Читаем без скачивания Охотники за алмазами - Георгий Свиридов

И чем больше он знакомился, изучал Сибирь, тем явственнее вырисовывался обширный древний горный район Средне-Сибирского плоскогорья, который раскинулся между двумя великими сибирскими реками Енисеем и Леной, именуемый в научных трудах Сибирской платформой. И чем глубже изучал Владимир Степанович, тем явственнее обозначались сходные черты этой самой Сибирской платформы с Южной Африкой — такие же горизонтально залегающие осадочные породы, такие же мощные извержения базальтов… Захватывало дух от таких сравнений.

Но это были лишь смелые гипотезы, которые необходимо научно доказать, подтвердить конкретными неопровержимыми данными. Потребовалось множество дополнительного материала. Бесконечных лабораторных анализов и исследования. Сопоставлений геологических карт. Не так-то просто произнести утверждающее слово о родстве этих, так не схожих в климатическом отношении районов земного шара.

Кое-кто даже открыто улыбался!

— Ну, что вы, Владимир Степанович, упаси вас бог! Что есть общего между вечной мерзлотой и знойными степями Африки?

— Я сравниваю не то, что находится на поверхности, а то, что лежит под поверхностью. Не путайте географию с геологией, дорогой.

— Как знаете, как знаете… Но пока не очень убедительно.

Но Соболев сам все больше и больше убеждался, что сибирские траппы, основные тяжелые породы, выброшенные из глубинных земных недр, почти полностью совпадают с описаниями африканских долеритов Карру, тех основных пород, которые составляют плоскогорье Южной Родезии. Породы эти очень прочные и стойкие, их даже вода, которая в единоборстве с любыми иными горными породами всегда выходила победителем, не смогла одолеть за прошедшие тысячелетия. При взгляде на карту бросается в глаза даже неискушенному человеку прямолинейность могучего Енисея и крутая изогнутость не менее могучей Лены. Они с двух сторон охватывают Сибирскую платформу, которую иногда еще именуют Ленско-Енисейским плато. Нет сомнения, что русла полноводных сибирских рек как бы очерчивают район, который оказался им не по зубам, который, видимо, имеет свои особенности в строении земной коры.

Начинается углубленное исследование Сибирской платформы. Она представляет собой обширное плато, которое медленно возвышается с севера на юг. Весьма характерными признаками этого района можно назвать столовые высоты, которые служат естественной границей огромных водораздельных территорий. Много плоскогорий и нагорий. Но главное — геологические структуры. Очень, очень все похоже на Южную Африку, только своими размерами значительно превосходит ее. Ведь территория Сибирской платформы больше всей Западной Европы.

Нужны были новые подтверждения. И они скоро появились. Геологи Кордиков и Кабанов привезли из верховьев Хатанги и Майеро многочисленные образцы горных пород. Несколько серых камней сразу же обратили на себя внимание Соболева. Их подвергли лабораторным анализам и исследованиям. Выяснилось то, что и хотел доказать Владимир Степанович: камни, вернее привезенные образцы, принадлежат к ультраосновным породам, иными словами, они являются кровными братьями тех пород, из которых состоит алмазоносное Южно-Африканское плоскогорье!..

Вывод напрашивался один. На Южно-Африканском и Средне-Сибирском плоскогорьях миллионы лет назад произошли гигантские извержения тяжелых глубинных пород. Возможно, эти извержения происходили в одно и то же время. И еще известно, что в Южной Африке такие извержения магмы закончились мощными взрывами газов, которые скопились где-то внутри на громадной глубине. В результате этих взрывов газы пробили в толще вышележащих пород своеобразные жерла, конусообразные трубки, в которых и застывала магма, содержащая в себе кристаллы алмазов. Следовательно, если имеются такие трубки на Южно-Африканском плоскогорье, то они могут быть и на Сибирской платформе!

Научно обоснованное предположение Соболева горячо поддержал известный минералог и крупнейший специалист по алмазам Александр Петрович Буров, который пристально следил за работой ученого. Он верил в него, поддерживал дружескими советами. В те годы среди специалистов твердо господствовало мнение, что алмазов в нашей стране нет. Скептики не раз советовали Бурову оставить «ненужную затею», не искать того, чего нет в нашей природе. Но он был неутомим, и неудачи лишь больше разжигали его сердце, порождали новые силы. Он знал, что в самом конце прошлого века геолог Мамонов нашел на реке Пит, на Енисейском горном кряже, два маленьких алмаза. В своем дневнике Мамонов записал:

«Не сомневаюсь, что и в других местах Сибири отыщутся алмазы».

