Читаем без скачивания Свинцовая совесть - Владимир Колычев

– А я здесь при чем?

– Гена утверждает, что только вы, Ольга Евгеньевна, можете ему помочь.

– Там Похлебьев есть, Иванов, у них очень высокий профессиональный уровень, выше моего…

Ольга так и не предложила ему сесть, а теперь это уже и не требовалось.

– Хорошо, я передам ему.

Жаль Сазонова, но и умолять Ольгу из-за него Глеб вдруг расхотел. Да, она хороший врач, но, действительно, есть хирурги и получше. Сейчас он поедет в госпиталь и всех там поставит на уши. Надо будет, профессоров из Москвы под конвоем доставит и лекарства самые лучшие подвезет.

– До свиданья, Ольга Евгеньевна. Счастья вам в личной жизни. – Он нарочно повернулся к ней спиной, чтобы она не уличила его в сарказме.

– Ты куда? – всполошилась женщина.

– В госпиталь. – Дробов снова повернулся к ней лицом.

– Тебе же нужна моя помощь, – с досадой и ожиданием смотрела на него Ольга.

– Ваша помощь нужна моему другу. Но вы правы, ваша помощь нужна и мне. Боевой друг – это даже больше, чем родной человек. Боевой друг не предаст, в бою не бросит, а если будет надо, прикроет тебя грудью…

Ольга поджала губы, уловив скрытый намек. И предала она Глеба, и бросила.

– А почему тогда уходишь, если моя помощь нужна?

– Человеку свойственно заблуждаться. Сазонов думает, что вы можете его спасти. Но вы же не ангел, да, Ольга Евгеньевна? Я раньше думал, что вы ангел, но я заблуждался. Может, и Сазонов насчет вас заблуждается, откуда я знаю.

– Ну, если не знаешь, то иди к черту! – вспылила женщина.

– Счастливо оставаться!

Глеб снова развернулся на сто восемьдесят градусов, подошел к двери, взялся за ручку, но Ольга оказалась быстрей. Она подскочила к нему, схватила за руку, с силой повернула к себе. Руки у нее сильные. Настоящие руки хирурга. Но вместе с тем они у нее и нежные. Только не нужна Глебу ее нежность…

– Стой!

Ольга смотрела на Дробова так, как будто собиралась броситься ему на шею. Но она всего лишь отвела его к приставному столу, заставила сеть.

Сама села напротив. Какое-то время смотрела на него, в сильном душевном смятении заламывая кисти рук, затем сказала:

– Я знаю, что виновата перед тобой.

– Это уже в прошлом.

– Да, но это мешает жить в настоящем.

– Кому мешает?

– Мне мешает… Как-то глупо все получилось. Чертовски глупо…

– Я все знаю. Ты любила Федорина, чтобы забыть его, переключилась на меня, но тут подвернулся более удачный вариант…

– Не все так просто…

– Что было, то было, – оборвал Ольгу Глеб. – Ты поможешь моему другу?

– Он сейчас в госпитале?

– Да, в той палате, где я лежал.

– Обещать я ничего не могу, но я его посмотрю.

– Когда?

– Прямо сейчас и поедем, – поднимаясь, сказала женщина.

Шелковый свой халат Ольга снимать не стала, как была в нем, так и спустилась вниз, к своей машине. Глеб мог бы добраться до госпиталя своим ходом, но она настояла, чтобы он ехал с ней. И вряд ли она хотела похвастаться своей машиной, серебристым паркетником «Лексус». Во всяком случае, в автомобиль она садилась без всякого позерства.

– У меня тоже внедорожник, – усмехнулся он, закрывая за собой дверь. – Все та же «Нива».

– Все та же? Я должна ее помнить? – задумалась женщина.

– Не знаю. Ты должна была мимо проезжать, когда тебя из дома в Становом вывозили. Я на этой «Ниве» приехал. За тобой…

– Нехорошо получилось…

Ольга попыталась вставить ключ в замок зажигания, но получилось у нее это не стразу. Руки от волнения дрожали, да и взгляд был рассеянный.

– Я ее купил, чтобы за тобой ехать. Думал, тебя найду, машина у нас будет… Ну, да ладно, что было, то было.

Не обманул Зубарев, сам лично перегнал «Ниву» к нему в часть. Правда, Глеба искать не стал, передал документы и ключи через дежурного по контрольно-пропускному пункту.

– Все хорошо было, пока я все не испортила, – вздохнула Ольга. – Но ты должен меня понять. Я – врач, он – пациент. Я не могла его бросить. Я не могла позволить, чтобы ты его убил. А ты шел его убивать…

– Может быть, – пожал плечами Глеб.

– Я хотела толкнуть тебя в плечо, но задела голову… Я не могу простить себе этого.

– Чего ты еще не можешь себе простить?

