Читаем без скачивания Свинцовая совесть - Владимир Колычев

Вероника в тот день выпила немало, граммов сто пятьдесят, а то и больше. Захмелела, опьянела, но предложение осмотреть свой собственный дом отказалась. Сказала, что в следующий раз и на яхте с ним прокатится, и в седле проскачет сколько нужно. Обязательно все будет, но в следующий раз…

Глава 17

Ирония судьбы, или место встречи изменить нельзя. Героем такого вот кино стал Глеб и его старый боевой товарищ прапорщик Сазонов. Вернее, бывший прапорщик…

Сазонов был отличным бойцом, но вместе с тем и честолюбивым. Тридцать лет ему стукнуло, а он все прапорщиком оставался. «Не хочу так больше», – сказал он и написал рапорт на увольнение, а без него как без рук, поэтому пришлось ему младшего лейтенанта присвоить. И что? Через год он был уже лейтенантом. А еще через год его на звание Героя России представили, так он к самому командующему на прием напросился, выторговал Звезду Героя на старшего лейтенанта. Кто бы подумал, что Сазонов таким карьеристом окажется!

Но карьера – карьерой, а война – войной. Спасение от пуль старший лейтенант Сазонов искал в складках местности, за деревьями и валунами, но только не за спинами товарищей. Масштабные боевые действия закончились, но еще бродили по чеченским горам арабские и прочие недобитки, приходилось вести охоту за полевыми генералами, перекрывать каналы финансирования и доставки оружия. Работы у разведчиков хватало, были и потери. Группа старшего лейтенанта Сазонова засекла базу боевиков, по радиостанции навела на нее авиацию, а на обратном пути попала в засаду. Сазонов получил пулю в ногу и два осколка в живот. Кишки приходилось обратно в брюхо закладывать, мышцы нитками сшивать. Ничего, справились, доставили Сазонова в госпиталь, откуда его спустя некоторое время перевели в Черноземск.

Своего товарища Глеб нашел в той самой палате, где сам когда-то лежал. В этом и заключалась ирония судьбы. И место встречи изменить нельзя, хотя Глебу не хотелось ехать сюда, встречаться с Ольгой.

Но все-таки он приехал, привез Сазонову радостное известие.

– К ордену тебя, брат, представили, а командующий капитана тебе присвоил, – объяснил он суть произошедшего.

– Ты в тридцать четыре майором уже был, – вымученно улыбнулся Сазонов.

Выглядел он неважно, не просто похудел, а как будто высох изнутри, лицо пожелтело, щеки впали, непроходящая боль в глазах.

Наворотили осколки дел, весь кишечник ему перерубили. Две операции парню сделали, но что-то не так у него там внутри срослось, возможно, третий раз на стол положат. Глебу в этом плане повезло, после волшебных рук Ольги Евгеньевны повторных операций ему не понадобилось.

– Ты что, догнать меня хочешь? – весело спросил Глеб.

В тридцать четыре года он лежал в этой самой палате. И неужемайором он тогда был, а еще. Подполковника он на следующий год получил, а в прошлом году на погон упала третья звезда. В Москве он служил, при штабе Главного разведывательного управления, но в Чечне бывал регулярно.

– Я всегда тебя, Глеб Саныч, догнать хотел… Да, видно, не судьба.

– Не понял, – нахмурился Глеб.

– Да предчувствие плохое, как бы кони не двинуть… Я же слышал, врачи между собой говорили, никто не хочет за меня браться, что-то серьезное там, клапан какой-то пережат, трубку вставлять надо, а там как на минном поле, шаг влево – и копыта кверху… Ольга твоя могла бы взяться, – понизив голос, сказал Сазонов.

– Так в чем же дело?

Глеб хорошо помнил, как Сазонов приезжал к нему, как сидел у его койки, а в палату к ним зашла Ольга и мягко выставила посетителя за дверь. Если она вдруг сейчас появится, он даже не станет ждать, когда его попросят, сам уйдет. Поздоровается с ней как ни в чем не бывало, пожелает ей всего хорошего и уйдет…

– Так не возьмется она.

– Почему?

– Она здесь не работает. У нее своя частная клиника, там такие операции, какие здесь не делают, а практику она терять не хочет, поэтому договор у нее с госпиталем, она иногда здесь бывает, оперирует. Руки у нее золотые, но если со мной что-то случится, то ей кислород могут перекрыть, не будет она больше здесь работать. А может, и не перекроют. Она госпиталю много помогает, за свой счет. От такого спонсора в здравом уме никто не отказывается. Да и как специалиста ее очень высоко ценят. Ну, мне так объяснили. Если со мной что-то случится, то ей наверняка ничего не будет…

– А давай мы тебя в Москву переведем, там в Бурденко такие специалисты…

– Пока переведут, мне кранты настанут, – покачал головой Сазонов. – В любой момент протоки закупорит, и все, приехали. Может, мне совсем ничего осталось…

– Отставить хандру, капитан!

