Читаем без скачивания Классики и психиатры - Ирина Сироткина

74 Цит. по: Баженов Н.Н. Больные писатели и патологическая литература. С. 36.

75 Там же. С. 28.

76 Алекс де Лонге, цит. по: Frank J. Through the Russian Prism. P. 183.

77 Rieff P. Freud: The Mind of the Moralist. Garden City, N.Y.: Anchor Books, 1961. P. 50.

78 Mobius P.J. Ausgewalte Werke. Vol. 1: J.J. Rousseau. Leipzig: Barth, 1909.

P. xi.

79 Цит. no: Frank J. Dostoevsky: The Seeds of Revolt, 1821–1849. Princeton: Princeton U.P., 1976. P. 381.

80 Аменицкий Д.А. Психопатология Раскольникова, как одержимого навязчивым состоянием // Современная психиатрия. 1915. № 9. С. 388.

81 Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. С. 329–330.

82 Баженов Н.Н. Больные писатели и патологическая литература. С. 39–40.

83 Правда, комментируя это высказывание, коллега Баженова, психиатр М.О. Шайкевич, писал: «Бросается в глаза еще специальное психиатрическое недоразумение. Неужели периодические психозы и даже эпилепсию можно считать только за дисгармонию, неустойчивость, происходящую не от вырождения, а от прогенерации высшего психического типа?» (Шайкевич М.О. Психопатологический метод в русской литературной критике // Вопросы философии и психологии. 1904. № 3. С. 315).

84 Кутанин М.П. Бред и творчество // Клинический архив. 1929. Т. 5. Вып. 1. С. 34.

85 Каннабих Ю.В. Заметки о «нормальном» и «ненормальном» (схема) // Психотерапия. 1913. № 2. С. 7.

86 Манн Т. Достоевский — но в меру // Собр. соч. М.: Худож. лит-ра, 1961. Т. 10. С. 338–339 (выделено Т. Манном. — Я.С.); см. также: Пузырей А.А. Драма неисцеленного разума (Михаил Зощенко и его «Опыт о человеке»: заметки психолога) // Зощенко М.М. Повесть о разуме. М.: Педагогика, 1990. С. 149–183.

87 Ellenberger H.F. The concept of «Maladie cr6atrice» // Beyond the Unconsciousness. Essays of Henri F. Ellenberger in the History of Psychiatry / Ed. M.S. Micale. Princeton: Princeton U. P., 1993. P. 328.

88 Элленбергер указывает на то, что такую творческую роль болезнь могла играть в судьбах Ф. Ницше, 3. Фрейда и К.Г. Юнга, но ничего не пишет о развитии самой идеи в их работах. Между тем ее родство с психоанализом было отмечено уже в первой половине XX века. См., напр.: Trilling L. Art and neurosis // The Liberal Imagination. New York: Viking Press, 1945.

89 Cm.: Murray P. Introduction // Genius: The History of an Idea / Ed. P. Murray. New York: Basil Blackwell, 1989. P. 2.

90 Нордау М. Психофизиология гения и таланта / Пер. М.Н. Тимофеевой / Под ред. В.В. Битнера. СПб.: Издание «Вестника знаний», 1908.

С. 37.

91 Shaw G.B. The Sanity of Art: An Exposure of the Current Nonsense about Artists being Degenerate. London: Constable and Co, 1911. P. 89.

92 Lombroso C. The Man of Genius. P. 209, 240.

93 Magnan V., Legrain P.M. Les Deg6neres (6tats mentals et syndromes episodiques). Paris: Rueff, 1895; Ellis H.H. The Criminal. 3rd ed. London: Walter Scott, 1901. P. 160.

94 Цит. no: Bridgwater P. Nietzsche in Anglosaxony: A Study of Nietzsche’s Impact on English and American Literature. Leicester: Leicester U.P., 1972. P. 19.

95 Цит. no: Nisbet R. History of the Idea of Progress. New Brunswick and London: Transaction Pubis., 1994. P. 176.

96 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. Jl.: Наука, 1974. Т. 10. С. 94. Это место «Бесов» цитирует биограф Достоевского Джозеф Франк, находя отклик мысли Достоевского у философа Людвига Фейербаха, который в «Сущности христианства» писал: «Необходимым поворотным пунктом истории будет тот момент, когда человек осознает и примет, что понятие Бога есть не что иное, как понятие человека как вида. <…> Homo homini Deus est — вот великий практический принцип, вот ось, вокруг которой вращается мировая история» (См.: Frank J. Dostoevsky: The Miraculous Years, 1865–1871. Princeton: Princeton U.P. 1995. P. 481).

97 Эта привычка сохраняется и сейчас, например, в попытках найти «корреляты» выдающимся способностям в ЭЭГ мозга. См., напр.: The Exceptional Brain: Neurophysiology of Talent and Special Abilities / Ed. L.K. Obler, D. Fein. New York: Guilford Press, 1988.

