Читаем без скачивания Летун. Другая история. - Андрей Изюмов

— Так и есть. Меч в руке мне гораздо привычнее, чем кисть парящая в воздухе перед моим лицом. Еще я могу читать мысли, но этим ограничивается весь мой потенциал.

— Я вот все чаще замечаю, что универсальных телекинетиков гораздо больше, чем ограниченных в возможностях. Так ведь?

— Нет. Очевидно, тебе просто на них везло, — ответил Самурай. — Семьдесят процентов состава Организации в чем-то ограничены. Нам просто не известен способ, чтобы «апгрейдить» себя. Я бы с удовольствием научился летать. Хотя, вот Стелла и Кевин МакАртур, если ты его помнишь, чистые летуны. И они мечтают о телекинезе, готов спорить.

— Меня «прокачали» в свое время, — поделился Андрей. — И тот человек уверял, что сделал это нарочно, будто способ был ему известен, а я только лишь послужил экспериментом. Изначально я тоже был всего лишь летуном.

— И кто тебя «разогнал»?

— Он уже мертв. И знание кануло в лету вместе с ним. Его звали Фредди Лонг.

— Хм, — задумался Диллон. — Если я не ошибаюсь, то так звали мужа Стеллы. Или парня. Я точно не помню, кто он, но имя сто процентов слышал.

— Да ну. Навряд ли Фредди — такое уж редкое имя. Увидеть бы фото, тогда я мог бы говорить точно.

— Не увидишь, — в тон ему возразил Джекс. — Стелла говорит, что он пропал без вести. А фото я видел. Типичный задохлик. Ничего серьезного, оценивая внешность. Но Стелла говорит, что у него, вроде бы, под тридцать кистей было. Не твой тип?

— Нет, — Андрей собрал всю свою волю в кулак, чтобы сохранить самообладание и не выдать себя. — Тот был простым старым ученым с единственной кистью.

— Черт, для меня просто невыносимо слушать твой дикий акцент, — поморщился Джекс. — Давай все же изменим кое-что, а?

— Это то, о чем мы начинали говорить во время речи Картера?

— Точно, — подтвердил Диллон. — Знаешь, кое-чего нам уже удалось достичь на ниве исследования человеческого разума. Никто из вас, похоже, не представляет и сотой доли тех возможностей, что подарила нам эволюция. Все развлекаются с кистями и левитацией, кое-кто стирает память и меняет воспоминания, но, при этом, ни один из них не думает о том, что любое знание можно отдать человеку так же, как дается ему ложная память, которой раньше не было. Мозг — пустая, или, скорее, не до конца заполненная чаша. И в нее можно вливать знания, пока есть место для этого. Безусловно, формулировка грубая, но так попросту нагляднее. Теперь вопрос. Тебе необходимы знания десятков разных языков? Я имею в виду, что я могу дать все это тебе прямо сейчас.

Андрей замер.

— Естественно, мне это необходимо! Как происходит процесс?

— Это быстро, — Диллон вызвал кисть и запустил ее прямо внутрь черепной коробки Андрея.

Каждой клеткой своего тела Андрюха прочувствовал мощнейшую волну энергии, проникающую в его голову. Мозг начинал болеть, в глазах темнело, а потом резко все прекратилось.

— Вау! — Андрей резко вскочил с места и схватился руками за голову. Выдохнул, стараясь привести голову в порядок. — И все? Что теперь я могу? What can I do?[1] Jetzt kann ich tun?[2] Pour l'instant je peux faire?[3] Охренеть! Невероятно просто!

Диллон сидел как вкопанный, будто переваривал внезапно шокировавшую его информацию.

— Что такое? — Андрюха насторожился.

Самурай поднялся со стула, и в ту же секунду с обеих сторон шеи Андрея появились серебристые катаны.

— Выходим медленно из паба, байкер, — отчетливо сказал Джекс на русском языке.

— Когда ты успел все считать? — отрицать что-то было уже бесполезно, Андрюха старался тянуть время, оценивая ситуацию.

— Со временем научишься, — отчеканил Джекс. — На выход!

— Но если я подчинюсь, то вы меня все равно убьете. Или зачистите под овощ. Эл уже пытался. Какой смысл мне подчиняться? Тогда уж отсеки мне голову прямо здесь!

— Заткнись и иди к дверям!

— Твою мать! — Андрей, как только мог, изобразил на лице первозданный ужас. — Это что Картер там? — ткнул он пальцем за спину Диллона.

Самурай потерял концентрацию всего на пару секунд, машинально покосившись через плечо. Две кисти возникли прямо возле лезвий и отбили мечи в стороны. Прежде чем Джекс успел спроецировать их заново, серебристый кулак влетел четко в его челюсть, отправив Самурая в нокаут.

Люди вокруг повскакивали со своих мест.

— Воды! — заорал Андрей по-английски и подбежал к Диллону. — Человеку плохо! Дайте воды!

«Выкрутился. Невероятно!»

Процедуру изменения чьей-либо памяти он практиковал уже не один раз.

12

— Я, все же, правильно сделал, что не разобрал сумку до конца, — сказал Уэс, почесав затылок. — В конечном счете, мне так ничего толком и не понадобилось.

Двумя кистями он собрал в кучу все свои вещи, которые успел достать за эти пару дней и запихнул этот ком в свою дорожную сумку.

— Шедеврально! — прокомментировал Тайлер. — И как люди живут без этого?

— Скажи, а ты руками вообще не работаешь? — Андрей окинул его насмешливым взглядом. Он собрал свои вещи собственными руками заранее, а не тянул до последней минуты, подобно соседу, и теперь просто ждал Уэса.

— Ну… — задумчиво протянул Тайлер. — Пожалуй, иногда работаю…

Он застегнул сумку и продолжил:

— Не знаю, как ты, а я рад, что мы сваливаем отсюда. Этот готический замок с его кельями, фресками, статуями и фонтанами вводит меня в состояние, близкое к панике. Неприятно жить в декорациях для какого-нибудь ужастика.

— Да. Я и сам не в восторге от этого. И вовсе не прочь взглянуть на Париж, — Андрей ненадолго задумался и продолжил, — а что? Увидеть Париж и умереть…

— Не неси чуши, это делает людей умнее хотя бы на вид, — мигом осек его Уэсли.

Андрюха усмехнулся.

— Да это просто-напросто красивая крылатая фраза. Я не собираюсь там умирать.

— Я думаю, что ни один из уже уничтоженных телекинетиков не собирался умирать, — холодно ответил Уэс.

Андрей резко тряхнул головой, прогоняя все мрачные мысли, и, схватив свою сумку, вскочил с кровати.

— Брось! — почти закричал он. — Впереди Франция! Париж, море любви, перспектив и романтики! Представь только, сколько прекрасных девушек ты можешь встретить на своем пути!

Уэс улыбнулся.

— Вообще-то мы отправляемся на охоту, а не для того, чтобы переспать с каждой из них.

— Да? — Андрюха картинно изобразил удивление на лице. — Я думал, что охота — дело косвенное! Представь, а вдруг там будет настолько крышесносяще, что мы напрочь забудем о задании и обретем новую жизнь?

— Твои бы слова, да Богу в уши, — Уэсли улыбнулся очень грустно, так, что у Андрея даже на какую-то секунду потяжелело на душе. — Ладно, пойдем. Не думаю, что можно опаздывать.