Читаем без скачивания Туманы Эвернесса - Джон Райт

— Вы тоже должны идти, сэр, — изо всех сил крикнул офицер. — Шериф сказал — все!

Тим опять взглянул на верхушку холма, и тут молния ударила прямо в то место, на которое он смотрел. Офицер вздрогнул, а Меган вскрикнула.

Ослепленный послесвечением, Тим, тем не менее, на мгновение увидел силуэт высокого бородатого мужчины в черном плаще, сражавшегося с молнией, похожей на змею из синего огня: змея извивалась и пыталась укусить, человек вбивал ее в землю.

— Пойдемте, сэр, — опять крикнул офицер полиции.

— Берите девочку в машину, — прокричал в ответ Кернс. — Мне надо закрыть маяк на ключ. Секундное дело.

Полицейский с девочкой залезли в машину. Человек, называвший себя Тим Кернс, вынул из бумажника монтажную плату, открыл электронную панель, расположенную рядом с телефоном, и вставил карту в гнездо. Потом подключил к этой панели телефон.

— Вызовите Бербанка! Бербанк? Передайте Пендрагону, что Ворон здесь, он взял кольцо и пытается смягчить ураган Дорис. Я не могу оставаться на посту и должен отступить в штормовой бункер. Свяжусь, когда станет возможно. Отбой.

III

Ворон, со спокойным лицом, сидел на холме под расколотым дубом, держа руки на коленях. Внизу, у подножия холма, бурлило море, черные волны с ревом кидались на берег. Слева от него темнел лес, справа лежал маленький город.

Его лицо было очень спокойным, глаза — наполовину закрытыми. Он дышал медленно и тяжело. От кулака поднималась вверх струйка пара, как если бы он только что сражался с кем-то очень сильным и очень горячим. Тем не менее, на нем не было ни шрамов, ни ожогов.

Молнии сверкали в городе, справа от него, черные молнии.

Несмотря на дождь и град, одежда Ворона не промокла.

Слева раздался вой волынок. Деревья в лесу наклонились, чем-то похожие на гнущуюся под ветром пшеницу. В воздух взлетела дюжина выдернутых с корнем деревьев, затем еще две дюжины. Стена разрушения приближалась, рябь от нее бежала по всему лесу.

Ворон положил руку на корень дуба, росшего рядом, и дерево перестало дрожать.

Осколки расколотых деревьев летели по лесу, гонимые ветром «сто-миль-в-час», падали слева и справа от Ворона, но его не касались.

Ворон, наполовину закрыв глаза, не обращал на это никакого внимания. На его лице играла улыбка человека, слушающего далекую нежную музыку.

Наконец он коснулся двумя пальцами земли. На три шага в каждую сторону от него трава перестала гнуться под ветром. Травинки поклонились Ворону и встали прямо, не обращая внимания на дождь и град.

Ворон задержал дыхание, полностью закрыл глаза и положил на землю обе ладони. На этот раз эффект распространился на четыре шага, потом на десять.

Грохот, более громкий, чем любой грохот на Земле, обрушился на него сверху, оглушая. В свете вспышки молнии стал виден силуэт создания, одетого римским солдатом и висевшего между двумя грозовыми облаками. Его щит был поднят.

— Убийца! — прогрохотал раскат грома.

Уголки рта Ворона задергались. Круг вокруг него сузился до четырех шагов, потом до трех. Жгучие градинки ударили в его плащ.

Странное творение, одетое в килт и плащ, выдохнуло торнадо из волынки и широкими шагами пошло по гребню холма; каждый его шаг сопровождался ударом грома. За ним оставалась пустая земля. Он вынул флейту изо рта и крикнул:

— Твоя красавица жена бросила тебя. Твоя бесполезная жизнь должна закончиться сегодня!

Дерево за спиной Ворона опять начало дрожать, порыв ветра едва не сдернул с него плащ, волосы упали на лицо.

Молния ударила в дерево. Среди пылающих ветвей появилось высокое создание, с тела которого непрерывно срывались искры и электрические дротики. Он потрясал огромным копьем.

— Эй ты, смертный, ставший импотентом! Зачем тебе жена, если ты не можешь отправиться с ней в кровать, как положено мужчине? Кольцо предназначено для робкого и бледного монаха, который ест одну кашу и одевается в собственные волосы.

Ворон улыбнулся и сказал таким спокойным голосом, что даже шторм стал спокойнее, услышав его слова:

— У любви очень глубокие корни, Фулграториан.[31] Любовь длится и тогда, когда буря страсти давно прошла, не так ли? Любовь живет и в бурю и в прекрасную погоду. Тебе нравится думать, что я буду выполнять твои приказы, а? А мне нравится думать, что ты не так-то велик. Я не сдаюсь и не сдамся никогда.

Создание закричало, из его глаз и рта вылетели молнии. Огненные дротики ударили по обе стороны Ворона, но он не вздрогнул, и они не коснулись его.

— Не думаешь ли ты, что сумел укротить свои страсти? Этого не может быть! Человек не может оставаться человеком, если не дает выхода своим чувствам. Присоединяйся к нам! Борьба за жизнь означает борьбу за сильные и свободные чувства, а не за осторожное обдумывание и долгое размышление. Забудь о будущем! Не размышляй, а делай! Пускай от твоей силы содрогнется вся паутина. Какие бы мысли не били тебя изнутри, кружись вверху и не думай! А как иначе летать? Разум — обман! Чувства — неправда. Логика — ложь. Разорви цепи, приковавшие тебя к слабостям смертных!

Ворон поднял руку, и из нее вышла глубокая неземная тишина. Дождь внезапно стал слабее, как если бы над ними повис глаз урагана.

— Ты сказал, что логика — ложь? И поэтому я должен действовать нелогично. Вот твой аргумент. Логический, разве нет? Значит, ты сам лжешь, а?

Он встал и выпрямился во весь рост. Дерево за ним перестало дрожать. Дождь уже не шел, а капал.

— Я не ребенок, — сказал Ворон. — Детские страхи — это не для меня. Это дети сперва плачут, потом смеются, потом опять плачут — ведут себя как капризный ветер. Я не избалованный ребенок, который не думает ни о чем и делает то, что хочет. А теперь: Темпестос![32] Аттонитус![33] Идите сюда и успокойтесь.

Аттонитус поднял щит и меч.

— Убийца! Нами не может управлять тот, кто не может управлять самим собой.

Темпестос неохотно шагнул вперед, но потом сжал локтем волынку, из которой с громким шипением вырвался ветер, и побежал по деревьям, раскачивая их из стороны в сторону.

— Да, а что с твоей женой, смертный? Если ты вернешь к жизни Галена, она умрет. Неужели тебе не страшно за нее?

— Нет, — ответил Ворон. — Тогда во мне бушевал шторм; страх и гнев заставили меня лишить Галена жизни. Но во мне пошел дождь и я заплакал. Дождь кончился, я перестал плакать. И сейчас во мне тихая спокойная погода. Я успокоил сам себя; я могу успокоить шторм. Князья Бури! Смерч, Гром, Молния! Я приветствую вас. Приходите и подчинитесь!