98 Одно из последних исследований, посвященных френологии (Wyhe van J. Phrenology and the Origins of Victorian Scientific Naturalism. Aldershot: Ashgate, 2004).

99 Нордау М. Психофизиология гения и таланта / Пер. с нем. СПб.: Вестник знаний, 1908. С. 37.

100 Nordau М. The psychophysiology of genius and talent // Paradoxes / Trans, from the German. Chicago: L. Schick, 1886. P. 116–202.

101 Ковалевский П.И. Вырождение и возрождение. Социально-биологический этюд. СПб.: Акинфиев и Леонтьев, 1899. С. 108 (выделено Ковалевским. — И.С.).

102 Баженов Н.Н. Символисты и декаденты. С. 33.

103 Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 211–212; Баженов, цит. по: Шайкевич М.О. Психопатологический метод в русской литературной критике // Вопросы философии и психологии. 1904. № 3. С. 315.

104 Bajenoff N. Gui de Maupasant et Dostoiewsky. P. 36.

Глава 3 Толстой и зарождение психотерапии в России

Скорбный лист № 1 [Лев Николаевич]. Сангвинического свойства. Принадлежит к отделению мирных. Больной одержим манией, называемой немецкими психиатрами Weltverbesserungswahn1. Пункт помешательства в том, что больной считает возможным изменить жизнь других людей словом. Признаки общие: недовольство всем существующим порядком, осуждение всех, кроме себя, и раздражительная многоречивость без обращения внимания на слушателей. Частые переходы от злости и раздражительности к ненатуральной слезливой чувствительности. Признаки частные: занятия несвойственными и ненужными работами: чищенье и шитье сапог, кошение травы и т. п. Лечение: полное равнодушие всех окружающих к его речам, занятия такого рода, которые бы поглощали силы больного2.

Крепкое здоровье Льва Николаевича Толстого (1828–1910) упоминалось в мемуарной литературе столь часто, что стало частью его образа. Д.С. Мережковский противопоставил «здоровье» Толстого и «болезненность» Достоевского как два типа таланта и два полюса духовного развития. Слава о несокрушимом здоровье писателя распространилась и за пределы России: Стефан Цвейг отзывался о нем как о воплощении физической и духовной силы. Тем не менее это не защитило Толстого от ярлыка душевного расстройства, который повесили на него критики. Свобода, независимость, неукротимая энергии писателя создавали для этого немало поводов. Его произведения, философия и повседневная жизнь выходили за общепринятые рамки и не укладывались в стандартные классификации. Это стало особенно явным, когда в конце 1870-х годов Толстой, неожиданно для своих современников, прекратил писать беллетристику и перешел на публицистику и философствование. Появилась масса недовольных: читатели лишились удовольствия читать, а литературная критика — критиковать новые романы; власти увидели в Толстом революционера, а радикалы, напротив, сожалели, что он не пошел в своей оппозиционности настолько далеко, насколько им бы хотелось. За проповедь собственной версии христианства Русская православная церковь прокляла и отлучила писателя. Как и в случае с Гоголем, критики Толстого нашли поддержку у психиатров, и те стали подыскивать диагноз его «душевному расстройству».

Толстой отвечал на критику критикой: когда мир решил, что он безумен, он объявил безумным весь мир. Для многих его современников, включая врачей, мнение Толстого оказалось влиятельнее мнения его противников. Некоторые психиатры даже использовали учение Толстого в своей собственной борьбе против пессимизма традиционной психиатрии, считавшей, что подавляющее большинство заболевших обречены. Они возлагали надежды на новый метод лечения — психотерапию. Возникла она не в общественных психиатрических больницах — приютах для неизлечимых больных, а в небольших частных лечебницах для «нервнобольных и переутомленных». Частные клиники и санатории и стали тем социальным пространством, в котором только и могла развиваться психотерапия. Хотя создавались эти учреждения с коммерческими целями, практиковавшие там врачи увидели возможность оргауизовать их жизнь на толстовских началах — простую, трудовую и коллективную, ведущую к «очищению души». Одним из таких психиатров-«толстовцев» был Н.Е. Осипов (1877–1934), один из наиболее активных пропагандистов психотерапии и психоанализа в России, а потом и в Восточной Европе.

Невроз Толстого

В 1897 году итальянский психиатр Цезарь Ломброзо, автор нашумевшей книги о душевной болезни и гениальности, приехал в Москву на медицинский конгресс. Помимо конгресса, его привела надежда встретиться с Львом Толстым; он писал ему и получил приглашение в Ясную Поляну. Однако власти дали итальянцу понять, что не будут в восторге от его встречи с опальным писателем. Ломброзо пришлось нанести визит московскому генерал-полицмейстеру: тот всеми силами пытался отговорить его от поездки к Толстому. Как рассказывал Ломб-розо, генерал «принялся энергически кружить рукою в воздухе и, наконец, сказал: