Читаем без скачивания Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии - Федор Ошевнев

— Но ведь все остальные проверяющие — ни единого замечания! Комендант гарнизона вон даже о поощрении ходатайствует. Это ж чего-то стоит или как?

— Ага, размечтался. Сколько меда портит ложка дегтя, помнишь? А тут его, почитай, в постовую ведомость цельное ведро вылито. Готовься, говорю, задницу подставлять… — подытожил Чемборис.

Битый жизнью ротный не ошибся. Назавтра, при подведении итогов праздничного дня на совещании офицеров, старшего лейтенанта круто распекли за отвратительное несение службы во время боевого дежурства. А еще через день приказом по полку вкатили выговор. В отношении же Чембориса начальство, подискутировав в кулуарах, ограничилось фразой «строго указать».

Положим, то, что социальная справедливость в армии весьма избирательна, молодой офицер уяснил еще в первые месяцы курсантской службы. Однако на этот раз самоедствовал особенно. А тут как раз подошло и тринадцатое число — дата выдачи очередного денежного довольствия. И по негласной традиции в этот день, после службы, немало офицеров полка направлялось в «Пещеру». Так в городе окрестили художественно оформленное под старинный замок кафе, еще на заре перестройки возведенное неподалеку от воинской части. Там лейтенанты, капитаны и майоры поротно усаживались за столики и заказывали, каждый на свой вкус, многоградусные коктейли: крепленое, а уж тем паче сухое вино в такой компании не употребляли.

Обычно при подобных возлияниях (к слову, вызывающих у подполковника Барзинчука перманентную головную боль и время от времени подвигающих его на внезапные инспектирования «Пещеры») Санталов больше двух водочных коктейлей не выпивал. Сегодня же решительно заказал третий, на удивление быстро расправившись затем с содержимым бокала. Мрачно поразмышлял и — небывалый случай — рискнул взять четвертую порцию, что, конечно, не осталось не замеченным сослуживцами.

— Чего это ты нынче разошелся? — спросил Лосище Дважды Лейтенант, выражая общее удивление. — Меня решил переплюнуть?

— Действительно. Не многовато ли будет? — подхватил осторожный капитан Бушуев, фамилия которого явно не соответствовала характеру офицера, как правило, растягивающего единственный коктейль на весь вечер.

— Ниче, в самый раз, — и Виктор отхлебнул проверенной «Тройки».

— Да ладно, давай, колись, — потребовал Лоськов. — Облегчи душу.

Триста граммов уже употребленного горячительного помогли развязать язык обычно не склонного к жалобам и осмотрительного в прилюдных суждениях Санталова. Виктор с глубокой обидой поведал сослуживцам детали «граничащей с безумием» проверки праздничного караула. И некому оказалось на корню пресечь эти ненужные откровения: комроты в тот день контролировал в подразделении вечерние мероприятия.

Разумеется, действия заместителя командира полка по воспитательной работе вызвали дружное негодование и осуждение взводных. Лосище Дважды Лейтенант даже выдал в адрес подполковника длинную матерную тираду. Чем традиционный ежемесячный «пещерный» поход как-то сам собой и завершился…

Еще через два дня подполковник Барзинчук на сутки заступил ответственным по части от ее руководства. В обязанности такого начальника главным образом входил контроль за соблюдением общего порядка в соединении — от подъема и до отбоя включительно. Но добрую половину дежурства главный воспитатель полка на этот раз почему-то построил именно на взводе Санталова. Изначально он удостоил подразделение своим присутствием еще до завтрака.

— Эт-то что такое, а? Товарищ старший лейтенант, я вас спрашиваю! — триумфально и чуть ли не тыча в нос взводному перочинный нож — изящной отделки, с несколькими лезвиями, — обнаруженный во время утреннего осмотра у рядового Птицына, вопрошал подполковник. — Почему у солдата в кармане холодное оружие? Не положено! Где взял?

— В увольнении был, купил, — потупив взор, тихо выдавил солдат.

— А для чего, спрашивается? Что или кого резать собрался?

— Никого… Так, на всякий случай… Просто понравился… Красивый…

— Ой ли? Командир взвода, разбирайтесь! — приказал Барзинчук. — К обеду объяснительные — у меня на столе! Запрещенный предмет конфискую!

— Есть к обеду, — сдержанно отрапортовал Санталов. Невольно подумал: «И куда ж ты его, начальник, конфискуешь? Не иначе, в собственный карман!»

— У вас вообще во взводе бардак! — продолжал бушевать главный воспитатель, выговаривая Виктору прямо перед подчиненными. — Носовые платки как тряпки! И то не у всех! Подворотнички несвежие! Сапоги плохо почищены! Кто не брит, кто не стрижен! Эт-то… Самоустранились от личного состава, вот!

Подполковник явно сгущал краски. Внешний вид подчиненных старшего лейтенанта был не хуже и не лучше, чем у остальных солдат роты.

По ходу дела перепало и присутствовавшему здесь же ротному: мол, а ты, начальник, зачем тут поставлен?

— Ну, Виктор, накликал ты на свою задницу… — выговаривал теперь уже Чемборис Санталову, пока личный состав управлялся с приемом пищи. — Вторая серия! Вникаешь, чем на этот раз комиссару не угодил?

— Понятия не имею, — пожал плечами взводный.

— Та-ак… А я вот, полагаю, имею, — возразил майор. — Прошлый раз о чем толковал-предупреждал? Язык твой — враг твой! А уши, как лопухи: и под забором, и под окном, и везде растут. Поверь: если уж мне известно, о чем ты в «Пещере» за рюмкой распинался, то и ему, будь здрав!

— Вломили! — понял старший лейтенант.

— Однако по твоей личной дурости, — уточнил Чемборис. — Ох, не знаю, чем все это закончится. И когда… А перспективно — готовься к новой «дыне»…

Расписание занятий того дня включало общественно-государственную подготовку. Очередной ее темой значилась: «Патриотизм — источник духовных сил воина. Писатели, русские философы: их высказывания об этом».

Не успел Санталов озвучить подчиненным вопросы нынешней лекции, как в учебный класс пожаловал Барзинчук. Он добросовестнейшим образом отработал свой хлеб, придирчиво проверив как конспекты солдат, так и знание ими ранее изученного материала. Особо интересовался конституционными основами Российской Федерации, системой руководства и управления Вооруженными Силами страны, требовал перечислить военные награды, начиная с введенных в 1934-м. Вполне понятно, что далеко не на все вопросы пройденных тем экзаменатор получил вразумительные ответы.

— Да они ж у вас ни в зуб ногой! — подытожил главный воспитатель. — Эт-то возмутительно! Немедленно доложу рапортом командиру части!

Виктор сумрачно молчал, стиснув зубы. На «воспитательной территории» крыть ему, по сути, было нечем: действительно, в нескольких случаях недосмотрел, что находившиеся когда-то в наряде подчиненные позднее пропущенных тем не переписали. Или вот, увы, так и не смог вдолбить самому твердолобому рядовому Трибурту (погоняло Триаборт), в чем разница между Героем Советского Союза и Героем России…