Читаем без скачивания Мачо не плачут - Илья Стогов

«Вах, какой казел!» — сказал джыгит. Астанавил сваиво резвава скакуна, вытинул руку с ружьем и выстрилил в казла ищо раз, но пуля апять пралитела мимо. Удивился джыгит. Никагда он ни видил, штобы иво меткое ружье прамахивалось два раза падряд, ни знала промаха иво рука, верная, как друг ындейцыв. Он ссадил нивесту с каня, прицэлился и — ба-бах! — разнисло горнае эхо звук иво выстрила, но ни адин мускул ни дрогнул на лицэ горнава казла. «Харошо жэ, горный казел! — вскричал тагда джыгит, — никто ищо ни ухадил ат маиво выстрила, точнава, как ни бровь, а глаз! И ты ни уйдош!»

Джыгит спрыгнул с каня, лег на горнай трапе, извилистай, как змия, прищурил глас, верный, как слово призидента-шмазидента, и нажал на курок. Но ни даждавшысь, пака пуля сразит иво, горный казел ускакал па склонам Кавкасскава хрибта. Ни пригатовил джыгит шашлык для сваей вазлюблиной ис этава казла и ана умирла ат голада, а патом умир и сам джыгит. Паследним умир конь. Иму ни нужын был шашлык, конь умир просто за кампанию.

Так наполним жэ, дарагие гости нашы бакалы и выпьим за то, штобы никагда в жызни ни встричались на нашэм пути такие вот казлы!

3. Горячие закуски

Все началось после того, как они вернулись из Швеции. Они разъехались по домам, переоделись во все новое, только что распечатанное. Она зашла к нему в редакцию и долго хвасталась коллегам еще мокрыми фотографиями. Вот мы на гигантской американской горке... а вот кормим акулу в музее «Аквария»... акула, между прочим, живая... а это мы у королевского дворца...

Раз она все равно зашла, он решил куда-нибудь ее сводить. Они уже год были вместе, все было сто раз испытано. Если честно, молодой человек чувствовал себя разбито. Предыдущую ночь они без конца проходили то паспортные, то таможенные контроли. Он почти не спал. На улице висела духота, а с самого утра ему нужно было на работу. Когда девушка начала говорить, что он уделяет ей мало внимания, целыми днями болтается с приятелями по барам, а она, возможно, беременна, молодой человек ухватился за повод и с удовольствием с ней поругался. Она позвонила матери, та на машине приехала ее забирать. Потом он часто вспоминал девушку, стоящую на пороге его квартиры. Серая шведская футболка с лосем. Голубые джинсы. Кожаные туфли «Ти-Джей», которые он купил ей в Москве...

Людям необходимо орать и отдыхать друг от друга, но зачем из-за этого расставаться насовсем? У них система примирений была отработана. Иногда они даже заранее договаривались, кто будет первым звонить после следующей ссоры.

Она позвонила очень не скоро. Позвонила сказать, что уезжает на Черное море. Болгария, Греция, Стамбул... Он прижимался лбом к холодной стене. «Зачем ты уезжаешь?! Мы только что приехали из Скандинавии, ты мало отдыхала?!» Она сказала, что вернется через три недели... будет писать. По Мойке гоняли флибустьерские катерки. На Марсовом поле, обмахиваясь газетами, сидели старички. Дети кормили уток и лебедей. Он просыпался, пил черный, очень сладкий кофе, ел мюсли. По дороге на работу покупал немного фруктов, вечером мог выпить пива. Куда-то ходил, с кем-то разговаривал. Но на самом деле он ждал.

Общаться с ее еврейской мамой не хотелось, и в день приезда звонить он не стал. Она тоже не позвонила, и с утра он побежал в Лениздат. По дороге встретил коллегу, который с похмелья потел и пил «Пепси» из жестяной баночки. От нечего делать он спросил, где тот был вчера, и парень сказал, что вчера был с ней... с той, которую он ждал. Большой компанией они ходили в «Корсар», играли в бильярд. Все здорово напились, и уехала она с каким-то ковбоем...

Он не торопясь вернулся домой. Принял душ, дошел до своей редакции. У него внутри была челюсть, состоящая из десяти тысяч зубов, и эти зубы разом поразил страшный кариес. Ему вспоминались ее глянцевые из лакированной кожи ботинки «Доктор Мартенс». Они купили их в Хельсинки, во дворе универмага «Stockman». В нос у продавца была вдета сережка, а к плечам свисали по-растамански заплетенные косички. Воспоминания о ботинках вызывали ощущение ужаса. Разумеется, она станет их носить. Только теперь рядом будет идти уже не он... Может быть, «какой-то ковбой».

