Читаем без скачивания Заклинатель - Фиона Хиггинс

Бьяг отвесил поклон и улыбнулся. Слушатели восторженно зааплодировали.

Алуф Заболткинс даже встал и воскликнул:

— Браво! Браво! Бьяг, это было прекрасно! Рассказ замечательный. Верю безоговорочно, что если кто и мог пережить ночь на той самой горе, так это ты!

— Ну а как насчет песни? Одной из тех, о которых ты так часто вспоминаешь? — предложила миссис Сытвуд.

Лицо Бьяга опять просияло, и он поспешил удовлетворить просьбу. Едва он допел одну песню, тут же начал другую (у него был огромный репертуар); мистер Пантагус, Алуф, а иногда и миссис Сытвуд с удовольствием ему подпевали. А вот Пин из последних сил боролся с зевотой.

Юнона тронула его за плечо.

— Идем со мной, — позвала она.

Поколебавшись, Пин все же поднялся с лавки и двинулся вслед за девушкой вверх по лестнице. В холле, вдали от камина, царила прохлада, и сонливость будто рукой сняло.

— Куда мы идем? — спросил Пин.

— Миссис Сытвуд попросила, чтобы я проводила тебя в твою комнату, — бросила через плечо Юнона; мальчик сильно отстал: она дошла уже до середины коридора.

— Тогда подожди меня! — крикнул Пин и побежал догонять ее.

ГЛАВА 19

Беспокойная ночь

Тяжело дыша, Пин устремился вслед за Юноной вверх по бесконечной винтовой лестнице, потом по бесчисленным изгибам множества узких коридоров. Изнутри дом миссис Сытвуд был похож на настоящий лабиринт, и в конце концов Пин окончательно потерял чувство направления — он понятия не имел, где теперь север, юг, восток и запад. Но вот молчаливая проводница открыла узкую дверь, у порога которой начинались ступени последней винтовой лестницы, ведущей на чердак, к крошечной комнатке с таким низким потолком, что даже в центре ее невозможно было распрямиться и стать в полный рост.

— Ну вот, — с улыбкой сказала Юнона и вручила мальчику свечу.

Пин поднял ее повыше, оглядывая комнату с удивлением и любопытством, которые очень быстро сменились чувством глубокого удовлетворения. Комнатка, конечно, была очень тесной, зато благодаря малым размерам ее было легко протопить: в углу, в миниатюрном камине, ярко пылал огонь. Окно, прорубленное в крыше, было залеплено мерзлым, слежавшимся снегом. Пол сложен из широченных дубовых досок. Значительную часть пространства занимала деревянная кровать, на которой лежали шерстяные одеяла и пышная подушка. В изножье кровати стоял сундук, а на нем — таз и объемистый кувшин с водой.

— Ну как, подойдет?

— Комната просто великолепная, — восторженно ответил Пин, — Я о таком даже мечтать не мог. Только… сколько это стоит? — с беспокойством спросил он.

— Шиллинг в неделю, — сказала Юнона.

Бертону Флюсу он платил четыре шиллинга.

— Под одеялом лежит ночная рубашка, а в сундуке есть кое-какая одежда — пользуйся, если хочешь.

— Спасибо, — ответил Пин.

Они с Юноной ни словом не обменялись по поводу той странной ночи в целла-морибунди, но Пину казалось, что между ними установилось какое-то особенное взаимопонимание.

— Не за что. — Девушка улыбнулась и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Пин внезапно почувствовал, что устал смертельно; он поспешно скинул одежду, с удовольствием влез в теплую ночную рубашку и нырнул под одеяло. Балки, поддерживающие потолок и одновременно крышу здания, оказались всего в нескольких дюймах от лица мальчика, но ему было все равно. Он был сыт, ему было тепло; чего еще можно желать? Он поздравил себя с необыкновенной удачей, выпавшей на его долю. Долгие недели, прожитые в доме Бертона, полном крыс, мышей, шума и насекомых, остались теперь позади. Ему вспомнились слова матери, которые она частенько повторяла: «Чем тяжелее испытание, тем слаще награда». До чего же она обрадовалась бы, если б знала, как повезло ее сыну.

Пин подтянул одеяло повыше — грубая шерсть уколола ему подбородок: значит, не сон. Он слышал, как где-то внизу скрипят половицы, — видимо, остальные тоже отправились спать. Мысли его стали путаться: он думал о Сивилле и мистере Пантагусе, и о мадам де Коста, и, конечно же, о Юноне. Ведь они могли бы подружиться. Пин решил, что с утра непременно поговорит с ней по душам. Затем глаза мальчика закрылись, дыхание стало тише — и он заснул.

Юнона жила на другом этаже. В это время она уже тоже лежала в постели, но заснуть не могла. Тот самый мальчик со странными глазами появился вдруг совершенно внезапно, ниоткуда; Юнону это беспокоило и в то же время будило в ней любопытство. После ночного происшествия с Сивиллой и после второй встречи в таверне «Ловкий пальчик» девушка даже предположить не могла, что пути их снова пересекутся. «Он явно узнал меня, — размышляла она, переворачиваясь на другой бок. — Всякий раз, когда я поднимала на него взгляд во время ужина, он смотрел на меня».

Юнона, конечно же, слышала об Оскаре Карпью — кто же о нем не слышал? Но она была совершенно уверена, что миссис Сытвуд не станет судить об одном человеке по поступкам другого, даже если они близкие родственники. Она бы с готовностью подтвердила, что в городской тюрьме множество узников, единственное преступление которых — бедность.

«До чего же странная складывается компания, — думала Юнона. — Бьяг и Алуф, Бенедикт да и я сама, а теперь еще и помощник гробовщика, замешанный в убийстве, хотя и не лично, а через отца…» Эти и подобные мысли кружились в ее голове; время шло, а заснуть все не удавалось. Юнона знала средство, как с этим справиться. Минутку она еще полежала в нерешительности, вспоминая слова Бенедикта, но в конце концов все-таки вытащила из-под кровати чемодан с травами. Об этом она подумает как-нибудь в другой раз. Не сегодня.

Пин не понял, что именно его разбудило, — возможно, просто птица опустилась на крышу. В любом случае что-то его напугало. Он сел в кровати; сердце его все еще колотилось о грудную клетку, как молоток каменщика, мостящего улицу, о непослушный булыжник. Кругом царила почти полная темнота, не считая нескольких бледных искр, тлевших в камине. Что это за место? Как он здесь оказался?

А, дом миссис Сытвуд, вспомнил Пин, и в душе его колыхнулось чувство благодарности. Мальчик свернулся калачиком и подтянул одеяло повыше, по самые уши. Вот бы вернуться обратно, в тот же сон. Но тут кончик его чуткого носа слегка задергался: в комнате чем-то запахло. Сквозь доски пола просачивался какой-то сладковатый аромат.

Пин приподнялся на локте и принюхался; потом затеплил свечу от углей и пошел на запах — сперва вон из комнаты, потом вниз по лестнице. Оказавшись в коридоре, он сразу понял, где находится источник запаха: из-под ближайшей двери пробивалась струя плотного дыма. Некоторое время Пин постоял, прижавшись носом к деревянным доскам, но противиться запаху было невозможно. Не успев даже сообразить, что он делает, Пин взялся за ручку двери, но повернуть ее не успел: дверь открылась сама и мальчик оказался лицом к лицу с бледным как смерть существом — должно быть, вампиром.