Читаем без скачивания Норвежские, кельтские и тевтонские легенды - Вильгельм

— Дитя мое, — ответила ей мать очень серьезно, — этот сокол — благородный витязь, которого ты полюбишь всем сердцем, а орлы — злодеи, строящие козни, чтобы лишить его жизни. Дай тебе Бог мудрости и силы, чтобы разрушить их планы.

— Матушка, — сказал Кримхильда, — не говорите мне о мужчинах. Я никогда не свяжу свою судьбу ни с одним из них. Если бы не они, на свете не было бы войн и кровопролития.

— Кто знает? — отвечала ее мать, смеясь. — Иная женщина может языком пролить больше крови, чем мужчина мечом. Но придет время, тебе приглянется какой-нибудь достойный витязь, и станешь его женой.

— Никогда! — в ужасе вскричала девушка. — Матушка, ты пугаешь меня больше, чем мой сон.

Ута и Кримхильда вышли в сад. Вскоре до них донесся топот копыт и звуки рога. Королева вышла посмотреть, что случилось. Вернувшись, она рассказала, что ко двору прибыли какие-то чужеземные воины в сияющих доспехах на прекрасных конях. Она попросила девушку помочь ей принять гостей. Но Кримхильда наотрез отказалась, и Ута вернулась во дворец одна. Тем временем до Гунтера и его братьев тоже дошла весть о приезде незнакомцев. Никто не знал, кто они такие, поэтому послали за Хагеном, и он сразу же узнал Зигфрида. Он посоветовал племяннику принять героя и его спутников со всевозможными почестями и вступить с ними в дружественный союз.

Гунтер хотел было последовать совету Хагена, но Зигфрид заявил, что он приехал узнать, правда ли бургундские витязи такие великие воины, как о них говорят. Он предложил им свое королевство и сокровища Нибелунгов в придачу, если они победят его в бою, добавив, что, если короли Бургундии дадут в заклад свое королевство, он согласен, чтобы они выставили вдвое или даже втрое больше людей, чем у него самого. Храбрый Ортвин и другие бургундские витязи отвечали, что у них принято сражаться с незнакомыми витязями только за лошадей и доспехи. Тогда вперед вышел король Гернот и сказал:

— Достойнейший Зигфрид, нам не нужно ни твоей крови, ни твоего добра. Я бы хотел принять тебя как почетного гостя и стать твоим другом и союзником, если ты не откажешься стать нашим.

Сказав это, он протянул руку Зигфриду руку, которую тот пожал и ответил:

— Бог свидетель, я буду тебе верным другом и союзником, и, если вы когда-нибудь появитесь в наших краях, я буду рад принять вас как почетных гостей.

После этого Нибелунги последовали за гостями в главный зал, где было поднято много тостов за успех нового союза.

Зигфрид с удовольствием гостил в краях роз и виноградников. Дни проходили один за другим в охотах и ратных турнирах, но с каждым днем ему все больше хотелось увидеть юную Кримхильду, поскольку он все время слышал рассказы о ее прелести, кротости и благонравии — качествах, которые он ценил в женщинах превыше всего.

Кримхильда также слышала о нем, но видеть его она могла, только когда смотрела из окна своей башни на состязания в военном искусстве. Он казался ей светлым богом Бальдром, о чьей красоте и доброте слагали легенды. В этот момент он поднял голову, и Кримхильда отскочила от окна, боясь, как бы он ее не увидел. Она не могла понять, что с ней происходит. Ей очень хотелось, чтобы он остался в Вормсе, хотя раньше она никогда не обращала внимания на гостивших у них при дворе витязей.

Но вдруг в Вормс прибыли послы из Дании и Саксонии. Короли Людегер и Людегаст грозили королям Бургундии войной, если те не заплатят им большую дань, как платили когда-то в старину.

Бургунды отказались и стали собирать свою армию. Зигфрид и его дружина присоединились к войску короля Гунтера. И вот противники сошлись на поле боя. Вместе в армиях датчан и саксонцев было сорок тысяч человек, а в войске Гунтера гораздо меньше. Обе стороны храбро сражались, но с Зигфридом никто не мог сравниться. Он захватил в плен короля Людегаста и привез его, тяжелораненого, в лагерь бургундов, где передал под опеку слуг, и вернулся в битву. Сражение длилось несколько часов, суровый Хаген все время был в первых рядах, и рядом с ним были Фолькер, Синдольт и Хунольт. Зигфрид сражался с ними бок о бок, в то же время не упуская из виду короля Саксонии. Наконец он добрался до Людигера и обрушил свой меч ему на голову. Король Саксонии воскликнул:

— Зигфрид, королевич Нидерландский, дьявол отдал меня в твои руки! Я признаю себя твоим пленником.