Тем вечером ему предстояло работать. Лезть в обесточенный тоннель метро и писать об инфернальной жизни Петербурга. Чтобы он смог попасть в туннель, администратор его редакции чуть не месяц ходила по инстанциям, подписывала кучу бумажек. Отменить поход было невозможно. С фотографом он встречался без пяти полночь на «Технологическом институте». Шатаясь и кренясь, он спустился по лесенке на нижнюю станцию и попробовал отыскать фотографа. Замечали ли вы, что когда степень опьянения подходит к критической, двигать глазами по сторонам становится больно?

Пока не рассосутся последние пассажиры и не отключат ток, молоденькая дежурная в синей униформе стала поить их с фотографом чаем. Наливая заварку, она как-то странно на него посмотрела. Скорее всего, девушку просто удивило, насколько он пьян, но тогда все на свете говорило ему о сексе. Как только они с дежурной остались наедине в неосвещенной части туннеля, молодой человек тут же полез к ней под юбку. Вокруг было пыльно и грязно, он старался не прислонять дежурную к стенам. Пышная, она вздрагивала и жарко шептала, что их увидят. Скоро из туннеля вернулся фотограф. Сопровождать прессу на отдаленные, совсем темные перегоны дежурная после этого отказалась категорически.

Утром его выпустили наверх. Он прекрасно знал, что нужно делать. Нужно сейчас же ехать к ее дому и краской написать под окнами, что все ковбои — козлы. Она проснется, раздернет занавески, увидит эту надпись, и все снова станет нормально. Небо висело, как старое одеяло: все в ярких дырочках. Асфальт корежился под ногами выбоинами и ямами. Зажмуриваясь, он рубил воздух кулаками и скрипел: «Б-б-бля-я-ааа-дь!» Он даже придумал, где в полшестого утра купит краску: на круглосуточных станциях техобслуживания. Должны же они чем-то красить поцарап анные ночью машины? Когда в полдень он проснулся дома, то понял, что пить бесполезно. В таком состоянии организм испарит любое количество алкоголя.

Нашел он ее спустя несколько часов, перехватив по пути на работу. Он потребовал, чтобы она немедленно все объяснила. «Что объяснила?» — удивилась девушка. Она загорела и была невыносимо желанна. Днем они сидели в «Резвом пони». На столе горела маленькая свечка. Она говорила, что классно покупалась и привезла ему из Стамбула подарки. Сережку с черепом и два CD любимых «U2». Вечером они поехали в «Бильярдную-В-Стиле-Блюз». Он терпеть не мог бильярд, но предложи она не то что сыграть, а, например, не жуя проглотить живую гадюку, он бы уступил даме. Ночью он начал вспоминать, какая она... какая она на ощупь и на вкус... как она движется, чем пахнут ее черные волосы.

Паранойя запускала сладкие коготки в его затылок. Сперва он вспоминал... все равно что... просто о ней. Больной мозг начинал растить вокруг этой песчинки жемчужину сумасшествия. По мельчайшим намекам ему предстояло понять, что же происходит НА САМОМ ДЕЛЕ. Вспомнить слова, странные взгляды, каждую нестыковку в ее рассказах. В голове проносились картины, заставлявшие терять сознание. Когда дальше расти было некуда, это рвало его голову на куски. Он прикуривал пятую сигарету от догоревшей до фильтра четвертой и наблюдал, как дрожат пальцы.

Эту, вторую по счету, осень они без конца ругались. Наверное, он был невыносим. Незадолго до Рождества поругались очень серьезно. Он ждал, что девушка позвонит, но она не звонила. В прошлый Новый год они пили вино, нюхали кокаин, поехали с приятелями в «Клео» и под утро палили в сторону проезжающих машин из помпового ружья. Он надеялся, что так же славно все будет и в этот раз. Но она не звонила, и 31 декабря он позвонил сам. Она сказала, что он может заехать к ней на работу. Молодой человек оделся и побежал.

Неделю назад он уже покупал ей подарок. Громадную плюшевую Пинк Пантеру и ее любимые духи. Но потом все продал и на эти деньги купил себе алкоголя. Так что теперь бегом добежал до ювелирного магазина и выбрал для нее золотое колечко с бриллиантом. Тротуары обледенели, подо льдом чернел асфальт.

К тому времени она уже работала на своего Политика. Ее офис располагался в роскошном правительственном здании. Он поймал машину. За рулем сидел негр, настоящий негритос из Африки. Молодому человеку пришлось пальцем показывать дорогу. Как только он ездит, когда в машине нет пассажиров? Через двадцать минут молодой человек уже стискивал ее, прижимал большой грудью и хрупкими плечиками к себе. Платье у девушки на животе было прожженно сигаретой. Кто и что делал с сигаретой в зубах возле ее живота? Прямо в здании, скорее всего, битком набитом «жучками» и скрытыми камерами, он завел ее под лестницу, усадил на выступ в стене, задрал прожженное платье, чуть сдвинул в сторону трусы...