Читаем без скачивания Мачо не плачут - Илья Стогов

В лифте парень нажал кнопку последнего этажа, а когда все вышли, своим ключом отпер железную дверь в стене. Они поднялись на несколько металлических лестничных пролетов. Девушка сказала: «Wow!» Они стояли на залитой черным крыше. Небо уже светлело, справа был виден Финский залив. Кое-где горели окна, над домами орали голодные чайки. Их лысый друг жил в настоящем пентхаусе. Внутри имелась мебель, телевизор со спутниковой антенной и краденый телефон.

У них не было группового секса, у них был самый обычный секс. Если вы думаете, что молодой человек расстроился, то зря. Засыпая, он слышал ругань чаек. Наконец-то он жил так, как всегда хотел.

Говорят, еврейские девушки как-то особенно любят делать секс. Не помню, я говорил, что она была именно еврейской девушкой? Они перепробовали все, даже S&M. Они любили делать секс в неожиданных, не приспособленных для этого местах. На столе в баре «Игуана», на ступенях едущего эскалатора метро, под разведенным Литейным мостом и на диване в опочивальне Павловского дворца…

Ему казалось, что такого, как у них, нет ни у кого. Как-то он рассказал знакомому фотографу, стеснительному парню из провинции, что делал секс на концерте «Depeche Mode», прямо во время песни «Constuction Time Again». Парень ответил, что «Депеш Мод» это хорошо... и «Констракшн»... как там дальше?.. тоже не плохо... но пробовал ли ты делать секс в электричке, субботним летним утром идущей на зеленогорские пляжи?

В октябре они ходили в мексиканский ресторан «Senior Lopez». На шершавых стенах цвели акварельные кактусы. В центре зала перебирал струны колченогий мариаччи. Они ели куриные крылышки в белом, тягучем тминовом соусе, а пили водку, запивая ее пивом. Девушка говорила, что зря они это делают, но с ними был редактор небольшой газеты, который (скорее всего, из чистой вредности) настоял, чтобы все пили именно водку с пивом.

Потом редактор ушел. Они остались вдвоем. На улице им встретился знакомый алкоголик, живший в соседнем дворе, и молодой человек купил ему бутылку пива. Тут же набежали соседовы знакомые алкаши. Они были кадыкасты, черны от пьянства и экстравагантно одеты. Происходи дело лет двадцать назад, большие были бы модники. Алкаши неискренне улыбались и хотели, чтобы молодой человек купил алкоголя им тоже.

Они сбежали и решили пойти в «Континент». Вместо «Континента» они оказались в темном садике Мариинской больницы. Наверное, начала сказываться водка с пивом. Он усадил ее на корточки и одновременно закурил сигарету. На его черных джинсах лежала ее белая рука с накрашенными ногтями. Сквозь лысую ограду ему были видны бредущие по Литейному пешеходы. Девушка ничего не сказала и ни разу не прервалась, но, встав и тыльной стороной ладони вытерев помаду, на целый час перестала с ним разговаривать. Они дошли до «Континента», потанцевали и классно провели время, но ему пришлось очень постараться, чтобы вечер не закончился скандалом.

Это была единственная проблема: она терпеть не могла оральный секс. Бесилась от одного слова — «оральный». Если что ему и перепадало, то будто исподтишка. Спустя еще месяц он за $45 купил девушке зажигалку «Зиппо», которую она долго выпрашивала, и пошел в «Кастл-Рок» покупать ей кожаные джинсы. Продавцы в магазине принципиально называли клиентов «на ты». Сутулые молодые люди с марихуановыми веками просили «добавить пятерочку». У них были голоса — будто парней кто-то пытался придушить и теперь им до слез себя жалко.

Выйдя из «Кастл-Рока», они оказались в сквоте на Пушкинской, 10. Лестница в сквоте была широкая, красивая, но последний раз ее подметали больше двадцати лет назад. Чтобы не упасть, она одной рукой держалась за его ногу под коленкой. Когда девушки садятся на корточки, они секунду медлят, а потом, всегда одновременно, закрывают глаза и особым, ни на что не похожим образом приоткрывают губы. Только что купленные кожаные джинсы скрипели при каждом движении.

По тогдашнему курсу он потратил несколько миллионов рублей, и ему казалось, что девушка захочет отблагодарить его за подарки. Он ошибался. Уйдя с Пушкинской, он долго поил ее кофе и кормил мороженым в «Роксане», за пару улиц от сквота. Добившись своего, он всегда чувствовал себя виноватым. Ему следовало обязательно подумать: стоит ли дело того, что потом последует?

