Читаем без скачивания Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин

Доктор Уиндем отвесил поклон, почти отвернулся от нее, но потом снова посмотрел ей в лицо, по мнению Анны, едва ли когда-либо отличавшееся красотой. Доктор звучно похлопал одной ладонью о другую.

– Хотя, должен вам сказать, сударыня, будь я проклят, но вижу больше смысла в том чтобы сохранить вашу красоту, и надеюсь снискать большую славу в этом деле чем в исцелении любого пациента.

Мадам вспыхнула от удовольствия, какого, подумала Анна, не испытывала лет с пятнадцати, если испытала когда-либо вообще.

Тем временем ее муж перестал стонать и оглядывался, пытаясь сесть.

– Помоги мне, о ты, всезнающий юноша, – обратился доктор к Анне. Вместе с Филибертом они подняли пациента и усадили на столе.

– Мадам, – повторила Анна, – отдайте мое серебро, и я уйду.

– Какая наглость! Ты получишь свой пенни, когда довезешь нас до ближайшей гостиницы.

Доктор покачал головой и отвесил поклон:

– Примите мои глубочайшие извинения, но я настаиваю на том, чтобы вас отвез мой сын, Филиберт Уиндем. Он устроит вас в гостинице «Белый олень», а также договорится с хозяином о том, чтобы тот обеспечил надлежащую диету вашему мужу. К тому же крепкие руки моего сына придутся вам более кстати, чем худые этого малого.

– Мой пенни, будьте так любезны – Анна вытянула свою чумазую руку ладонью вверх.

Она была в полуобморочном состоянии от голода.

– Очень хорошо.

Женщина бросила монетку, Анна ее поймала, поднесла ко рту и проверила качество металла зубами, как делали многие конюхи.

– Доктор, – сказала дама, как только ее мужа усадили на носилки, и он тяжело оперся о плечо Филиберта, – я хочу получить мазь, о которой вы упомянули. Долг жены и христианки сохранять тот облик, который даровал ей Господь, чтобы она могла радовать им своего супруга.

– Вы, мадам, на редкость мудры в сравнении с другими женщинами.

Он поклонился ей и извлек маленькую лаковую коробочку с мазью и флакон.

– Что это? – спросила женщина, поднося флакон к окну, чтобы получше рассмотреть его. – Вы же говорили только о мази.

Доктор Уиндем понизил голос до заговорщического шепота:

– Это масло не имеет отношения к моему искусству, и я даю его вам бесплатно, чтобы вы могли защитить себя. Оно от одной старой цыганки, и чары, которые в нем таятся, могут отогнать нежелательное внимание мужчин. Мадам, молю вас держать его поближе к себе. После того как вы начнете пользоваться моей мазью, у вас не будет отбоя от мужчин.

Его голос замер, а дама чуть не задохнулась от радости.

– В таком случае я у вас в неоплатном долгу, мой добрый доктор.

Доктор Уиндем поклонился чуть ли не до земли.

– Тогда добавьте мне еще два фунта, и мазь окажет поистине волшебное действие.

Уиндем поцеловал пальчики, вручившие ему деньги, их веселым видом проводил леди с баржи.

Анна попыталась проскользнуть мимо него к двери. Ей надо было поскорее улизнуть и найти какую-нибудь еду, а потом двигаться дальше в Лондон. Она не сомневалась в том, что расстояние между ней и преследующим ее Джоном Гилбертом сократилось из-за этой проволочки.

Но доктор преградил ей путь:

– Останьтесь, миледи, и расскажите мне, почему скрываете свою безупречную кожу и прочие прелести под этими грязными лохмотьями?

Анна опешила. Ее поймали с поличным, и теперь ей предстоит провести ночь в Редингской тюрьме.

– Как вы собираетесь со мной поступить? – Голос ее дрогнул, хотя она дерзко вздернула подбородок.

– Все зависит от того, насколько интересную историю вы мне расскажете, миледи. – Он улыбнулся.

– Говоря по правде, я самая настоящая дура.

– Не стоит себя винить, девочка. Твоя маскировка отменно хороша, но я врач, и у меня есть опыт: я могу разгадать истинную внешность человека, как бы он ни маскировался. Большинство людей, даже серьезно больных, пытаются одурачить слишком любознательных врачей. Пьяница клянется, что только изредка позволяет себе выпить разбавленного вина, мужчины, заразившиеся сифилисом, клянутся, что никогда не водились со шлюхами, и так далее.

К Анне вернулось спокойствие.

– Странно, что низкий шарлатан разглагольствует о маскировке, сэр.

– Шарлатан, это верно, но вовсе не низкий, девочка. Я самый лучший из шарлатанов в области медицины.

Он наполнил две кружки элем и одну вручил Анне. Девушка приняла ее и в полном изнеможении прислонилась к стене каюты.

– Я очень голодна, добрый доктор, – сказала Анна внезапно изменившимся голосом и гораздо более вежливо, чем прежде.

Уиндем кивнул, вынул из-под салфетки белый хлеб, тот, что продают по три каравая за пенни, и отрезал большой ломоть.

Анна откусила огромный кусок этого чудесного хлеба и чуть не подавилась.

– Успокойся, – загремел доктор. – Откусывай понемножку, ешь помедленнее, иначе он не удержится у тебя в желудке надолго.

Уиндем отрезал кусок ее любимого сыра, уэнслидейла, с привкусом древесного угля, изготовленного из ольхи.

Уиндем придвинул к хирургическому столу два стула и смахнул с него все лишнее носовым платком. На столе появилась миска с фруктами, и Анна испустила вздох счастья.

– Вы и в самом деле самый обеспеченный шарлатан, сэр.

– Ешь на здоровье, а я продолжу заниматься твоим образованием, девочка. Ты называешь меня шарлатаном, но разве ты не заметила, что мой первый и, разумеется, правильный диагноз был отвергнут дамой? Она предпочла быть обманутой. Если бы я не предложил ей фальшивое лекарство от сердечной болезни и не пообещал полного исцеления, она, вероятно, отвергла бы необходимую для ее мужа щадящую диету, а для него это единственная надежда жить с его камнем без хирургического вмешательства.

Анна хмыкнула:

– А каков эффект вашего волшебного крема для лица?

Уиндем пожал плечами.

– Ты молода и презираешь глупые фантазии старших, но я убедился в том, что мой крем творит чудеса. Морщины исчезают, губы становятся алыми, глаза ясными. Если женщина жаждет мужской ласки, она ее обычно находит. – Он лукаво усмехнулся.

– Но ведь эти изменения не вечны.

Уиндем стал теребить локон своего парика.

– Ну, девочка, ничто на земле не вечно.

Она уже готова была попенять ему на аморальность таких рассуждений, но в бок баржи ударило что-то тяжелое, потом еще и еще.

– Давай, доктор, выходи, – донесся с берега мужской голос. – Я говорю, выходи и убирайся! А мы сожжем дотла твою чумную баржу.

Анна узнала шепелявый выговор торговца свечами, которого видела на площади. За его выкриком последовали кровожадные вопли остальных.

Уиндем подбежал к окну.

– Я выйду и займу их, пока ты перетянешь якорный канат на другую сторону баржи. Сможешь это сделать, девочка?