– Это не хандра, а предчувствие…

– И если кто-то может тебе помочь, то это Ольга Евгеньевна.

– Может, сможет, а может, и нет… Но если ты уговоришь ее, то хуже точно не будет. У нее и руки золотые, и уход она обеспечит. Успешная операция – это еще не все, еще многое от лекарств зависит. А у нас тут с лекарствами не очень.

– Ты думаешь, я смогу ее уговорить?

– Не знаю, – глядя на Глеба, тускло произнес Сазонов. – Я тут говорил с медсестрой, сказал, что был уже здесь, тебя проведывать приезжал. А она призналась, что помнит тебя, роман у тебя с Ольгой Евгеньевной был.

– Больше она ничего тебе не рассказывала? Откуда у нее клиника своя, откуда свой счет? – разволновался Глеб.

Он уже понял, что встречи с Ольгой не избежать. Не стремился он к ней, не рвался ее увидеть, но вдруг вернулось давнее желание посмотреть ей в глаза, задать некогда мучительный для себя вопрос.

– Замуж она удачно вышла, муж у нее большой человек.

– А кто конкретно?

– Не знаю, но можно узнать.

– Узнай, как мне ее найти, а все остальное я узнаю сам.

Что ж, раз от Ольги зависит жизнь его друга, он готов идти к ней на поклон.

Телефонная трубка медленно опускалась, а Ольга этого не замечала. Большими от удивления глазами она смотрела на Глеба, но продолжала разговор, только вот собеседник слышал ее все хуже и хуже.

Глеб перешагнул порог ее кабинета, и рука, в которой женщина держала трубку, обессиленно легла на стол.

– Я, наверное, некстати? – спросил он, опуская пальцы левой руки на рычаги телефона.

– Ты, наверное, некстати, – эхом отозвалась она.

Шесть лет прошло с тех пор, как они расстались. Слегка поправилась она, но не постарела, даже как будто посвежела.

Ухаживала Ольга за собой, очень тщательно следила за своей внешностью. Глеб не мог утверждать, но, похоже, она сделала пластическую подтяжку подбородка. Впрочем, ему все равно, что да как. И ее мягкая, магнетическая сексуальность не действовала на него… Не должна была действовать. Не за тем он к ней пришел, чтобы искать вчерашний день.

– Должен сказать, что я рад вас видеть, Ольга Евгеньевна, – сказал Дробов, выдвинув стул из-за приставного стола.

Клиника у нее на уровне лучших медицинских домов. Все блестит, все сияет, медперсонал вышколен, с клиентами здесь носятся, как наседки с цыплятами. Кабинет просторный, ремонт в евростиле, офисный гарнитур из цельного дерева, но здесь же и кушетка для осмотра больных. Аппарат УЗИ ей не нужен, пальцы у нее без всякого ультразвука все чувствуют. Глеб хорошо помнил приятные прикосновения ее пальцев. Но только на кушетку к ней он не ляжет и под страхом расстрела… А ведь она, по идее, должна уложить его, прощупать живот. Как-никак, он ее бывший пациент.

– Почему ты должен это говорить? – спросила Ольга, укладывая телефонную трубку на рычаги. Похоже, она уже оправилась от неожиданности.

– Потому что должен униженно вас просить, – выражая сожаление, развел руками Дробов.

– О чем?

– О любви.

Глеб не мог сказать это точно, но, похоже, от волнения у нее перехватило дыхание, и взгляд заблестел, хотя выражение лица так и осталось строгим.

– О любви к ближнему своему, – уточнил Глеб.

Ее взгляд, вспыхнув огоньком легкого разочарования, погас. Хотя надежда продолжала теплиться. Во всяком случае, так ему казалось.

– Друг у меня в беду попал. Вы должны его помнить. Он меня навещал, в палате у меня был, апельсины привозил, вы его из палаты попросили…

– Может, и помню.

Локти Ольга поставила на стол, ладони сцепила между собой, спрятав за них рот и губы. Из-за них же смотрела на Глеба, как солдат – из-за бруствера окопа. Спрятаться она от него хочет, но любопытство не позволяет ей окончательно зарыть голову в песок.

– Гена его зовут, фамилия Сазонов. Он сейчас здесь, в госпитале. Ему осколками весь живот разворотило. Ему повторная операция нужна, а никто не берется.

– А я здесь при чем?

– Гена утверждает, что только вы, Ольга Евгеньевна, можете ему помочь.