Битва закончилась, и победители, покрытые славой и нагруженные трофеями, двинулись в обратный путь к Рейну. В Вормсе их встретили всеобщим ликованием, и имя Зигфрида было у всех на устах. Король Гунтер решил устроить в честь победы великий пир, но отложил его на несколько недель, чтобы раненые воины могли к тому времени поправиться и принять участие в празднествах. Людегер и Людегаст предложили за свою свободу большой выкуп. И когда бургунды стали спорить, какую сумму за них потребовать, Зигфрид воскликнул:

— Голову короля нельзя купить за золото, серебро или драгоценные камни! Ее можно только получить в награду за добрые дела. Пусть пленники поклянутся быть союзниками Бургундии в войне и после этого свободно едут домой.

Когда празднества закончились, гости стали возвращаться по домам, и Нибелунги уже приготовились к отъезду. Но Гунтер по совету Ортвина попросил Зигфрида немного задержаться, чтобы дамы, и особенно их сестра Кримхильда, могли выразить им свою благодарность. Лицо витязя просветлело, и он сказал, что в таком случае согласен остаться. Когда король подошел к дамам с такой просьбой, он в глубине души опасался, что его сестра откажется, однако она хоть и зарделась как маков цвет, но не высказала никаких возражений.

В назначенное время она вышла в зал вместе с королевой Утой, и ее глаза и глаза Зигфрида встретились. Она сказала ему несколько слов в своей обычной любезной манере, и сердце его забилось, как не билось никогда до сих пор. Никто, кроме королевы Уты, не заметил, что произошло между ними, а она очень обрадовалась, поскольку любила их обоих. Она устроила так, чтобы на пиру героя посадили рядом с ее дочерью и чтобы, когда они выйдут в сад, он присоединился к ним, пока все остальные витязи распивали вино.

В тот вечер Зигфрид вернулся к себе в комнату, чувствуя себя, как никогда, счастливым. На следующее утро он поехал на охоту, но голова его была так полна мыслями о Кримхильде, что он не обращал на дичь никакого внимания. Вернувшись вечером с пустыми руками, он застал столицу и королевский дворец в сильном волнении. На площадях толпились взволнованные горожане. Королева Ута плакала и заламывала руки. До Зигфрида доносились обрывки разговоров, но никто не хотел сказать ему, в чем дело. В конце концов он вошел в главный зал, где нашел Хагена и спросил, отчего весь этот переполох и не случилось ли чего-нибудь плохого.

— Случилось самое страшное, — ответил Хаген, — но чему быть, того не миновать. Что норны предначертали, то и сбудется, как говорили в старину. Выслушай меня, Зигфрид. Когда мы сегодня утром были на ристалище, вдруг раздался ужасный шум, и небо потемнело, как будто волк Сколл проглотил солнце. С неба на нас опустился летающий дракон, такой страшный, что равного ему не найдется в подземном царстве Хель. Когда он пролетал у нас над головами, мы выпустили в него тучу стрел, но они отскакивали от его чешуи, как тростинки. Потом мы услышали крик и увидали, что чудовище схватило милую Кримхильду, сидевшую на скамейке в саду, и взмыло вместе с ней в воздух так быстро, что они вскоре скрылись из вида.

— И никто из вас не отправился в погоню! — вскричал герой Нибелунгов. — Жалкие трусы!

— Да ты в своем уме? — равнодушно спросил Хаген. — Разве мы птицы, чтобы летать с ветром и облаками?

— Я отыщу чудовище, — тихо ответил Зигфрид, — даже если для этого мне придется обойти весь мир и царство мертвых Хель в придачу. Я найду девушку или погибну сам.

Он поспешил прочь, сел в седло и помчался вперед, сам не зная куда. Паромщик переправил его на другой берег Рейна, и там он бродил среди пустынных скал, но не нашел и следов драконьего логова. В конце концов он забрел в темный густой еловый лес. Ветви деревьев свисали так низко, что ему пришлось спешиться и вести лошадь под уздцы. Настала ночь, и он, совершенно обессиленный, прилег под деревом, оставив жеребца пастись на воле.

В полночь он услышал стук копыт и, взглянув наверх, увидел, что к нему приближается слабый красноватый свет. На лошади сидел карлик в золотой короне, увенчанной сияющим карбункулом. Герой попросил карлика указать ему дорогу, и малыш ответил, что рад этой встрече и что никто не знает лес так хорошо, как он. Он назвался Ойгелем — королем карликов и сказал, что живет в этих горах вместе со своими братьями и множеством подданных.

— Что до тебя, — продолжил он, — то я тебя знаю. Ты — Зигфрид из Нидерландов. Я часто видел тебя, когда путешествовал по миру в своей шапке-невидимке. Без меня ты бы никогда не выбрался из лесу и так бы и умер в Драхенштейне, где поселились ужасный великан Купе-ран и огромный дракон.