Впрочем, со временем она стала очень недурна в этом смысле. Иногда ему приходило в голову, что он сделал ее следующему бой-френду роскошный подарок. Как и все девушки, она была идеальным потребителем рекламы. Стоило сказать, что это «нужно», «мы должны это сделать», «теперь это необходимо», и она становилась, как жеваный баблгам. С какого-то момента он стал говорить, что оральный секс по утрам — это их традиция. Не было никакого повода так говорить... но каждый раз у нее становились прозрачные глаза. Он рассматривал, как, неудобно изогнувшись, она пытается исполнить свой долг. У нее дрожал желудок и пульсировала больная голова, но ведь традиции это важно, правда?

Это срабатывало! Он опять оказался умнее и сильнее женщины. Она была настолько его, что нужды кокетничать не было. После оргазма ты открываешь глаза и мир начинается заново. С той точки, на которой сфокусировался твой взгляд. Едва очнувшись от скачущих в глазах красных чертиков, он чесал нос, начинал стаскивать с языка прилипшую волосинку или зевать. Вы замечали, что подавленный зевок по звуку напоминает прорвавшийся стон страсти?

Он отлично знал, как будет начинаться каждый абзац еще ненаписанных материалов. Нужно было срочно садиться за компьютер. Он что-то говорил, пытался вылезти, возвращался, снова вставал и злился. Ему хотелось курить... ехала бы она домой... и перекусить бы неплохо... когда я в последний раз перекусывал?.. Иногда она обижалась, чаще — ничего не замечала. Я же говорю: он был умнее и сильнее.

А еще у них была любимая радиостанция: «Радио-Максимум». Пока он был с ней, это радио играло отовсюду: из окон домов, в фаст-фудах и магазинах. На концерты они тоже старались ходить только на те, которые рекламировали по «Максимуму».

Когда фестиваль «МаксиДэнс» проходил в Петербурге, молодой человек потанцевал и вышел из душного зала на улицу. Уже светало. Он побрел в сторону скрытого за деревьями забора и увидел, что рядом с забором лежит мертвый человек. На нем был старый, но чистенький пиджак. Если бы не мухи, облепившие его лицо, можно было решить, что немолодой мужчина лег передохнуть. Покурив, он вернулся в зал и почти сразу нашел на полу несколько крупных денежных купюр. Вообще-то ему редко удавалось чего-нибудь найти... а тут сразу и труп, и деньги.

Ближайшая ее подруга не выключала «Максимум», даже ложась спать. У нее были глаза, знаете... будто нарисованные на лице... будто она не смотрит вперед, а с усмешкой прислушивается к тому, что говорят сзади. Как-то они оказались у подруги вчетвером: с ними пришел коллега-журналист. Через полгода его расстреляют косовские сепаратисты. А тогда они мешали в бокалах водку с «Байкалом» и в пол-уха слушали MTV. Оглядев компанию — двое на двое, — он предложил сыграть в карты на раздевание. Подруга сказала, что ей все равно. Не веря в удачу, коллега сбегал еще за алкоголем и затянул мутную историю о том, как ездил в Иерусалим, не мог достать в субботу алкоголя и был вынужден купить у арабов гашиша.

После того как молодой человек стянул трусы, она сказала, что он свински растолстел. Все переместились на громадную подругину кровать. Он на самом деле здорово прибавил тогда в весе. Наверное, это от пива. Коллега с подругой устроились с краю, а они вдвоем легли у стены. Девушка отпихнула его руки и сказала, что это скотство и ей противно. «Чего ты? Давай!» — шипел он. Тюленье сопенье коллеги начинало бесить молодого человека. Он уговаривал ее долго, может быть целый час. Сколько он мог это терпеть? Он оделся, хлопнул дверью и ушел.

Подруга жила у самого Финляндского вокзала. Дошагав до громадного памятника Ленину, он остановился. На запорошенных снегом скамейках спали бомжи. И тут до молодого человека дошло, что он — ушел. А коллега — остался... И она осталась... Они вдвоем остались... Он знал, что как-то коллега уже пытался залезть к ней под юбку. Девушка сама, смеясь, об этом рассказывала.

«Блядь!.. блядь! блядь!! блядь!!!» Картина показалась ему очень логичной. Он почти бегом рванул назад. Она открыла дверь и улыбнулась. Перегнувшись через порог, он сильно, не делая скидки на то, что она девушка, ударил ее в лицо. Она упала. Прихожая была маленькая, оклеенная желтыми обоями. Выскочивший коллега оттащил молодого человека в сторону, быстро оделся сам и увел его на улицу.

Ярость висела у него чуть ниже кадыка, но на коллегу он совсем не злился. Они выпили пива, подождали, пока откроется метро. Коллега жаловался, что за сегодняшнее ему немного неудобно перед женой. Мимо подсвеченного вокзала медленно и печально проезжали милицейские машины. Из ларька с шавермой слышалась восточная музыка. Потом коллега уехал. Какое-то время молодой человек сидел на скамейке и громко икал. Потом попробовал вернуться, но ему не открыли дверь.