доктор Панглос, который полагает, что «все к лучшему в этом лучшем из миров».

Дядя немного смутился. Не слишком ли восторженную позицию он занял, учитывая обстоятельства? Пожалуй, кипучий темперамент его подвел. Хмуро подергав ус, он вновь настроился на минорный лад.

— Не подумай только, — тяжко вздохнул он, сбивая щелчком еще одну пылинку, — будто я не понимаю, как ужасно, преступно мое поведение. Я виноват, очень виноват. Твоей матери никак не следовало назначать меня опекуном. Она всегда верила в меня, несмотря ни