– Я могла дать показания против тебя… – не глядя в глаза Дробова, виновато сказала она.

– Но ты же не дала.

– Да, но я была не на твоей стороне. Я была на стороне Свирида.

– Свирид – твой муж?

– Да, так вышло… Ты думаешь, я его люблю?

– Мне все равно, – пожал плечами Глеб.

– Тебе все равно! – с упреком глянула на него Ольга. – А мне вот не все равно!.. Когда он где-то, мне кажется, что я его ненавижу. Когда он рядом, когда говорит со мной, мне кажется, что люблю до безумия… Ты скажешь, что он бандит. Может быть. Но со мной он ведет себя как обычный человек. Да и не бандит он. Бизнес у него. И мне вот с клиникой помог…

– Я очень рад за тебя.

– Я не хочу, чтобы ты на меня обижался.

– Я на тебя не обижаюсь. И все тебе прощаю. А если спасешь Гену, я буду носить тебя на руках, – сухо, с резиновой улыбкой на лице сказал Дробов.

Вот и объяснились они с Ольгой. Хоть она и сука порядочная, но злости на нее уже нет. Потому что чужие они люди. Потому что нет между ними ничего, кроме воспоминаний, испорченных ее подлостью. И хорошо, если он будет обязан ей спасением Сазонова: хоть что-то будет связывать их в нынешней жизни. Впрочем, он многим людям в этом жизни чем-то обязан, и она будет всего лишь одной из них.

– Я сделаю все, что в моих силах, – с чувством облегчения сказала Ольга и наконец плавно тронула с места машину.

– Я смотрю, муж тебя не обижает, – стараясь избежать сарказма, сказал Глеб. – Своя клиника, машина…

– Не жалуюсь. А у тебя как?

– Ну, жив, как видишь.

– Как желудок?

– Гвозди переваривает.

– А с головой как?

– Да вроде ничего.

Первое время тяжелые физические нагрузки вызывали боль, головокружение, а потом все вроде бы наладилось. Но к этому времени Глеб уже на боевые выходы не подряжался, он планировал и координировал действия разведывательных и диверсионных групп. И еще раз в год приходилось ложиться в госпиталь на обследование и лечение, санаторий – само собой.

– Воюешь?

– Да есть немного…

– Все так же по горам бегаешь?

– Да нет, больше хожу. Штабная работа у меня, но в условиях боевых действий.

– Подполковника получил?

– Бери выше.

– Что, генералом стал?

– Пока нет, но все может быть…

Должность у него полковничья, но ему всего сорок лет и состояние здоровья позволяет служить дальше. И перспектива есть, начальство его ценит… А ведь карьера могла накрыться медным тазом. Если бы не Зубарев, не видать бы Глебу воли…

Зубарев преследовал собственные цели, потому и не жаловал его Глеб. Но все-таки он был ему благодарен за содействие. И ничуть не жалел, что не позволил Веронике наставить ему рога…

Интересно было ему узнать, как там у них жизнь сложилась. Тем более что Вероника продолжала волновать его воображение. Любви, может, и нет, но впечатление от нее осталось. Но не станет он искать с ней встречи. Даже если девушка сейчас одна, не будет он ворошить прошлое. Сама интуиция подсказывала, что эта встреча втянет его в какую-нибудь историю. И не Вероника будет в том виновата, а сам Черноземск, который, как водоворот в бурной реке, может втянуть в себя Глеба и размазать его по всей глубине головокружительных событий… Он уже начинал втягиваться в такой водоворот. Вот, уже едет в одной машине с Ольгой, как бы об этом не узнал ее муж. Вдруг он решит, что между ними случилось нечто, даст волю своим эмоциям и побуждениям… Свирид – мужик горячий, а у Глеба не было никакого желания воевать с ним. Зато он, возможно, захочет спросить с него за прошлое… Нет, надо было добираться до госпиталя своим ходом…

– Значит, до генерала еще не дослужился, но полковником уже стал… Говорят, чтобы до генерала дослужиться, надо жениться на дочери генерала.

– Ну почему же, можно и так выехать.

– Значит, нет у тебя дочери генерала?

– Никого у меня нет.

– Так и не женился?

– Не женился.

– Зря.

Не похоже, что эта новость обрадовала Ольгу, но уж точно не огорчила. И даже голос у нее повеселел.

– Да вот как-то не сложилось.

Два раза он в своей жизни обжегся – на своей первой жене и на самой Ольге, только говорить он ей об этом не стал: боялся опуститься до упреков. Хорошо она выглядит, можно сказать, мечта сорокалетнего мужчины, но нет уже к ней тех чувств, которые душили его, не давали покоя первые несколько лет после расставания. Нет и не будет. Чужой она для него человек, а легкое сожаление об утраченном не в счет…