О находках драгоценных камней на северо-западе Якутии сообщал еще в двадцатых годах вилюйский краевед и учитель Староватов. О возможных находках алмазоносных месторождений предсказывал и видный советский геолог и минералог Н. М. Федоровский, который посетил Южную Африку в начале тридцатых годов, где проходил Международный геологический конгресс. Федоровский был делегатом от молодого советского государства. Вернувшись на родину, он в 1934 году выпустил книгу «В стране алмазов и золота», в которой писал:

«Судя по примеру Южной Африки, алмазы нужно искать в области распространения тяжелых магнезиальных магм… И хотя в Советском Союзе тип южноафриканских месторождений пока не встречен, возможно, он будет найден в многочисленных вулканических областях Сибири и Северного Урала».

А сам Александр Петрович, во время экспедиции в Сибирь, нашел там крохотный осколок алмазного кристалла.

— Ваш труд, ваши выводы, — сказал Буров Соболеву, — это замечательное научное открытие. Оно, словно компас, указывает пути для геологической разведки.

Необходимо было действовать. Буквально накануне Отечественной войны в Госплане СССР состоялось специальное совещание геологов. Владимир Степанович выступил с докладом.

— Вопросам поисков кимберлитов и алмазов должна уделять внимание каждая экспедиция, работающая на севере Сибирской платформы, — убедительно доказывал Соболев. — Особенно нужно обратить внимание на поиски алмазов в разрабатываемых россыпях благородных металлов в районах Норильска и на Вилюе.

Война помешала осуществить задуманное. Карты и исследования пришлось отложить на долгие четыре года.

Накануне войны, в те самые годы, когда Соболев теоретически обосновывал сходство Южно-Африканского плоскогорья и Сибирской платформы, молодой кандидат наук, геолог Михаил Одинцов ведет поиски сибирских алмазов.

А «заболел» он камнями весной 1931 года, когда в Иркутске состоялся первый краевой съезд ученых. На повестке дня важный вопрос — освоение богатых недр Сибири. В Иркутск приехали многие известные ученые, академики, среди них и знаменитый академик А. Е. Ферсман. Михаил приложил все усилия и раздобыл билет на краевой съезд. Он в то время учился на втором курсе биологического факультета, а в свободное время был экскурсоводом в геологических залах Иркутского музея.

Выступление академика Ферсмана произвело на Михаила неизгладимое впечатление. Он слушал ученого затаив дыхание, впитывая, словно губка, каждое слово, каждое научное предположение. И на этом съезде Одинцов принимает решение круто изменить свою жизнь. Он не биолог, а — геолог. Так подсказывает сердце. И Михаил, чтобы утвердиться в правильности своего решения, устраивается коллектором в геологическую партию и отправляется в тайгу, на водораздел между реками Илимом и Ангарой. Потом проводит первую самостоятельную съемку горы Рудной, что находится в двухстах километрах от Братска. Еще год спустя он на Коршунихе. Одинцов становится признанным геологом. Совершает сложный и трудный маршрут: во главе поискового отряда прошел все семьсот километров по таежным дебрям от станции Тайшет до берегов Лены.

Накануне Отечественной войны, весной 1941 года, молодого ученого кандидата геолого-минералогических наук приглашают в Восточно-Сибирское геологическое управление.

— Ознакомьтесь с этим любопытным документом, — сказали ему. — Его недавно обнаружили в якутских архивах.

Пожелтевшие от времени бумаги. Михаил обратил внимание на дату — 1790 год. Он с нескрываемым любопытством прочел распоряжение иркутского губернатора, который приказывал направить команду во главе с сержантом Степаном Поповым в Сунтарское урочище и далее

«вверх Вилюя-реки, по речкам, называемым Антарады, Батобти и озера Чоны, Можары, через хребты Олений, реки: Анбары, Хатунки и Кулусунах к изысканию зеленых куриозных произрастаний и каменьев, так и в горах окаменелостей, заслуживающих внимания ко употреблению».

Этому, как видно из документов, геологическому отряду предлагалось

«о каменьях всякого рода, — какую в себе доброту имеют, стараясь оное всемерно познавать противу описания, зделав ему, колико можно, и познание; и противо того, взять каждого роду по пристойному числу, которые вывезти со всем описанием прямо ко мне, не доверяя отнюдь никому оного ни в чьи руки».