Читаем без скачивания Экспансия (сборник) - Николай Басов

Рост вдруг обнаружил, что сжимает вилку с наколотым на нее кусочком рыбы, сунул в рот, принялся жевать, не чувствуя вкуса.

– И кто из присутствующих, как ты полагаешь, подходит для… наездничества?

После этого вопроса поесть не пришлось, да и бесполезно было, Рост не чувствовал ни голода, ни жажды, он как-то замер, только не так, когда пребывал в коме из-за слишком плотного участия в сознании Зевса. Он мог ходить, даже говорить, вот только глубоко в нем все равно поселилось отчаяние. Он даже пробовал на Докай раздражиться, что иногда помогало, мол, нашел аргумент – войны испугался, да скорее война и возникнет, если они не будут культивировать гигантов в максимальном количестве и качестве… Но и это не помогало.

Сонечка, как принявшая назад командование на заводе от Просинечки, построила почти весь человеческий состав и по просьбе Ростика прибавила к нему некоторое количество пурпурных. Зачем он так сделал, Ростик и сам не знал. Докай, как некогда Табаск, походил перед строем и, искоса поглядывая на Роста, выбрал Сонечку, Леху Астахова и, к великому удивлению Роста, Сухроба. Правда, на последнего он очень долго смотрел, но… Все-таки попросил его выйти из строя и готовиться, разумеется.

Рост уже стал прикидывать, что придется ему, видимо, и летунов испытать на своей шкуре, как он уже испытывал Гулливера и Левиафана, потому что четвертую персону Докай никак не мог найти, но тут… Так иногда бывает не только в романах, но и в жизни.

Совсем неожиданно, уже под вечер, когда все стали устраиваться на ночь, а выбранная троица под предводительством Ростика сошла в подвал, чтобы жить там до вылупления гигантов из автоклавов, из темного неба на редкость бесшумно на антиграве вынырнул Леха Костыльков. Он был в форме и, по его словам, получил приказ добиться от Гринева доклада, как тут обстоят дела, чтобы еще этой же ночью вернуться в Боловск.

Ростик посидел с ним немного, но не очень долго. Вести, которые рассказал Костыльков, были грустными. На юге все получалось неважнецки, высадить ихну почти не удалось, хотя двары и попытались поздней осенью немного помочь. Но комши вдруг стали сильнее, или у них за лето-осень прибавилось население, и они сумели мобилизоваться. Тактика Евы, как и ее сотрудничество с черными крейсерами, оправдывала себя… но не слишком. Война на истощение теми силами, которые человечество сумело выделить, привела, скорее, к истощению возможностей и ресурсов людей, а не пауков. И с этим теперь приходилось считаться.

Ростик слушал его не очень внимательно, почему-то это не трогало его, как раньше, когда он напрямую занимался переселением пурпурных на юг, когда выстраивал свой план с травой-ихной… И он понял, почему остается таким безучастным только тогда, когда в Ростикову каморку, где они сидели с Костыльковым, вдруг ввалился Докай.

Он постоял, посмотрел и едва ли не театральным жестом ткнул в Костылькова пальцем.

– Рост-люд, думаю, тебе не придется становиться наездником летуна. Четвертым для этой кладки будет он.

И Ростик почему-то почувствовал облегчение, словно с него сняли очень тяжкую заботу, с которой, скорее всего, он бы и не справился. И одновременно он понял, что то представление о будущем Костылькова, которое однажды уже посетило его в Одессе, совершив необходимое количество превращений, пришло к своему разрешению. Теперь этому парню некуда было деться, только следовать своему пути… Который, как Ростик и раньше отлично видел, должен был плохо закончиться. И не исключено, что не только для одного Костылькова, но для всего человечества Полдневья. Да, такое тоже могло получиться, просто этот парень оказался чуть более читаемым индикатором, чем другие, не больше.

Глава 30

Боловск миновали скучно и молчаливо. Докай определенно хотел поскорее оказаться на своем корабле, он так поднажал на Ладу, которая работала на рычагах, что и объяснять ничего не следовало. Она лишь заложила крен влево-вправо, должно быть, приветствуя родной аэродром, и двинула дальше.

А вот Ростику все казалось непростым. Он даже Докай, который, наверное, опять его читал, перестал стесняться. Ему было грустно, он даже не злился по поводу того, что с этим, таким важным заданием не справился.

Нет, он пытался, пробовал, даже настаивал на своем желании рекрутировать Докай в союзники человечества, но вот – ничего не вышло. И дело было, конечно, не в том, что он что-то пропустил, чего-то не понял… Хотя, разумеется, отчасти и в этом.

Он просто не увидел какой-то возможности, спрятанной настолько глубоко, что даже Докай, которому и слова-то были не нужны, который читал человечество, словно открытую книгу, не увидел ничего, достойного сотрудничества с этой расой.

Наверное, Докай считал, что и так помог людям, хотя бы потому, что разобрался с последней кладкой летунов. Все четыре отобранных наездника забрались в своих птерозавров и вполне успешно стали их осваивать… Но ведь хотелось большего!

Или людям всегда хочется большего? Может, люди потому-то и считаются такими неугомонными, что просто они – жадные? Хотя, при чем тут жадность, он-то, Рост-люд, отлично знает, что за эту неудачу, по чьей бы вине она ни произошла, придется расплачиваться кровью, смертями людей… которых осталось очень мало, катастрофически мало.

Лада повернула голову в кабинку к Ростику, который сидел за пушками под стеклянным колпаком на спине антиграва.

– Сходи-ка назад, командир, посмотри, что с нашими загребными. У меня почему-то тяга… меняется.

Рост послушно поднялся, посмотрел, оба вырчоха работали так, что от них пар шел. Работа им нравилась, они улыбались в своей жуткой манере. Батат даже, нимало не стесняясь, сбросила верхнюю часть комбинезона, повязала вокруг бедер, так делали танкисты в жаркие дни на Земле, ее вполне женская грудь под потемневшей от пота полотняной распашонкой без рукавов немного стесняла движения, или наоборот – разгоняла кровь. Барон посматривал на нее с восторженным аппетитом, его жена ему в этот момент очень нравилась.

На всякий случай Ростик посмотрел, сколько осталось топливных таблеток для котлов, и выяснилось, что не очень много. Почему-то люди-выдры жгли топливо, словно продирались сквозь джунгли, а не плыли плавнейшим образом по суховатому, зимнему и такому легкому воздуху.

– Вы бы, ребята, не слишком усердствовали, все-таки не на дальнюю дистанцию полет, – сказал вырчохам Рост.

– Им-мно, – подтвердила Батат с акцентом, вызванным строением ее челюстей. – Хоч-ся разг’реть… с’бя.

Ростик кивнул, погладил почти горячий бок котла и вернулся на свое место.